Злая сказка - Соловьев Антон (читать книги онлайн .TXT) 📗
Олег снова улегся с книжкой на диван и за чтением провел все оставшееся до встречи время.
К школе, где Олег когда-то учился, он явился за двадцать минут до встречи, остановился на возвышении, перед спуском к воротам школы, и раскурил трубку, осматривая пришедших. Надо же — чем моложе, тем пьянее. Промелькнул и его наблюдатель. Скорее всего, тоже учился здесь. Мир слишком тесен, а наблюдателей выбирают и по территориальному признаку.
Прошло минут десять, поток людей увеличился. Олег спустился вниз, прошел сквозь радостно возбужденную толпу и проник в холл школы. Поскольку других идей не было, он направился к кабинету своей классной.
Там уже собралось довольно много народу. Поскольку его выпуск был далеко не первым, из своих он вычислил лишь кружок из десяти человек. Подошел, обменялся рукопожатиями и поцелуями в щеку со стороны девушек.
— Олежек, ты так изменился! Длинные волосы... Ты ведь был таким правильным. Где работаешь? — засыпала его вопросами одна из одноклассниц.
— Работаю на фирме. По образованию экономист.
— Здорово, а я бухгалтер.
— Коллеги. — Олег криво улыбнулся.
— Вообще здорово, что из нашего выпуска кто-то пришел! — сказал один из бывших одноклассников. Олег тут же его вспомнил.
— Да. Мы тогда неплохо в баскетбол «бэшек» обыграли.
— О да! — обрадовался одноклассник.
— Ладно, я хочу пройтись по школе. Потом встретимся.
Олег поднялся на второй этаж, прошел мимо кабинетов английского языка, информатики и биологии. Заглянул в каждый, немного побеседовал с постаревшими учителями. Кабинет химии миновал с опаской, а дверь в кабинет русского языка привела его в полнейший ступор. Он помнил (правда, это была память его спящего, когда еще он не ощущал себя как Шай-Ама) сочинение на тему «Мой друг», и вдруг полкласса пишет про него, сочинение, более подходящее к теме «Мой враг». Олег никогда не винил людей, поскольку знал: люди, особенно дети, очень часто чувствуют чужого, не человека. Он не винил их за синяки, за оскорбления и порванную когда-то любимую книжку. Люди жестоки, дети жестоки вдвойне.
Когда-то он сумел отстоять свое место в маленькой детской жизни. В то время как мальчишки дрались каждый день ради развлечения, его просто травили. И когда он, чисто интуитивно вспоминая в спящем состоянии Шайтэ, сказал одному из тех, кто над ним издевался: «Еще шаг, и я правда сверну тебе шею!» — его стали уважать. Уважать, бояться и по-прежнему ненавидеть. Даже девочки, которых он не дергал за косы, а всегда пропускал вперед после перемены, писали: «Я боюсь его, потому что он ведет себя не как все. Если он не дергает меня за косу и не обзывается, значит от него можно ждать чего-то совсем жуткого». Как хорошо, что истинное сознание Олега спало, когда за сочинения на тему «Мой друг» ставили пять и читали их вслух, чтобы Олег «исправился».
Он не винил за это людей. В особенности детей. Хотя на войне ему и приходилось убивать совсем мальчишек. Он винил ту учительницу, которая ставила пять не за сами сочинения, а за отраженный на бумаге страх детей перед неведомым. Как хорошо, что в детском возрасте все перевоплощающиеся спят. Ведь Первый может убивать взглядом. Не всегда сразу. Но у человека вдруг обнаруживается рак или что-то похуже. Посланник же может вообще проклясть весь род, а это еще страшнее. Или предсказать судьбу, а это уже шаг к самоубийству. Посланник может все, но при этом остается человеком и бессмертным. Он будет драться за всех, даже за тех, кто его унижал, когда он спал. За тех, кто посылал его матом в метро, за тех, кто из страха боялся его дружбы, которой он так желал. Посланник будет драться за всех. А ставкой будет его сущность, то, что люди называют душой.
Олег поднялся на третий этаж. Зашел к любимой физичке. Физику, если честно признаться, он знал на тройку. Но учительница была замечательная. «Ты слишком часто задаешь вопрос: „Почему именно так?“ Я не знаю, как и Ньютон, — просто так было всегда. Может быть, Бог знает? Ты умный мальчик, но физика не для тебя. Я не испорчу тебе аттестат, ведь ты просто уважаешь мой предмет. Этого достаточно». Галина Александровна почти не постарела и все так же улыбалась. Олег зашел и улыбнулся в ответ.
