Жаркая осень в Акадии - Харников Александр Петрович (читать книги полные .txt, .fb2) 📗
«Барсук» причалил к мосткам, и с него соскочили несколько матросов и, негромко переговариваясь, начали привязывать его к торчащему из воды бревну. Я не мог слышать, что они говорили, но мне показалось, что разговаривали они по-французски. А затем с корабля сошли мой старый знакомый Аристид дю Буа и двое незнакомых мне людей.
Я решился и негромко позвал Аристида. Неожиданно корабль ощетинился стволами, но Аристид что-то сказал своим спутникам, и те выдали команду на незнакомом мне языке. После чего я встал, держа руки над головой, чтобы было видно, что на мне нет оружия, и подошёл к Аристиду. Тот обнял меня и неожиданно заговорил по-английски:
– Господа офицеры, позвольте мне представить вам моего друга и коллегу, «лесного бегуна» Жана Ленуара. Жан, это полковник Асканофф [57]и капитан Исаефф.
Я приподнял шляпу и ответил:
– Господа, я действительно Жан Ленуар, но я теперь сержант в отряде секунд-майора Дешампа де Буаэбера.
– Разведчик? – спросил меня полковник с труднопроизносимой фамилией. – Очень хорошо. Слыхал я про секунд-майора де Буаэбера. Спешу вас заверить, что и он, и мы имеем схожие цели – и предлагаю кое-что обсудить. Я слыхал, у вас здесь рядом имеется домик?
– Именно так.
– Ну что ж, там и поговорим. А ребята, с вашего позволения, тем временем устроятся рядом.
12 октября 1755 года. Река Тидниш, Акадия
Сержант Аристид дю Буа
Да, подумал я, лучше места не придумаешь. Река Тидниш и раньше-то была почти безлюдной, кроме одноименной деревушки недалеко от устья, а теперь и ту наши английские друзья стёрли с лица земли. Раньше чуть южнее жили индейцы, но они шесть лет назад поддержали акадцев в войне отца Ле Лутра, и их деревню разгромили англичане в прошлом году. Так что, кроме лосей и волков, ну и лис с зайцами, здесь ничего особо не встретишь.
Кроме того, про этот причал и эту избушку практически никто не знает – неписаный кодекс «лесных бегунов» не разрешает раскрывать их местоположение никому, кроме «собратьев по цеху», да и то не всех – кроме как в экстренных ситуациях. К которым, по моему скудному разумению, можно и причислить захват фортов англичанами – и переход всей Акадии под их контроль.
Наша группа состояла из нескольких русских, двух индейцев и меня – в качестве проводника. Шли мы сюда на «Барсуке» – его переименовали в «Грозный», хотя надпись на корме так и осталась прежней – капитаном которого стал старший Лалуш, а шкипером их баркаса пока что сделали младшего. Увы, это почти весь флот, которым мы обладаем на данный момент, – от нас неожиданно ушли оба военных корабля, стоявших в Порт-ля-Жуа, а также три «купца» из четырёх – насколько нам известно, все они перешли в Луисбург, причём безо всякого уведомления. Дополнительно имеются четыре рыболовных лайбы и ещё один баркас, поменьше, чем лалушевский, на котором также прибыли беженцы. Четвёртый же «купец» также ходит на Королевский остров – именно он перевозит на наш остров железную руду, уголь и что-то ещё по заказам наших друзей-оружейников.
Причал на Тиднише я выбрал сам – вряд ли англичане появятся на этой реке, тем более что у них есть «дела» и «поважнее» – война с мирным населением этих краёв. Но на всякий случай мы шли под английским флагом – тем самым, который реял над «Барсуком», когда мы – понятно, что не я, а мои русские друзья и командиры – его захватили. И, наверное, не зря – прошли мимо «Бобра», однотипного патрульного корабля – в «девичестве» «Сент-Женевьев», – и те не обратили на нас внимания.
