Список обреченных (СИ) - Волховский Олег (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
Маша Петрова из Краснодара. Приехала в Москву на заработки пять лет назад. Промониторили ее сети: котики, цветочки, любовные вирши.
— Не она, — предположил Глебчик.
— А ты думал они будут в интернете писать о «преступном режиме» сразу после убийства? Это же гарантированно подставиться.
— Согласен, — кивнул стажер. — Я дурак.
Официантку пригласили «поговорить». Звонил заместитель Маленького Кивалин Василий Иванович. Он это умеет, обходительный черт.
— Придет, — отчитался он. — Даже повестку прислать не попросила. А то ведь враги народа они обычно только по повестке и сразу с адвокатом.
— Ну, адвоката, может, еще притащит, — заметил Маленький.
На следующее утро Маша Петрова сидела пред очами Александра Филипповича и никакого адвоката при ней не было. Кивалин на всякий случай встал возле двери и кидал реплики.
Девчушка лет двадцати с небольшим. Светло-русые волосы, две тоненькие короткие косички с розовыми резиночками на концах, большой рот, пухлые губы, прыщ на подбородке и серые глаза на мокром месте. Насмерть перепугана. Это подозрительно. И это хорошо. Работать легче.
— Мария Николаевна, вы помните тот день, когда у вас обедала Анжелика Синепал?
— Она часто у нас бывала. В последний раз, да? В воскресенье, кажется…
— В субботу.
— Значит, в субботу.
— Вы обслуживали ее столик?
— Да.
— Ничего подозрительного не заметили?
— Нет. Все, как всегда.
— А кто на стол накрывает, столовые приборы кладет, ложки, вилки? — спросил Кивалин.
— Официант. То есть, я.
— И в этот раз также было?
— Да, как всегда.
— Не заметили на вилках и ложках какого-то налета? — спросил Маленький.
— Нет.
— Вы сами берете столовые приборы, чтобы накрыть на стол? — поинтересовался Василий Иванович. — Как это происходит?
— На кухне лотки, оттуда и берем. Заворачиваем в салфетки. Да, сами.
— И сразу идете в обеденный зал?
— Или можно остановиться, поболтать с подружками? — подключился Маленький.
— Можно, конечно. Но клиент будет недоволен. Пожалуется еще…
— Вы все на виду? Может быть так, что вы зашли за ложками, а никого рядом нет?
— На виду, но мы же не следим друг за другом. Некогда, работаем. Тут за день так набегаешься, что думаешь, ноги бы не отвалились, до дома добраться, а не за другими смотреть. А может и никого рядом не быть. Смотря сколько клиентов.
— В субботу днем много клиентов?
— Да нет! Клиенты, в основном, к вечеру набираются.
Все выстраивается совсем неплохо, думал Александр Филиппович. И уже представлял себе текст обвинительного заключения: «Обвиняемая признала, что у нее была возможность незаметно нанести яд на ложку по пути от кухни до обеденного зала».
— А как вы относитесь к Лиге Свободы и Справедливости? — спросил Кивалин.
— К чему? — не поняла официантка.
— К террористической организации Лига Свободы и Справедливости, — уточнил Василий Иванович.
— Это, которые метро взрывают? Гады!
— Это, у которых лидер Андрей Альбицкий, — объяснил Александр Филиппович. — У него еще канал на ютубе. Подписаны?
— Да нет. Я больше телевизор люблю смотреть. Интереснее. Вот у Анжелики Синепал, какой был канал! «Россия вперед!» Я его всегда смотрела. Так жалко женщину. Такая хорошая была! Еще убийц каких-то смотреть не хватало!
— А об Альбицком не слышали?
— Почему? Слышала. Как раз неделю назад на «Россия вперед» передача была «Наши враги не спят». Про этого Альбицкого. Они говорят, что за народ, а сами метро взрывают и расстреливают детей. Показали: ребенок маленький совсем, года три, и весь в крови лежит в метро у колонны. Это потому что у них секта мусульманская.
— А вы ничего не путаете, Мария Николаевна? — спросил Кивалин.
— Точно нет, — сказала Маша Петрова. — Они исламисты, и потому хотят всех убить.
