Сироты - Бюттнер Роберт (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Наконец мы остановились перед космической громадой. Возвышавшаяся над нами часть снаряда вполне сошла бы за стадион. Казалось невероятным, что эта штуковина летала, но витки царапин ясно говорили: снаряд пропахал лунную породу, вращаясь, как юла. Врезаться в Луну на скорости многих тысяч миль в час — и отделаться только лишь царапинами! Я присвистнул. Говард издал свое неизменное «Ух ты!».
Пока мы слезали к снаряду, я активно демонстрировал Говарду свой запас ненормативной лексики.
Что-то застонало у меня в ушах: повторяющаяся череда звуков, то высоких, то низких.
— Говард, я что-то слышу. Но здесь же нет воздуха, откуда тут звуки?
Он топнул.
— Звуки проходят по камням. От снаряда.
— От снаряда? Он же разбился, нет?
Говард развернул меня, достал из рюкзака карманную голокамеру и прижал ее к скафандру.
— Так мы их запишем.
Он снова нырнул в рюкзак и, вооруженный масс-спектрометром, рванулся через камни к снаряду. Капитан тянул меня за веревку, как тянет хозяина пудель, завидевший белку. Водя датчиком спектрометра по корпусу снаряда, он мычал в такт звукам: «Ва-ааа, ва-ааа».
Пока Говард трудился, я осматривал снаряд. В сорока футах над нами (жалкая толика от общей высоты снаряда) я заметил круглое серебристое отверстие.
— Смотри, Говард, — я протянул руку, — поворотное сопло. Прямо как то, что мы в Питсбурге нашли.
Он перестал мычать и отступил от снаряда. Потом тоже показал.
— Лучше! Присмотрись-ка.
Я прищурился, приложил к шлему ладонь козырьком. Виток царапины пересекал сопло и разрывал его до размеров человеческого тела.
— Слабая часть корпуса прорвалась. Твой билет внутрь, Джейсон.
— Не-а. — Я замотал головой, потом сообразил, что за шлемом этого не видно. Говард потянулся к моему рюкзаку. Я замотал всем телом.
— Говард, я боюсь высоты. А темных узких пространств еще больше.
— Джейсон, если бы я сам мог туда залезть, то полез бы. Такое раз в жизни бывает.
— Ага, или разом жизнь обрывает.
— Зато какой конец!
Еще совсем недавно я распускал сопли, что от меня на войне никакого проку. Пожалуйста, вот меня доставили за сотни тысяч миль, чтобы вышел прок. Как тут отказываться? Но сорок футов голого металла?! Я притворно вздохнул.
— По такому не залезешь.
Это все-таки не откровенный отказ.
Говард выудил из рюкзака два черных резиновых диска с петлями сзади.
— Вот, продень сюда рукавицы.
— Говард, присоски работают на разнице давлений. Здесь же нет атмосферы!
Мысленно я поздравил себя с ловкой отмазкой.
— Это не присоски, а липучки. Временный всетемпературный адгезив. С твоим здешним весом ты как муха по стенке вскарабкаешься.
— Ясно.
Я вздохнул и дрожащими руками прижал к снаряду одну липучку, потом другую. Надавил большим пальцем, высвободил правую липучку, поднял ее вверх, прикрепил. Потом проделал то же самое с левой. Говард был прав: я скользил по снаряду, как сказочный супергерой. Джейсон Уондер, супермен под прикрытием.
— Говард, а что произойдет, когда я доберусь до дырки?
— Сначала залезь внутрь. Потом я тебе объясню, что достать из рюкзака и чего делать.
Видать, вытащу не термос с кофе. Обеденных перерывов тут не планировалось.
Вот я и под самой дырой. Гляжу вниз на Говарда: между нами всего сорок футов, а выглядит он малюсеньким, как фигурка на торте. Я набрал полные легкие воздуха, подтянулся и заглянул в дыру.
Обшивка у снаряда два дюйма в толщину, и такая же темно-синяя, как на поверхности. Я подождал, пока глаза привыкали к темноте. Под обшивкой во все стороны взъерошенной щетиной торчали металлические брусья, отделявшие наружную оболочку от внутренней. Та оставалась цела. Что я прилежно и описал Говарду.
— Герметичный отсек, — сообразил он.
— И что теперь?
— Посмотри: может, дверь какая есть? Или люк?
Я покачал головой.
— Джейсон? Чего замолчал? — В голосе Говарда послышались тревожные нотки.
