Пугало для Богов - Михеев Михаил Александрович (книги без сокращений .txt) 📗
Сейчас же я воспользовался тем, что узнал, без малейших зазрений совести.
Увы, сказанное мною не произвело на маркиза должного впечатления.
Очевидно, ему давно не угрожали и еще дольше не били по лицу. Очень жаль, поскольку дальнейшие события приняли форму жесткой дипломатии.
Маркиз начал медленно приподниматься, одновременно пытаясь извлечь из прислоненных к рабочему столу, обманчиво легкому и изящному, ножен меч и открывая рот для крика. Я, не вставая, выстрелил из ТТ, прямо от бедра, и, что меня самого удивило, попал точно туда, куда целился. В общем, маркиз нечленораздельно взвыл и рухнул с простреленной коленной чашечкой, а я тут же, не теряя даром времени, встал и, в два шага добравшись до него, врезал свежеиспеченному инвалиду ногой в висок. Несильно, чтобы не убить, а просто вырубить, а то он своими воплями мешал, глуша слова серьезного делового разговора, да и на шум мог кто-нибудь примчаться. Хотя пока что все было тихо – толстая дверь и стены сработали как хорошая звукоизоляция, и возня, очень похоже, прошла незамеченной.
- Ну что, продолжим наш КВН? – я повернулся к замершей, подобно соляному столбу, маркизе. Разумеется, что такое КВН женщина не знала, однако по интонации моментально поняла, что я пока что хочу диалога, а не смертоубийства. То ли и впрямь умная баба, то ли просто стресс благоприятно сказался на работе ее мозгов. Во всяком случае, она осторожно кивнула и вопросительно на меня посмотрела.
С ней мы договорились очень быстро. Сын Гектора и впрямь находился в замке – его потом хотели использовать для реализации какой-то грандиозной интриги. Ну, интрига то ли будет, то ли нет, а я-то уже здесь, рядом, и моя привычка стрелять без промедления произвела на женщину неизгладимое впечатление. В общем, отдавать жизнь за то, чтобы не отдать мне восьмилетнего мальчишку (притом, что я все равно его заберу, только чуть позже) она не желала, и договорились мы в два счета. Не более чем через два часа я уже отправлялся в обратную дорогу, провожаемый почтительно-испуганными взглядами местной стражи.
Мальчишка выглядел понурым – еще бы, такие испытания не у каждого взрослого психика выдержит, мне знакомый, отслуживший в серьезных войсках, рассказывал, что у некоторых через пару часов пребывания в заложниках крышу рвет. А ведь тут совсем пацан, да и в плену хрен знает сколько просидел, к тому же, судя по не до конца сошедшему синяку на скуле, не слишком-то с ним церемонились. На ум мне пришла мысль, что, пожалуй, зря я на прощание не врезал по замку чем-нибудь неприятным – моих сил должно было сейчас, наверное, хватить на то, чтобы оставить на его месте руины. К сожалению, наблюдательность моя тут дала сбой – наверное, потому, что содержимое моей черепушки было озабочено другими мыслями, а возвращаться уже не хотелось. Ничего, подрастет – сам отомстит, если захочет, конечно.
Однако несколько дней спустя, уже выехав из замка Шабле-младшего, я понял, что был не вполне прав. Кстати, на ночь пришлось дверь в комнату припереть, а то вдова покойного попыталась недвусмысленно заявить на меня свои права. Я, конечно, не монах, но все же столь решительная атака привела меня в некоторое замешательство. Все же привычнее как-то было самому инициативу проявлять, а не подвергаться с ее стороны изнасилованию. В результате слуги наверняка посмеялись, наблюдая за моими попытками (кстати, успешными) спасаться от женщины в пеньюаре.