— Как ты? — спросила она.
— Работаю, все хорошо.
— Женился? — усмехнулась учительница.
— Нет.
— Жаль. Хороший ты парень. Все учил честно, хотя и не понимал мой предмет.
— Зато уважал.
— Я это уже оценила.
— Спасибо вам за то, что поняли.
— Тебе тоже — за то, что просто пытался понять. Старая учительница и Олег рассмеялись. Как ни старался увильнуть, он все-таки встретился с нелюбимой учительницей русского языка.
— Олежек! Подрос! Как дела?
— Неплохо!
— Ты ко мне ни разу не заходил.
— Если быть честным, то и не хочу.
— Почему?
— Помните то сочинение?
— Ах это? Да, это была глупость. У тебя же мать работала в школе, вот тебя и не любили.
— Не любили по другому поводу.
— Не поняла.
— Не важно. Но я вас все равно не прощаю. Не за себя, поверьте мне. Со своими делами я сам разберусь. А не прощаю вас за людей, которым вы поставили пятерку за причиняемое ими зло, за то, что подтвердили, что травить человека, непохожего на них, — это нормально. Я не проклинаю вас, просто осуждаю.
— Олежек! Олежек!
— Прощайте. Я вам не желаю ни зла, ни добра.
Олег знал, что это худшее из того, что можно было бы пожелать человеку.
Не оборачиваясь, он спустился на первый этаж. Дверь в его классную комнату, кабинет истории, была открыта. Народу из разных выпусков было полно. С шумом открывалось шампанское. Олег разглядывал кабинет: генеалогические древа правителей, карты сражений, исторические иллюстрации, портреты. Все было как прежде. Здесь была его обитель.
— Олежек! И ты пришел! — Он ответил улыбкой своей бывшей классной.
— Ты, наверное, кандидатскую защитил. Если не по истории, то по какой-нибудь другой дисциплине.
— Работаю. У меня родители и еще надо в будущее смотреть, — дежурной фразой ответил он.
Их глаза встретились. Ее почти совсем темные и его зеленые. В памяти всплыла та давнишняя история с сочинениями. Классная тогда вступилась за него. «Знаешь, почему я тебе помогла? — сказала она на выпускном. — Ты не такой, как все. Не подумай, что я тоже считаю тебя изгоем. Просто те, кто думает по-другому, нуждаются в защите». Олег хотел возразить, но она его остановила и добавила: «Даже те, у кого есть острые клыки».
Когда в кабинете истории стало и вовсе тесно, Олег вышел на крылечко перекурить, а затем снова стал бездумно бродить по школе. Память! Моя или не моя? Как можно говорить о своих поступках во сне? Да, на подсознательном уровне это был действительно ты, ты — но не имеющий возможности воспользоваться всем нажитым за века, опытом. Иначе не случались бы все эти глупые конфликты. А так оставалась голая сущность, без всякой возможности хоть чем-то прикрыться.
На втором этаже загремела музыка. Встречающийся народ был в основном пьян. Кто-то тискался на лестнице, везде пахло духами вперемешку с табаком и перегаром. Повсюду мелькали бессмысленно веселые лица. И эта странная, такая современная картина по абсолютно непонятной причине напомнила ему ночь на 16 июля 1099 года.
"Это позже историки напишут, что крестоносцы взяли Иерусалим в три часа пополудни. В тот же час, когда Христос принял свою страшную смерть на кресте. На самом деле, едва солнце перевалило зенит, крепостная стена уже в нескольких местах была пробита таранами. В три часа пали главные ворота. Город кипел и стонал. Вырезали всех, кто был с оружием, но носил символику другой армии. Врывалиев во все дома, которые не были отмечены крестом, и забирали все до последнего. Насиловали девушек, а иногда даже совсем еще детей. Улицы были запружены живыми и завалены мертвыми людьми. Маленькие островки сопротивления подавлялись молниеносно и жестоко. В плен вражеских воинов не брали. Даже тех, на ком были богатые одежды, убивали на месте. Добычи в городе было и так с избытком.