Надо смотреть телевизор, думал Маленький, а то ведь совсем не успеваю. Так ведь и не будешь знать установок руководства. Исламисты, значит? Неожиданно! Тогда Маша Петрова нам не очень подходит.
Кивалин сориентировался быстрее.
— Мария Николаевна, вы верующий человек? — спросил он.
— Да, конечно. Православная.
— В церкви давно были?
— На Пасху.
— В этом году?
— Да работаю я все время, не до церкви.
— А исламом не интересовались?
— Нет. Зачем? Я же русская. Русские — православные.
И то верно, думал Александр Филиппович, бывают исламисты и с русскими фамилиями. Это же неважно, какой он национальности, главное, чтобы присягнул умме. А в том, что исламистка, она у нас живо признается.
Зазвонил телефон. Маленький взял трубку.
Глебчик.
— Готовы результаты экспертизы, — сказал стажер.
— Ага! Секундочку подожди.
И Александр Филиппович вышел в коридор.
— Да?
— В ресторане все чисто, — доложил Глебчик. — Зато на театральной программке следы яда. Она эти программки коллекционировала. У нее дома нашли.
— Понятно, — протянул Маленький и положил трубку.
Он еще где-то минуту думал, как бы привлечь Машу Петрову в качестве сообщницы, но пока не стыковалось никак. Ладно, повезло девчонке.
Он вернулся в кабинет.
— Спасибо, Мария Ивановна, вы нам очень помогли. Вы свободны.
И вернул ей пропуск.
— Покажите на выходе.
— Синепал в театре отравили, — сказал он Кивалину, когда Маша ушла.
— Театр — это плохо, — заметил Василий Иванович. — В ресторане персонал максимум человек пятнадцать, а в театре одна труппа человек пятьдесят, а еще зрители. Тысяча! И билеты продают без паспорта.
— Зато иногда по интернету.
— Не все.
— Нет, Василий Иванович. Театр — это хорошо.
Через пятнадцать минут Глебчик уже сидел за компьютером и набивал план действий под диктовку Александра Филипповича.
— Первое: запрашиваем информацию со всех сайтов по продаже билетов. Нам нужно знать, кто покупал билеты на прошлую субботу. Любые сведения. Есть имя и фамилия — отлично. IP — значит, ip.
— Ок. Набил, — кивнул Глебчик.
— Второе: запрашиваем записи со всех камер наблюдения в радиусе пятисот метров от входа в театр. Сравниваем с базой МВД по паспортам. И просеиваем интернет по изображениям. Устанавливаем имена, фамилии, места жительства и содержание постов. И третье: по результатам двух первых пунктов составляем список для вызовов на допрос. И график допросов.
— Это уже не тысяча человек, а раза в три больше, — заметил Кивалин. — Работы на год.
— Надо подкрепления просить. Втроем конечно не справимся. Еще пятнадцать человек, как минимум.
— И финансирование, — заметил Василий Иванович. — Думаете, дадут?
— Как милые! Дело особой важности.
— А в каком порядке вызывать на допросы? — спросил Глебчик. — Кто первый в списке?
— А для этого пункт четвертый: допрашиваем всех сотрудников театра, которые работали в тот день. Собираем с них описание внешности всех, кого они запомнили из тех, кто крутился рядом с ее местом. Допрашиваем их в первую очередь. И сотрудники театра, естественно, на подозрении. Во вторую очередь допрашиваем всех авторов оппозиционных постов.
— Но вы же сказали, что это глупо писать оппозиционные посты после убийства, — удивился Глебчик.
— Глупо, — кивнул Маленький, — но люди не всегда поступают умно. И, наконец, в третью очередь допрашиваем всех обладателей мусульманских имен и фамилий. Если у кого-то все эти признаки совпадут — допрашиваем первым.
Телеграм сказал свое «Блямм!», и Евгений Соболев открыл письмо.
«Наши друзья из СБ развернули бурную деятельность, — писал Альбицкий. — Запросили увеличение штата до двадцати пяти человек и записи со всех близлежащих камер».
«Я был в глубоко надвинутой на лоб шляпе и закрыл шарфом лицо, как только вышел из такси».
«Молодец. Но там в фойе есть камера. Шляпа и шарф в это время были уже в гардеробе».