Но нас поджидал сюрприз, поначалу не слишком мне понравившийся – когда я только-только сошёл на причал, меня вдруг окликнули:
– Аристид!
По голосу я узнал Жана Ленуара, старого знакомого и тоже «лесного бегуна». Друзьями мы так никогда и не стали – слишком долго он «сидел на заборе» и не поддерживал ни нас, ни наших врагов, не гнушаясь сотрудничества и с ними, и с нами. Но пару лет назад всё изменилось, почему, не знаю. Так что я дал знак своим – не трогать его, по крайней мере, пока не выяснится, что он здесь делает, и, как оказалось, поступил правильно. Жан ныне был человеком секунд-майора де Буаэбера – а я не раз и не два рассказывал нашим про этого человека, единственного, кто успешно воевал с англичанами после падения фортов. Знал я его ещё тогда, когда он был лейтенантом, во время операции по захвату столицы английской Акадии, переименованной в Новую Шотландию – города Аннаполис-Ройял. И в том, что операция не удалась, вины де Буаэбера не было – вместо обещанных подкреплений из Луисбурга пришли два корабля из Бостона с англичанами на борту, а, главное, с десятками пушек. С тех пор Буаэбер не раз и не два участвовал в операциях против англичан, и весьма успешно. В прошлом году его сделали комендантом форта Менагуэш на реке Святого Иоанна в Западной Акадии, и он прислал де Вергору в Босежур список того, что было жизненно необходимо, чтобы Менагуэш можно было защищать. Но де Вергору этого нужно не было – главное для него было набить мошну, и, если верить многочисленным слухам, именно это у него неплохо получалось.
Так что и падение Босежура и Гаспаро, и сожжение Менагуэша имеют конкретного виновника – Луи дю Пона Дюшамбона де Вергора [58]. А де Буаэбер с тех пор наводит ужас на англичан в северо-западной Акадии, и я рекомендовал полковнику Хасханову (эх, непросто выговорить эту фамилию!) обязательно навести с ним контакт.
Расположились мы в избушке. На столе стояла бутылка какого-то местного пойла и тарелка с вяленой олениной. Ленуар разлил жидкость по глиняным кружкам, кто-то из русских произнёс по-английски тост «за победу нашего оружия» – тост этот удивил Ленуара, как когда-то и меня, ведь ничего подобного у нас не практиковалось [59].
А затем Ленуар удивил уже нас, сказав на том же языке:
– Так, значит, слухи о неких русских, победивших англичан на Мононгахеле, не лишены основания?
– Именно так, – ответил полковник, не вдаваясь в подробности. – И пришла пора сделать то же в Акадии. Мы знаем, что ваш командир делает всё, чтобы спасти акадцев от англичан. Но ещё лучше было бы вернуть Восточную Акадию её жителям. А для этого нужно сначала взять оба форта на перешейке. С Босежуром мы, я надеюсь, справимся, а вы бы могли поучаствовать во взятии Гаспаро.
– Я сообщу об этом секунд-майору де Буаэберу, – кивнул Ленуар. – Вот только как именно вы намереваетесь этого добиться?
– Точно ещё не знаем, – ответил полковник, – но кое-какие намётки имеются. А в скором времени мы сможем сообщить вам конкретные данные. Но давайте пока что обсудим предварительное видение ситуации, а также вопрос связи.
Историческая справка:
Фридрих Великий
Прусский король Фридрих II, правивший своей страной в середине XVIII века, был одним из немногих монархов, заслуживших прозвище «Великий». Он вошел в историю как талантливый полководец и мудрый политик. В то же время Фридриха часто изображают в различных исторических трудах солдафоном, единственная радость которого была война, коварным и бесчестным человеком, слову которого нельзя было верить ни на пфенниг. Так кем же был этот прусский король – злодеем или мудрым правителем?
Фридрих II родился в 1712 году в Берлине. Его отцом был король Пруссии Фридрих Вильгельм I из династии Гогенцоллернов, матерью – София Доротея, дочь английского короля Георга I.
