Возмездие - Удалин Сергей Борисович (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
Однако Грейсон воспринимал окружающее хоть и полностью, но как-то отстраненно, словно вся информация сначала фильтровалась, а потом уже поступала к нему. И это не был знакомый и приятный наркотический туман, организм уже очистился от последней принятой дозы. Это что-то другое. Как будто его сознание вышло из равновесия, прервалась непостижимая связь между внешним и внутренним мирами.
Вероятно, так Жнецы показывали свое недовольство, предупреждали Грейсона. Он почувствовал, как сильнее забилось сердце, адреналин начал поступать в кровь. Эта инстинктивная стрессовая реакция вселила в него надежду. Он ведь сам, собственным страхом, ее вызвал. И если его эмоциональное состояние может как-то влиять на организм, значит, не все еще потеряно.
Он попытался вернуть контроль, и схватка с чужаками заставила его на время позабыть о доносящихся издалека звуках другой битвы. Он продолжал борьбу, но и Жнецы не собирались уступать. Они чувствовали его сопротивление, так же как и он ощущал теперь их присутствие гораздо глубже и сильнее, чем раньше.
Испугавшись, Грейсон попытался разорвать эту связь, наполнив свой разум самыми грубыми, примитивными эмоциями: страхом, ненавистью, отчаянием. Он надеялся с их помощью разрушить или ослабить зависимость от механизмов, управляющих им с другого края Галактики, но очень быстро убедился в своем бессилии.
У Пола не было действенного оружия против них, а у Жнецов оно имелось: тысячи раскаленных игл вонзились в его мозг, и казалось, он вот-вот лопнет. Невыносимая боль вынудила Грейсона немедленно бросить всякие попытки освободиться.
Однако победа Жнецов не была абсолютной. Грейсон не молча сносил эту пытку, а все-таки издал ясно различимый стон, еще раз убедившись, что контроль над ним не полный. Но память о перенесенной боли была слишком свежа, чтобы продолжать сопротивление. Во всяком случае, не сейчас. Наоборот, его сознание спряталось где-то глубоко внутри и решило пока не вмешиваться.
Опустившись до уровня стороннего наблюдателя, он следил за тем, как Жнецы подвели его тело к двери и заставили прислониться к ней ухом. Стараниями чужаков его слух обострился настолько, что Пол различил за непрекращающимся воем сирены другие звуки. Крики и выстрелы звучали повсюду — и вдали, и возле самой двери, время от времени к ним добавлялись еще и взрывы. Жнецы вбирали в себя все, отчаянно нуждаясь в звуковой информации, которая позволила бы им хоть приблизительно представить, что происходит.
Грейсон тоже не знал, что творится снаружи. У него были кое-какие соображения, но он не стал их детально продумывать. Вряд ли Жнецы способны читать его мысли, но рисковать он не хотел.
В таком положении — с вывернутой шеей и прислоненным к двери ухом — его продержали несколько минут, то ли не замечая неудобства позы, то ли просто не очень переживая по этому поводу. Вскоре у него начало сводить мышцы, и Грейсон мысленно проклял несправедливость, по которой он, не владея собственным телом, все-таки должен испытывать боль вместе с ним.
Стрельба тем временем начинала стихать и вскоре совсем прекратилась. Он услышал шаги приближающейся к двери группы людей. Через мгновение кто-то уже возился с входным замком.
Пол подумал, что Жнецы, вероятно, решат прорываться на свободу, когда дверь откроется.
Ноги его напряглись, пока хозяева обдумывали решение, а потом внезапно стало спокойно. Он отступил на шаг назад, чтобы те, кто войдет в камеру, не сразу наткнулись на него.
Грейсон внимательно следил за каждым движением своего тела. Только так он мог изучить врага, определить его уязвимые места. И это простое действие — всего лишь один шаг — многое рассказало ему о Жнецах. Они не поддавались внезапным порывам, полагаясь на холодную, непоколебимую логику, высчитывая наиболее благоприятный выход из любой ситуации. И почти всегда они выбирали осторожность и терпение.
За открывшейся дверью стояли трое тяжеловооруженных турианцев. Увидев его, они дружно отступили назад и вскинули оружие.
