Гонка планет - Лаумер Джон Кейт (Кит) (книги онлайн полностью TXT) 📗
Генри почувствовал, как на лице дернулись мышцы.
— Умница, — сказал он четко, но потом во внезапном приступе отчаяния понял, что его губы не шевелились. Он пытался вдохнуть…
Какая-то голодная хищная птица схватила его, унесла в пронизанную красными пятнами темноту. Гнилое бревно, внутри которого бушевал огонь, взорвалось, и искрящиеся личинки, извиваясь, глубоко впивались в его плоть, а время текло медленно, как застывающий воск…
— Капитан… Он перевернулся. Падая вниз, ударился о выступ, отскочил… Затем упал в воду и утонул. Не думаю, что он будет подавать какой-либо сигнал. Но они могут пойти по следу… Снег…
Голос звучал и звучал, как эхо в огромном зале. Лекция была скучной. Генри пытался устроиться поуютнее и заснуть. Но стул был твердым. Он врезался в тело. И кто-то его тряс. И холодно. Ему совсем не хотелось завтракать, он был болен. Скажите им… слишком болен…
— Я спас винтовку и немного провода, аптечку, небольшой ящик с продуктами… и брезент. Мне придется оставить вас здесь на несколько минут, попытаться отыскать место…
…Что-то двигалось в темноте среди звезд. Это был странный, со стрелообразным носом, корабль. Последовала вспышка — и его собственный корабль подпрыгнул и задрожал. Противник улетел. Но траектория его полета была в следящем устройстве.
Корабль мчался домой к пустынной планете, обозначенной на картах как, Коразон. Он бросился вслед. Тонкий луч света ударил в сторону его корабля. Металл вспыхнул и сгорел.
Генри продвигался через темноту пешком, паля из пистолета в странную длинноногую фигуру, одетую в блестящий черный костюм. Он заставил ее отступить к своему кораблю, затем к порталу, строительство которого и было целью посадки. Дверь была забаррикадирована и заперта, но капитан вышиб ее выстрелом из бластера. Войдя внутрь, он столкнулся с существом лицом к лицу.
Оно было крупнее, но он был сильнее. Наконец, оно упало замертво. Капитан посмотрел вниз на странно мирное лицо в металлической комнате. Лицо и тело, скрывавшее кости, которые он похоронил… Когда? Вчера? Но когда же они сражались?
Но злобы не было. Они оба были чужеземцами, посланцами своего народа, открывателями новых земель, претендующими на новые миры. Оно нанесло ему поражение в космосе, когда столкнулись их корабли, но когда на земле столкнулись их тела, он победил и убил его. Развязке суждено было быть такой.
…Оно закончило строительство портала, когда Генри его нашел. Ему стало интересно, и он сначала просунул руку, а затем и сам прошел через дверь в новый мир с зеленым небом…
И почти забыл вернуться назад…
Музыка была веселой, юная Дульчия танцевала с ним в Огненном Дворце… Дульчи, девочка моя, нет причины волноваться, говорил он ей…
Нет причины… Он бы не оставил ее, беззащитную, этим волкам, это уж в его силах. Если молодого Бартоломью можно было спасти… Если в нем есть то, благодаря чему можно было сделать из него мужчину… Гонка покажет это, и Генри возвратится с ним домой. Если нет, и он окажется неспособным заботиться о Дульчии, когда Генри не станет, тогда он не вернется. Генри об этом позаботится. А она не узнает. Бог ему судья, но Дульчия никогда не узнает.
Мальчик был плоть от плоти своего отца. Если он настроен идти таким образом, каким пошел его отец, то он никогда больше не увидит Алдорадо. Время покажет. Время… И гонка…
Музыка была веселой. Дульчия улыбалась ему, хрупкая, золотоволосая, тоненькая в серебряном платье с длинной юбкой, сшитом в стиле давно минувших дней. Ткань шуршала, что-то нашептывая. Она была холодной на ощупь. Лицо Дульчии тоже было холодным. На мертвых губах не было улыбки. Как неподвижно она лежала под ослепляющими лампами!