Отец Фридриха был первым королем Пруссии. Именно при нем захудалое курфюршество Бранденбургское превратилось в королевство. Король Фридрих Вильгельм вошел в историю под прозвищем Зольдатенкайзер [60]. Единственной его страстью была армия, и он тратил на ее содержание две трети доходов королевской казны.
Зольдатенкайзер держал в ежовых рукавицах не только своих подданных, но и родного сына, который, по мнению коронованного фельдфебеля, занимался не тем, чем нужно. Он прозвал своего наследника «свистуном и поэтом». Свистуном – потому, что юный Фридрих обожал игру на флейте и достиг в этом немалого успеха, а поэтом – потому, что кронпринц совершенно бесполезно (с точки зрения отца) тратил время не на военные экзерциции, а на сочинение стихов, к тому же на французском языке.
Однажды Фридрих Вильгельм чуть было не отправил сына на эшафот. Случилось это после того, как Зольдатенкайзер получил известие о том, что его отпрыск собирается тайно бежать в Англию. В конце концов, он все же помиловал 18-летнего Фридриха, ограничившись тем, что на пару лет заточил его в тюрьму города Кюстрина.
После освобождения кронпринц еще долго был в немилости у короля. Фридрих играл на флейте, вел переписку с Вольтером, занимался стихотворчеством. Словом, наследник Зольдатенкайзера ничем не походил на своего отца-солдафона. Так продолжалось до мая 1740 года, когда умер прусский король и его сын наследовал отцовский трон.
Вскоре после воцарения Фридриха австрийский посол в Пруссии написал в донесении своему монарху: «Король признался мне, что он поэт и может написать сотню строк за два часа. Он может стать музыкантом, философом, физиком либо механиком. Кем уж точно он не станет – это полководцем или солдатом».
Посол оказался плохим пророком. Именно как талантливый военачальник Фридрих вошел в мировую историю. Даже Наполеон, сам гениальный полководец, заняв в 1806 году Берлин, посетил могилу Фридриха в Потсдаме, снял перед ней шляпу, а затем приказал своей Старой гвардии пройти парадным маршем перед часовней, в которой был похоронен прусский король. Но мы будем писать не о его победах, а расскажем о Фридрихе II – государственном деятеле.
Взойдя на престол, Фридрих первым делом запретил пытки в тюрьмах, отменил цензуру и ввел свободу печати. В 1749 году он под страхом шестилетнего тюремного заключения запретил чиновникам бить крестьян палками. А в 1763 году Фридрих издал указ об освобождении прусских крестьян от крепостной зависимости. Еще через несколько лет Фридрих своим указом гарантировал крестьянам право собственности и наследования их земельных наделов. Король провозгласил принцип независимости судей. Все это не было пустыми декларациями – при нем дворяне сидели в тюрьме за обиды, нанесенные простолюдинам.
Фридрих объявил в Пруссии полную веротерпимость. Это дало свои плоды – в страну потянулись те, кто в Европе терпел лишения по религиозным мотивам. Экономические реформы Фридриха привели к развитию промышленности и сельского хозяйства в Пруссии. Именно поэтому экономика страны выдержала напряженнейшую Семилетнюю войну против нескольких сильнейших европейских держав.
Фридрих создал классическую систему образования. Все его подданные должны были окончить начальную школу. Пруссия стала единственной в Европе страной всеобщей грамотности. Сам Фридрих в промежутках между боями и походами продолжал заниматься музыкой и литературным творчеством. Он написал несколько философских трактатов и целый ряд выдающихся музыкальных произведений.
Все это, плюс военные победы Великого Фрица, превратили Пруссию из второразрядного королевства в ведущую европейскую державу. За время его правления территория Пруссии удвоилась.
Умер Фридрих Великий в своем любимом дворце Сан-Суси в Потсдаме 17 августа 1786 года и был похоронен рядом со своим отцом, Зольдатенкайзером.
