Орден - Мельников Руслан (бесплатные книги онлайн без регистрации TXT) 📗
И все же в эту минуту он тоже искренне пожалел об отсутствии знатного происхождения, громкого титула и длинной родословной. А что, обзавестись рыцарским званием было бы совсем не лишним. Дело тут, разумеется, не в Аделаиде. Или… Или именно в ней дело? А, пан Вацлав?
— Русич, у тебя не осталось чего-нибудь поесть? — Неожиданно менять тему разговора княжна умела как никто другой.
Снова перед ним сидела беспомощная, нахохлившаяся, как воробушек, девочка-подросток с голодными глазами.
Бурцев покачал головой. Денек выдался без завтрака, обеда и ужина. И спать им, похоже, придется на голодный желудок.
— А где мы будем ночевать? — Полячка растерянно огляделась. — Здесь нет даже моей повозки, а я помираю от усталости.
Бурцев кивнул на шкуры-попоны, пропахшие конским потом:
— Насуем под них веток… Не пуховая, конечно, перина, но все удобнее, чем на голой-то земле. Поможешь?
Глава 22
Она честно пыталась помогать, но, исколов нежные пальчики о хвою, расплакалась и уселась на прежнее место. Так и сидела, пока Бурцев охапку за охапкой таскал наломанные ветки, хворост и еловые лапы. Только под конец работы Аделаида внесла-таки свою скромную лепту в общее дело: отошла к ближайшим деревьям и с сосредоточенным лицом положила на собранную Бурцевым кучу несколько прутиков. И то прогресс!
— Молодчина, княжна! — похвалил он.
Немудреная постель готова. Внизу — хрустящая подстилка, выпиравшая под шкурой-попоной некомфортными буграми. Сверху наброшена еще одна шкура — одеяло.
— Располагайтесь, ваше высочество, — широким жестом пригласил Бурцев.
— А твой ремень?! — напомнила она.
Ах да, конечно! Разговор по душам и упоминание о гипотетической свадьбе назло врагу вовсе не означает, что Аделаида согласна спать с мужчиной, без хотя бы символической границы. Тем более что «Какая жалость, Вацлав, что ты не рыцарь…»
— Глупо, Аделаида. Все равно придется по очереди дежурить всю ночь, так зачем же тогда…
— Ремень! — требовательно протянула руку, девушка.
Со вздохом Бурцев расстегнул пряжку и отдал ремень. Она растянула его во всю длину и быстрень поделила пространство на шкуре. Причем себе, к отметил Бурцев, худенькая тростиночка-княжна отхватила большую половину.
Приминая хрустящую подстилку, девушка влез на ложе, перетянула на себя почти все одеяло и укуталась в шкуру с головой. Эх, вот бы и ему сейчас так.
— Ладно, подежурю первым, княжна, — проворчал Бурцев. — Но учти, потом разбужу тебя.
Ответом было лишь уютное посапывание. И снова он терпел песок в глазах и свинцовую тяжесть в веках, пока звезды не начали тускнеть, а на черном небе не появились первые проблески рассвета. Cил бороться со сном не стало. Если он сейчас же не ляжет, то уснет сидя. Или даже стоя. Не забудется в чуткой дреме, как там, у повозки княжны, а отключится по настоящему — провалившись на несколько мертвь часов в бездонный чернильный колодец. Прошлая бессонная ночь и тяжелый день давали о себе знать.
Однако спать обоим теперь, когда выяснилось, что по лесу шныряют не только всадники в масках, но местные «зеленые братья» во главе с усатым рыцрем, — безрассудство. «Что ж, княжна, вот и наступило твое время заступать на пост, — подумал он. Ивини, но я не двужильный».
Тормошить Аделаиду пришлось долго. Девушка поднялась медленно, словно сомнамбула. Выслушал Бурцева, не открывая глаз, кивнула, давая понять что полностью согласна с его доводами.
— Зенки-то все же раскрой, княжна, а то опять со сморит.
Тяжкий стон… Полячка послушно подняла длинные пышные ресницы, часто заморгала.
— Так-то лучше! Ты ведь понимаешь, что спать тебе сейчас никак нельзя?
Кивок.
— На тебя можно положиться?
Еще кивок.
