Произвол судьбы - Данилов Сергей (электронные книги бесплатно TXT) 📗
— Эй, лягушатина, — окликнул я кикимору, — выдохлась, что ли? Ладно, показывай, где твоя трясина, я, так и быть, сам туда залезу.
— Да ты уже туда залез! — захихикала кикимора. — Не знаешь, как выбраться, вот и пытаешься меня перехитрить. Все вы, люди, одинаковые. Ничего нового придумать не можете. Думаешь, ты первый придумал такую хитрость? Я не один десяток лет тут охочусь, и поумнее тебя люди попадались. Был даже один доктор. Тогда как раз зима только-только кончилась, а у меня после зимних морозов всегда спину ломит, не то что прыгать, ползать тяжко. Вот он и говорит: мол, я тебя вылечу, вот только трав наберу на краю болота. Я даже призадумалась, а вдруг правда вылечит, хорошо, сообразила: врет, шельмец, и не краснеет. «Если хочешь быть здоров, — говорю, — ешь побольше докторов», — и съела сердешного. И знаешь, помогло. Спина вот уже который год не болит. Так что меня не проведешь, и ты уже мой обед. Вот сейчас отдышусь и еще разок на тебя прыгну. Ты в трясину сам и провалишься.
Перспектива провалиться в трясину меня нисколько не радовала. И тут в голову мне пришла одна идея. Я вытянул ногу из болотной грязи, аккуратно вылез на ближайшую кочку около чахлого деревца, проделав невообразимое сальто, вскочил верхом на оторопевшую кикимору, прямо как на коня, и изо всех сил вцепился в запутанные, пахнущие плесенью зеленые лохмы.
— Ой, — пискнула кикимора, — ты чего это?
— Поехали, лягушатина, мне к Русалочьему озеру надо.
— Пусти шею, злодей, больно!
— Сейчас еще больнее будет, — пообещал я таким тоном, каким наш палач обычно разговаривает со своими жертвами во время пыток.
— Не могу я к Русалочьему, меня русалки защекочут, — заныла кикимора.
— Ладно, вези на край болота. И без фокусов, а то шею сверну.
Кикимора шмыгнула носом и зашлепала через болото.
Я сидел на плавно поднимающейся и опускающейся грязной спине кикиморы, поскрипывал зубами от ставшей совершенно невыносимой головной боли и думал об этом странном создании. Откуда она могла взяться? С виду — жуткое чудовище, а говорит как нормальный человек, даже без акцента. Ни разу не встречал монстра с такими способностями к языкам. И чем больше я думал об этой кикиморе, тем сильнее мне казалось, что я о ней уже слышал, причем не от суеверных солдат и не от Болтуна, а не иначе как от Роксанда.
Дело было лет пять назад. Меня серьезно ранило, и мой друг Энди несколько часов зашивал рану тонкими жилами какого-то животного, ругая меня всеми плохими словами, какие только слышал от охотников Западного оплота, и ворча, что, мол, чтобы лечить такого бестолкового парня, как я, нужен не только колдун, а еще и белошвейка — сшивать меня из тех кусочков, на которые меня рано или поздно изрубят орки. А мне было невероятно весело, потому что Энди напоил меня каким-то отваром, от которого боль почти не чувствовалась, зато хотелось смеяться от каждого его слова. И еще хотелось встать, попрыгать на постели или, еще лучше, побежать, найти того недобитого орка, который посмел меня ранить, и спустить с него шкуру живьем. Я был просто уверен, что у меня это получится. Но Энди почему-то моей уверенности не разделял. Он заставил меня выпить еще какой-то дряни, от которой я должен был заснуть, и сказал, что я не умру, только если буду лежать в постели несколько дней. Потом Энди ушел. Он, как всегда, боялся, что черный колдун его убьет, если узнает, что вместо изучения черной магии он занимается целительством. Я тут же воспользовался случаем, чтобы встать с постели, схватить меч и отправиться добивать недобитого орка, но тут вмешался Роксанд. Насильно уложить меня в постель он не мог, а объяснить мне, что бегать с только что зашитой раной не стоит, было практически невозможно. Единственное, что можно было услышать от меня в ответ на любые аргументы, было что-то вроде: «Если умру, значит, туда мне и дорога!» Но Роксанд все-таки добился своего, пообещав мне рассказать несколько историй, которые я так и не узнаю, если умру раньше времени. На самом деле история понадобилась всего одна, потому что потом отвар, которым напоил меня Энди, все-таки вогнал меня в сон.