Грейсон, должно быть, выглядел ужасно. Его выбритый череп опять зарос щетиной. Лицо закрывала неряшливая, всклокоченная борода. Но он знал, что не этим напугал гостей. Он был абсолютно голый, и синтетические включения ясно просвечивали сквозь кожу. Наверное, его уже нельзя было принять за человека.
— Кто ты такой? — спросил один из вошедших.
Судя по голосу, это определенно была женщина. Длинный белый шрам, заметный даже под шлемом, пересекал ее лицо с темно-красной татуировкой.
— Я пленник, — ответили Жнецы. — Меня пытали, ставили на мне опыты.
Собственный голос глухо отдавался в ушах Грейсона, словно он слушал аудиозапись.
— Как тебя зовут? — задала новый вопрос турианка, продолжая держать его на прицеле.
Какой-то частичкой себя Грейсон даже хотел, чтобы она выстрелила. Синтетический гибрид не мог не вызывать у нее отвращения. Возможно, она чувствовала в нем чуждое присутствие. Может быть, здоровый инстинкт самосохранения все-таки заставит турианку надавить на спусковой крючок и прикончить его?
Жнецы покачали его головой:
— Я… не помню. Мне давали наркотик.
— Ты в глаза ему посмотри, Динара! — заметил другой турианец. — Накачан до предела.
— Пожалуйста, помогите мне! — умоляли Жнецы.
«Нет, не делайте этого!» — беззвучно кричал Грейсон.
По сигналу своей предводительницы турианцы опустили оружие. Грейсон не мог утверждать, что его уловка сработала, но Жнецы все-таки не знали его имени, а значит, и мысли его им недоступны… Впрочем, надолго ли?
— Следуйте за нами, — сказала Динара.
Турианцы вывели его из камеры, предоставив возможность впервые увидеть станцию. За дверью начинался коридор, в дальнем конце которого виднелась лестница, ведущая вверх. Поднявшись по ней, Грейсон оказался в комнате для наблюдений, что нетрудно было определить по вмонтированному в пол экрану с односторонней прозрачностью.
За этой комнатой располагалась лаборатория, всю центральную часть которой занимала консоль с несколькими компьютерами. Сейчас кресла пустовали, но Пол без труда представил, как в них сидели перед терминалами его мучители, наблюдая за происходящими с ним ужасными изменениями.
— Посмотрите, нет ли там, в спальнях, какой-нибудь одежды, — распорядилась Динара.
Один из ее сопровождающих скрылся за дверью, ведущей вглубь станции, и вернулся через несколько минут со случайно выбранными предметами гардероба. Турианец протянул все это Грейсону, и Жнецы позволили ему одеться. Брюки оказались велики, рубашка тоже, а ботинки, наоборот, слишком тесными. Но Жнецы не высказали никаких претензий.
Динара прикоснулась рукой к шлему и включила встроенное переговорное устройство.
— Доложите обстановку, — потребовала она.
Обострившийся слух Грейсона без труда улавливал слова обоих разговаривающих.
— Станция захвачена, — отрапортовал голос из приемника. — Тридцать шесть противников уничтожено. Пленных нет.
— Выключите сигнал тревоги, — распорядилась командир отряда, и через пару секунд вой сирены резко прекратился.
— Мы потеряли одиннадцать солдат, — уже не так бодро продолжил голос. — Семерых — из второго экипажа и по два — из первого и третьего. Отсутствуют две спасательные капсулы.
— Никого подходящего под описание Призрака не обнаружили?
— Никого. Если он и был здесь, то мы его упустили.
— Первый и третий экипаж остаются охранять станцию, — скомандовала она. — Второй возвращается на корабль. Мы должны эвакуировать освобожденного пленника.
— Вас понял.
Динара отключила связь и опустила руку.
— Вы полетите с нами, — сказала она Грейсону. — Мы отвезем вас в безопасное место.
Три турианца повели его по коридору космической станции. Грейсон так и не опознал ее — обычная рабочая база «Цербера», без излишеств и каких-либо индивидуальных отличительных черт.
Он обратил внимание, что Жнецы вовсю вертели его головой, стараясь разглядеть как можно больше. Они собирали и записывали в свой безграничный банк данных всю информацию, которая когда-либо может понадобиться.