Впрочем, не суть. Главным в данный момент было то, что мальчишка оказался для меня жуткой головной болью. Вы только представьте себе, что как только этот ребенок немного успокоился и отошел от стресса, он немедленно принялся развлекаться, как умел. А умел он, как оказалось на диво многое, во всяком случае, периодически ухитрялся мгновенно исчезнуть из поля зрения, мгновенно набедокурить и так же мгновенно вернуться с самым невинным выражением лица. Помните у великого О'Генри его знаменитую книгу "Вождь краснокожих"? Так вот, пацан представлял из себя несколько облегченную версию того мальчишки, с той лишь разницей, что злыми его шутки не были. В конце концов, то платье, которое вдовствующая маркиза защемила дверью, в результате чего оно разорвалось точно по линии бедра (кстати, довольно стройного), было и без того далеко не новое, а бачка с пивом на постоялом дворе и вовсе разбилась, никого не придавив. Тем не менее, уже к исходу третьего дня я уже понимал того, кто этому сорванцу врезал. Более того, к стыду своему, я начал подумывать о том, чтобы повторить этот подвиг и в очередной раз убедился, что хороший ремень является наиболее эффективным педагогическим инструментом. Возможно, конечно, что все дети такие, у меня самого их не было (или же я о них не знаю, что тоже возможно), так что личный опыт воспитания отпрысков стремился к нулю. Да, возможно, что все такие, и я таким был, однако что-то в этом сомневаюсь, скорее уж избалованный графеныш оказался уникумом.
Единственное, что поднимало мне настроение и даже наполняло душу злорадством, были комары, тучи которых поднялись с болот, как только исправилась погода. Меня эти мерзкие жужжащие комарики-кошмарики облетали стороной, наверное, чувствовали во мне какую-то гадость, может быть, тот же хаос, делающую меня несъедобным, а вот на мальчишку набросились со всей своей неуемной энергией. Оставалось только поаплодировать им и развести перед мальчиком руками – не знаю, мол, что с комарами делать, не мой это профиль. На самом деле я, конечно, мог кое-что изобрести, но решил это не демонстрировать.
До Гадштадта мы добрались без особых приключений, даже на сутки быстрее, чем когда я ехал сюда. Мальчишка (его, кстати, звали
Карелом) на лошади держался уверенно, не раскисал и на отбитый зад не жаловался. Здесь верхом умели ездить практически все, начинали этим заниматься с детства, поэтому ничего удивительного в том, что спасенный оказался едва ли не выносливей меня, я не видел.
Оставалось только порадоваться, что тормозить он меня не будет.
Правда, его кобыла уставала заметно быстрее Грома, однако на дневной переход ее хватало, да и дорога высыхала прямо на глазах. Ехали, как в бане – над землей, согреваемой неестественно ярким солнцем, клубился пар, однако к этому неудобству я притерпелся быстро, и вскоре перестал обращать на него внимание.
Кстати, в этой поездке я еще раз убедился, что слухи распространяются с недоступной физическим законам скоростью. Всюду, где бы мы ни появлялись, нас провожали настороженные взгляды, а за спиной слышался испуганный шепоток. Похоже, местные были если и не в курсе событий, то хотя бы представляли в общих чертах, что произошло. С одной стороны, это было удобно, нас никто не рисковал задевать, а с другой бесило – страшно не люблю, когда за моей спиной обо мне бормочут. К сожалению, в данный момент оставалось лишь смириться с этими издержками славы и продолжать путь. К тому же, очень возможно, такое отношение было связано еще и с тем, что я успел засветиться в этих местах, и местные хорошо меня помнили. Так что винить надо было только самого себя и собственную несдержанность, хотя, с другой стороны, наверняка именно репутация обеспечила мне спокойную дорогу, без всяких ненужных приключений.
На воротах стоял знакомый мне стражник – из тех, с кем мне пришлось общаться, когда я учился фехтованию. Мы кивнули друг другу
- не дружелюбно, но и не враждебно, я заплатил въездную пошлину.
Добавил немного от себя – ну, пускай ребята выпьют за мое здоровье, благо денег хватает. Стражник моментально повеселел – видать, просек фишку. Судя по скорости, с которой его напарник двинул к ближайшей пивнушке, мое здоровье они помянут добрым словом прямо здесь, не сходя с места.
Зато в "Пьяном коне" меня приняли если не как родного, то уж как дорогого гостя – точно. Причина оказалась редкостно простой – после моего отъезда хозяин заведения лихо принялся варить кофе, продавая его по более чем приличной цене, но распробовали новый напиток буквально за пару дней, и теперь прибыль ресторатора неплохо приподнялась. Вот он мне и радовался – не потому, что я ему стал дорог, а потому, что хотел стрясти еще какой-нибудь рецептик.