— Мы пытались связаться с вами, капитан. Я не знал, дадите ли вы согласие на операцию, пятьдесят тысяч кредиток, в конце концов, здесь не благотворительный…
Из бледного жирного лица текла кровь. Ладони на его плечах были похожи на бумагу. Он крошил камни руками, пока между пальцами не заструилась кровь, и на мгновение ему показалось, что сами рубины исходят кровью…
Он швырнул их на белоснежный стерильный пол, они запрыгали, бросая красные, зеленые, синие блики. Камни…
— Вот ваши проклятые пятьдесят тысяч кредиток! Почему вы не спасли ей жизнь!?
Под ярким светом мерцали на фоне мертвой плитки драгоценные камни. Каким холодным было ее лицо… Они попытались увезти его, он кого-то ударил, но ему связали руки, сломали кости, и боль заполнила его, ревущего от ярости.
Прошла вечность. Горы поднимались из морей, по их склонам стекала грязь, унося бесчисленные трупы микроскопических мертвых существ. Штормы разбивались о вершины, реки искрились, пробивая себе путь. Прибой накатывался на низкие пляжи, купающиеся в белом солнечном свете. Образовавшийся лед разбивался с грохотом, напоминавшим отдаленный пушечный выстрел.
Он лежал в ледяном прибое, раскачиваемый волнами, которые тащили, тащили его за собой, не переставая.
— …Надо проснуться, капитан. Не умирайте.
ЕГО ГЛАЗ БЫЛ ОТКРЫТ. ГЕНРИ ДОВОЛЬНО ЯСНО УВИДЕЛ ЛИЦО БАРТОЛОМЬЮ. ЕСЛИ БЫ МОЖНО БЫЛО ОБЪЯСНИТЬ, ЧТО ОН ЗАМОРОЖЕН ВО ЛЬДУ, МАЛЬЧИК БЫ ПОНЯЛ, ЧТО ЛЕД НЕЛЬЗЯ РАЗБИВАТЬ, ИНАЧЕ СНОВА НАХЛЫНЕТ БОЛЬ…
Генри моргнул. Увидел, как посветлело лицо Бартоломью. Мальчику досталось. Генри вздохнул, он хотел сказать ему… Но голоса не было.
Его язык — о Боже, неужели Таскер отрезал ему язык? Судорожными усилиями Генри толкал, кусал…
Появилось пятно боли, словно пламя свечи на фоне обгоревшего дерева. Грудь его задвигалась от того, что можно было назвать призраком смеха. Какая разница, есть ли у трупа язык!
Что-то коснулось его руки.
— У меня здесь аптечка. Этот препарат должен снимать боль. Надеюсь он поможет, капитан.
ВСЕ В ПОРЯДКЕ, ЛЭРРИ. Я НИЧЕГОШЕНЬКИ НЕ ЧУВСТВУЮ, ЕСЛИ ЛЕЖУ, НЕ ДВИГАЯСЬ. ПОНИМАЕШЬ, ЛЭРРИ, Я НАХОЖУСЬ ВНУТРИ ЭТОГО ПИРОГА ИЗ ТЕПЛОГО ЛЬДА…
НЕТ, ЧЕРТ ТЕБЯ ДЕРИ. НЕ ДАВАЙ МЫСЛЯМ ПУТАТЬСЯ. ЭТО ПОСЛЕДНЕЕ ПРОЯСНЕНИЕ ТВОЕГО СОЗНАНИЯ ПЕРЕД КОНЦОМ… НЕ ПОГАНЬ ЕГО ФАНТАЗИЯМИ. БЕДНЫЙ МАЛЫШ! КАК, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ОН ВЕРНЕТСЯ НАЗАД? ИДТИ ДАЛЕКО, ДВАДЦАТЬ СОТЕН МИЛЬ, ГОРЫ, ПУСТЫНИ, ТРЯСИНЫ… И ПРИБЛИЖАЮЩАЯСЯ ЗИМА. У НЕГО ЕСТЬ ОДИН ГОД — КОРОТКИЙ ГОД КОРАЗОНА — ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ ЗАРЕГИСТРИРОВАТЬ ЗАЯВКУ.