А потом сила тяжести возросла неимоверно. Бурцев рухнул в трескучую упругую массу. И сгинул, растворился, растекся в ней грудой расслабленных, трепещущих от предвкушения долгожданного отдыха мышц. Только и успел, что пробормотать:
— Разбудишь меня, когда в лесу… светло… отправимся… доро… у…
Последнего кивка, если тот и был, он уже не видел. В полуосознанном усилии укрылся куском шкуры. Запах конского пота и хвои был острым и пряным. А пришедший вместе с ним сон — мягким, всепоглощающим.
… Проснулся Бурцев от холода и дробного костяного звука, выбиваемого его собственными зубами. Одеяло куда-то подевалось. Зябкое утро обступало со всех сторон. Бр-р-р, весьма зябкое. И достаточно уже светлое, чтобы давным-давно тронуться в путь. Почему же Аделаида его не разбудила?
Да все, блин, потому же! Княжна не выдержала предутренней вахты. Лежала рядом с Василием, плотно закутавшись в их общую шкуру, и спала безмятежным сном праведника. Даже сладко улыбалась далеким видениям. Интересно, когда она задремала — сразу же после пробуждения или все-таки пободрствовала хотя бы с полчасика? Впрочем, какая разница? Главное, что благосклонная фортуна позволила им провести вторую ночь в лесу без приключений. Но если ночные дежурства так будут продолжаться и впредь…
По-хорошему, конечно, надо бы растуркать эту девицу и отчитать как следует. Может быть, отшлепать, невзирая на титулы. Но, еще раз взглянув на спутницу, Бурцев понял: не сможет. Рука не поднимется.
И язык тоже. Сейчас он мог только умиляться. Ну, полячка! Ну, княжна! Мало того, что намотала на себя все одеяло, так еще и забилась к нему под бочок. Попросту перекатилась через разделительный ремеш пригрелась.
Вот будет шуму, если Аделаида поймет, что спали они на одной половине походного ложа чуть ли не в обнимку. Лучше ей ничего не говорить, а сама, гляди, и не вспомнит, с какого боку на шкуру залазила. Сонная ведь была, как сурок зимой.
Аккуратно, стараясь не разбудить девушку, он начал медленно сползать с постели. И замер. Стоп! Сейчас лучше вообще не двигаться, ну а княжна… Княжна вряд ли станет допытываться, что он делает на половине постели, когда увидит с десяток стрел, направленных в их сторону.
Лучники в волчьих шкурах и мохнатых шапк осторожно — в полшага, в четверть шага, чтобы не потерять с кончика стрелы цель — выходили из-под прикрытия деревьев. Приближались молча. А че тут говорить-то? И без слов ясно: одно резкое движние — и Василий с княжной превратятся в подушеки для гигантских оперенных иголок. Хотя девушку тронут вряд ли, но тем хуже для него. Все хищно поблескивающие наконечники польских робингудов достанутся ему. Бурцев легонько тронул Аделаиду: руку, моля бога, чтобы она не спровоцировала луников резким движением. К счастью, княжна все еще была сонной, а движения ее — заторможенными.
— Что это? Кто это?
Она села на постели, по-совиному хлопая глазами.
— Полагаю, наши вчерашние знакомые, — шепнул Бурцев.
Он узнал среди лучников трех давешних лесных стрелков. Особые приметы — синяки, ссадины и выбитые зубы.
— Главное, не дергайся, княжна, и все будет хорошо.
Бурцев поднял руки ладонями вверх. Универсальный жест мира. Вроде бы успокаивает даже самых кровожадных дикарей. А эти лесные хлопцы в шкурах здорово смахивают на одичавшее племя.
— Мир вам!
Бурцев очень старался, чтобы голос его звучал дружелюбно, а с лица не сходила улыбка. Никто из лучников оружия не опустил. И никто не ответил на приветствие. Лишь самый молодой глянул мельком на самого старшего, словно спрашивая, когда же можно будет стрелять. И то верно: долго ли удержит человек оттянутую тетиву тугого лука?
— Встать! — распорядился старшой, черноволосый, широкоплечий, с косматой бородой, нестрижеными усами и бугристыми мышцами. Руки бородача чуть дрогнули от напряжения. Пальцы жаждали по-скорее пустить стрелу.
— Хорошо-хорошо, уважаемый, — Бурцев поднялся. — Уже встаем.
— Да как вы смеете?! — заверещала было возмущенная полячка.
— Тихо, — шикнул он. — Делай что говорят.
Аделаида порывисто встала, испепеляя взглядом вожака лесной шайки. Жар и пепел, впрочем, бородатого не засыпали. Его глаза были по-прежнему такими же острыми, колючими и холодными, как наконечник стрелы. А рука на тетиве подрагивала.