— Мой сын Риалон, — начал Роксанд, — был гадким мальчишкой, совершенно не признававшим отцовскую волю. Он был таким с самого рождения и не изменился до самой моей смерти. Не знаю, каким он стал королем, но принцем был просто невыносимым. Но один из его необдуманных поступков, грозивший позором всему роду фаргордских королей, я все-таки сумел предотвратить, не без помощи черного колдуна, конечно. Когда Риалону исполнилось шестнадцать, его угораздило влюбиться в безродную девицу…
— А, история про любовь, — зевнул я. — Это же невыносимо скучно! Может, я лучше пойду? — Правда, попытку уйти я предпринял довольно вялую. Снотворное начинало действовать, и никуда идти не хотелось. К тому же Роксанд меня успокоил:
— Не бойся, любовные истории от меня ты услышишь еще не скоро, подрасти сначала. А в этой истории больше магии, чем любви. Девица, которую полюбил Риалон, была болотной ведьмой. Есть такие ведьмы, которые селятся на болотах и используют в своей магии болотные растения и еще что-то, что можно найти только там. Я был на войне, когда мне сообщили, что мой сын хочет жениться. Представляешь, был бы ты у нас потомком болотной ведьмы! — Роксанд хихикнул над собственной шуточкой и продолжил: — Я не знал, что делать. С войны приехать, чтобы предотвратить это безобразие, я бы не успел, да и не послушал бы меня непокорный сын. И я приказал черному колдуну избавиться от ведьмы любыми средствами. Колдун в то время был ненамного старше тебя, ведь посвящение У черных колдунов происходит примерно в тринадцать лет, а Никирималан, да, именно так звучало имя, которое сейчас мало кто помнит, получил свой посох года за два до того. Славно подшутил юный колдун над Риалоном — он заколдовал болотную ведьму, превратил ее в такое страшилище, что смотреть противно было. А ведь раньше красавица была каких мало. Но не навечно заколдовал беднягу, а наложил заклятие, что ходить ей в этом облике ужасном до тех пор, пока принц ее не узнает да по имени не назовет.
— А как ее звали? — уже совсем сквозь сон спросил я.
— Ронета, кажется, — ответил Роксанд и стал рассказывать, что предпринял Риалон, чтобы найти свою невесту, но я уже заснул и так и не узнал продолжения этой истории.
На краю болота я соскочил на землю и потрепал кикимору по шее, как лошадь.
— Спасибо, лапушка! Если надумаешь подвезти меня в обратную сторону, жду тебя на этом месте на рассвете.
— Только попадись мне еще раз, паршивец, — погрозила кикимора зеленым кулаком. Она хотела сказать, что со мной сделает в следующий раз, но, видно, не смогла придумать, засопела и поскакала в глубь болота.
И тут в мою больную голову пришла очередная бредовая идея.
— Эй, Ронета! — крикнул я вдогонку кикиморе. — А я тебя узнал!
Я был совсем не уверен, что кикимора и есть Ронета, да и вообще предполагал, что заклятие мог снять только Риалон, а не всякий принц, к тому же я не узнал Ронету, а просто догадался, но тем не менее кикимора внезапно начала преображаться. Сначала она как-то съежилась и стала совсем маленькой, потом грязная зеленоватая шерсть начала клочками опадать, и в нескольких шагах от меня оказалась отвратительного вида голая грязная старуха, стоящая на четвереньках.
— Риалон! — взвизгнула она и бросилась ко мне.
Я отскочил на почтительное расстояние и испуганно заорал:
— Никакой я не Риалон, я Рикланд! Твой Риалон умер почти сто лет назад! — Я проклинал себя за безрассудство. И зачем мне приспичило расколдовывать кикимору? Жила бы себе в болоте, горя не знала. А что мне теперь с этой старухой делать?
Но бывшая кикимора, видно, сама могла о себе позаботиться. Она только спросила:
— А черный колдун Никирималан жив? — и, получив утвердительный ответ, пробормотала какое-то заклинание, выкрикнула: «Он за это заплатит!» и исчезла.