Лицо Бартоломью напряглось.
— Я попробую зафиксировать кости, капитан. Я смогу сделать это, мне так кажется. Я прошел курс в Государственном Институте.
НЕ ТРАТЬ НА МЕНЯ ВРЕМЯ, ЛЭРРИ. ЛЮДИ ТАСКЕРА МОГУТ ПОЯВИТЬСЯ ТАМ, НАВЕРХУ, В ЛЮБОЙ МОМЕНТ. ОНИ УВИДЯТ СЛЕДЫ. МОЖЕТ БЫТЬ, ОНИ ВОЙДУТ, КАК МЫ, МОЖЕТ, НЕТ. УЖАСНО, ЕСЛИ ЭТИ МЕРЗАВЦЫ ПРИБЕРУТ К РУКАМ ЭТО…
ЗДЕСЬ ТЫ В БЕЗОПАСНОСТИ, ЕСЛИ СПРЯЧЕШЬСЯ В ЛЕСУ. НО ЧЕМ ТЫ БУДЕШЬ ПИТАТЬСЯ? МОЖЕТ БЫТЬ, ЕСЛИ ТЫ ОТПРАВИШЬСЯ НАЗАД СЕЙЧАС ЖЕ, ПОКА СНЕГ НЕ ЗАПОЛНИЛ КОЛЕИ… НО ТАМ, СНАРУЖИ, ХОЛОДНО. НАЧИНАЕТСЯ БУРЯ. ОНА МОЖЕТ ПРОДЛИТЬСЯ НЕДЕЛЮ — ИЛИ ДВЕ. ЗДЕСЬ НЕЧЕГО ЕСТЬ, НО ЕСЛИ ТЫ УЙДЕШЬ, ВЕТЕР И СНЕГ ДОБЕРУТСЯ ДО ТЕБЯ. НЕ БЕСПОКОЙСЯ О БИРКАХ, ОНИ БОЛЬШЕ НЕ ИМЕЮТ ЗНАЧЕНИЯ. СЛИШКОМ ПЛОХО. С ДУЛЬЧИЕЙ ВСЕ БУДЕТ В ПОРЯДКЕ. ОНА УМНИЦА…
НО СТАРИК БАРТОЛОМЬЮ… Я ДОЛЖЕН БЫЛ ПРЕДВИДЕТЬ ПОДОБНЫЙ ПОВОРОТ… СТАРЫЙ ПИРАТ… ОДУРАЧИЛ МЕНЯ…
— Ладно, капитан. Я начинаю.
И появилась настоящая боль. Она продолжалась и продолжалась. Через какое-то время Генри забыл о ней. И забыл о сломанных костях и новом мире, найденном и снова потерянном, о буре, ревевшей за порталом, о людях наверху, охотившихся за ними, и о безграничной пустыне, отделявшей их от Панго-Ри. Он забыл обо всем этом и о многом другом, словно ничего никогда не было, только он один в темноте среди звезд.
Потом он начал вспоминать. Сначала, конечно, боль, затем причину боли…
Второе было немного труднее. Он получил приказ выйти из боя и отступить к Лидпайпу. Его катер подбили… Грубая посадка. Огонь… Амос…
Амос был не такой. Его лицо все в морщинах, его рыжие волосы исчезли…
Амос был мертв. Что-то, связанное с садом, драгоценными камнями и девушкой Дульчи, но не Дульчией. Только что-то в ее улыбке, в линии щеки, когда она сидела у огня…
