Кодекс чести - Гаркушев Евгений Николаевич (прочитать книгу .txt) 📗
– Лотерея! Благотворительная лотерея! – объявил он. – Все четыреста билетов раскуплены! Доход в десять тысяч рублей получен. Из них четыре тысячи пополнили призовой фонд! Прошу моих помощников внести лототрон. Игнат Иванович, разрешите пригласить вас на сцену!
Мэр поднялся на возвышение. Следом за ним два молодых человека во фраках внесли уже знакомый нам барабан из прозрачного пластика, набитый разноцветными бумажками.
– Зеленые купоны – первая сотня, синие – вторая, желтые – третья, красные – четвертая, – пояснил распорядитель. – Поэтому прошу нашего уважаемого мэра не смотреть, какого цвета купон он вытаскивает.
– Конечно, – улыбнулся Вяземский. – О призах сказать сразу, или отложим эту приятную миссию до того, как они будут распределены?
– Сейчас, сейчас! – раздались голоса из зала.
– Действительно, когда призы будут объявлены, сразу же появятся желающие купить больше билетов, – сообщил мэр. – Но тираж, увы, разошелся… И тем не менее сообщаю: в канун праздника мы зафрахтовали самолет, который сейчас ждет пассажиров в аэропорту. Через несколько часов, а именно – в пять утра, он чартерным рейсом вылетит в Константинополь – и вернется в четыре часа дня по московскому времени. В Константинополе желающие смогут посетить собор Святой Софии, погулять по праздничному городу. На каждый выигравший билет полагаются два места в самолете. Приехать в аэропорт, естественно, нужно заранее.
– Как я хочу посетить вашу третью столицу! – шепнула мне на ухо Дженни. – Вот бы выиграть!
По всей видимости, выигрыш понравился не только ей – люди в зале загомонили. Какая-то молодая дама почти в полный голос заявила своему кавалеру: «А ты пожалел лишние двадцать пять рублей!» Соседи смущенно отвернулись, постарались не заметить выяснения отношений, которое их не касалось.
– Наши шансы – четыре к десяти, – заметил я. – Каждый десятый билет выигрывает, у нас их четыре. Вероятность неплохая, но, увы, меньше половины. Так что, если очень захочешь, мы слетаем в Константинополь за свой счет. Билет на самолет туда и обратно, кажется, стоит около тридцати рублей.
– Я верю, что нам повезет!
– Посмотрим.
Распорядитель раскрутил барабан. Бумажки заметались внутри, перемешиваясь. Мэр собственноручно остановил барабан, вытащил первую бумажку – она оказалась зеленой – и провозгласил:
– Девяносто один.
Бурного проявления радости в зале заметно не было – выигравший хранил инкогнито или не помнил номер своего билета.
– Наши шансы упали, – грустно сообщила Дженни.
– Немного.
– Нет, прилично… Ведь он вытащил зеленую бумажку. Вероятность того, что и следующая будет зеленой, очень невелика.
– Совсем нет. Вероятность появления билета любого цвета – одна четвертая. Ведь там по сто билетов каждого цвета, а выбор предыдущего билета совершенно никак не сказывается на выборе последующего. Это случайные процессы. Ну, если быть точным, зеленых билетов осталось девяносто девять, а остальных – по сто. Но такая разница при расчетах практически неразличима.
Дженни смущенно улыбнулась:
– Хоть я и социолог, расчеты никогда не были моей сильной стороной. Обычно я работаю на качественном уровне.
– Триста двадцать семь, – объявил мэр, вынимая из барабана красный билет.
Девушка из зала захлопала в ладоши. Некоторые пожилые женщины покосились на нее с неодобрением. Я не видел в проявлении эмоций ничего плохого, но наши солидные матроны, очевидно, считали иначе.
– Сто двадцать пять. Сто двадцать восемь.
Если бы номера вытаскивал не мэр города, наверняка раздались бы крики: «Лучше мешай, шляпа!»
– Триста восемьдесят один. Пять. Девяносто один.
– Одни зеленые, и ни одного нашего, – мрачно прокомментировала Дженни.
– Двести одиннадцать. Семнадцать. Сто шестьдесят четыре.
Кто-то уже звонил домой по мобильному телефону – сказать, что до завтрашнего вечера не вернется, отдать распоряжения прислуге или детям.
– Восемьдесят. – Игнат Иванович вытащил еще одну зеленую бумажку.
– Наша! – прошептала Гвиневера. Глаза ее лучились счастьем.
– Вот и отлично. – Я тоже обрадовался.
– Поедем домой? Надо переодеться.
В самом деле, ходить в вечернем платье по Константинополю днем – дурной вкус. Да и я бы надел что-то более практичное, чем смокинг.
– Дождемся окончания лотереи. К тому же лотерейные билеты, наверное, надо обменять на билеты на самолет.
– Ты надеешься, что выпадет еще один наш номер? Что мы тогда будем с ним делать?
– Возьмем с собой Дорофеевых. Они будут рады. Продавать выигрышный билет благотворительной лотереи по спекулятивной цене вряд ли достойно.
Дженни, казалось, на мгновение задумалась, а может, мне показалось – прагматичный подход американцев к жизни россияне зачастую судят чересчур строго. Но нам не пришлось преодолевать искушение – ни один из наших номеров больше не выиграл. И самим Дорофеевым тоже не повезло.
На выходе из Дома офицеров – мы решили отправиться домой сразу, не дожидаясь окончания приема, – я увидел человека в глухом плаще и шляпе, который подходил ко всем покидающим бал и что-то спрашивал у них. Я решил, что это журналист, и удивился, почему все отрицательно качают головой, отказываясь с ним общаться. Неужели трудно уделить человеку пять минут? При виде нас «журналист» отчего-то не только не задал вопроса, но еще и шарахнулся в сторону. Наверное, он был просто сумасшедшим. Оглянувшись, я заметил, что он перестал приставать к прохожим и общается с кем-то по мобильному телефону.
Достав свой мобильник, я вызвал такси – оператор пообещала, что машина прибудет минут через десять. Теперь придется померзнуть на обочине – ночь выдалась прохладной. Задувал легкий ветерок, шумели липы, которыми вкупе с каштанами был засажен центр города. Через пару недель липы зацветут, и аромат здесь будет царить потрясающий – особенно ночью.
Молодой человек, по одежде и субтильному телосложению которого можно было предположить, что он житель, какой-то конторский работник или курьер, подошел к нам через пять минут.