Всякий, кто трясет головой в микрофон, достоин страшной казни.
— Говард, я ничего не… — В темноте стенка внутреннего корпуса приняла очертания гигантского зонтика. — Постой-ка! Там что-то есть.
— Аварийный люк. Вот ты и внутри.
— Ключи дома забыл.
— Тьфу! — Он задумался. — Погоди! Может, не нужно никаких ключей. Подползи-ка к люку. Если повезет, он откроется на движение. Так, чтобы космонавт, в случае чего, мог всегда вернуться на борт.
И что если этот самый космонавт поджидает меня по ту сторону люка? Мое сердце беспокойно забилось.
Я начал протискивать все сорок фунтов нашего с рюкзаком веса через пробоину, стараясь не повредить скафандр, потом остановился. Разрыв в обшивке был три фута в высоту; я с рюкзаком — четыре фута в толщину. Стянув с плеч рюкзак, я нырнул в темноту, таща рюкзак за собой. Лежа между обшивками, я чувствовал, как завывания снаряда пронзают мое тело до самых костей.
Я помахал рукой перед зонтиком. Ноль реакции.
— Говард? Люк не открывается.
— …се… телом…
— Говард? Ты пропадаешь.
Хотелось услышать: ну ладно, попытался — и хватит; пошли, вернемся в лунный модуль и полетим домой. Но из обрывков его слов было понятно, что Говард говорит вовсе не это. Я по-пластунски пополз к зонтику, как на ученьях лазил под колючей проволокой.
Зонтик пришел в движение. Створки его, вращаясь, ушли в стену, словно открылась камера фотоаппарата.
— Говард, все правильно! Люк распахнулся!
— Дже… плохо… шно… Помехи… корпуса…
Открытый люк зиял чернотой. Он был достаточно велик, чтобы впустить меня или рюкзак — но не обоих сразу. В глубине виднелись контуры второго люка. Воздушный шлюз. Надо будет ползти — либо вперед головой, толкая рюкзак перед собой, либо вперед ногами, подтягивая за собой рюкзак. Если ползти задом, я увижу, закроется ли за мной наружный люк. И буду всегда готов драпануть, если что. Внутренний люк ведь тоже должен открыться на движение, неважно голова это или ноги. Если нужно будет, то и развернусь.
Решено, ползу вперед ногами.
Я влез по плечи, подтаскивая рюкзак с приборами, спасательным оборудованием и пистолетом, и снова попробовал выйти на связь.
— Говард? Я лезу внутрь.
В ответ — только треск в наушниках, наслаивающийся на чем-то странно знакомые завывания снаряда, которые я уже полчаса как слушал.
Лаз был лишь дюймами шире меня в скафандре. Тут руками едва двинуть. Зато так я хотя бы видел свет в конце туннеля — откуда сюда влез. Полз бы головой вперед, перетрусил бы насмерть.
Я протащил рюкзак через наружный люк, и тот захлопнулся наглухо. Я полз дальше, нащупывая дорогу ногами. Вот распахнулся внутренний люк. Я перелез через порог, подтянул поближе рюкзак, начал подниматься на четвереньки и выпустил лямки…
В ту же секунду люк захлопнулся и замуровал меня в темноте.
19
Стояла кромешная тьма. Слышно было только мое дыхание и безостановочные стенания снаряда. Я налег на люк — он не поддался. Забарабанил по нему с силой, какую считал безопасной для скафандра, — без эффекта. Тщательно ощупал стены вокруг меня — ни кнопок, ни рукояток.
— Говард? Я застрял.
На сей раз даже треска не донеслось. Корпус снаряда был не только непробиваемым, но и непроницаемым для радиоволн.
Рюкзак находился на расстоянии вытянутой руки… по ту сторону люка. В рюкзаке лежали фонарик, пистолет, еда и питье, которые можно принимать через специальный сосок в шлеме, и приборы, которыми я должен был собрать информацию и принести в ракету. С таким же успехом все это могло остаться на Земле.
Меня как будто похоронили заживо. К знакомому вою снаряда присоединился новый звук: более частый, хрипящий. Я даже не сразу сообразил, что это мое пыхтение. Я лежал в гробу, где ни разглядеть ничего, ни пошевелиться. Ужас помутил мой разум.
С огромным трудом я заставил себя думать. Шлем. Зеркальный солнцезащитный щиток можно поднять. Я это сделал и прозрел. Теперь я снова мог ровно дышать.
