Точка Выбора (СИ) - Горцев Николай (читать полную версию книги txt) 📗
Я прокрутил в голове все происходящие со мной в последнее время странности и понял, что мои собеседники правы. Видимо, у них уже большой опыт, и их путь — единственный подходящий. Ну а если уж Андрей Васильевич прошёл через такое обучение, и поныне преподаёт в одном из лучших мировых ВУЗов, то сомневаться в таком подходе не стоит.
- Сумме квадратов катета. - прервал мои мысли Елисей.
- Что? - не понял я, так как уже забыл начало нашего разговора.
- Квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катета. - спокойно произнёс Елисей. - Теорема Пифагора.
Я понял, что знал её на зубок когда-то, и теперь вот, забыл напрочь, забыл настолько, что вспомнил только после дословного повторения. «Действительно, если уж такие простые вещи забываются, то понять столь сложные, как последние происшествия в моей жизни, будет не так просто, как выучить теорему» - подумал я.
Елисей прервал мои мысли красивой метафоричной фразой:
- Достоин ответа лишь тот, кто может сам найти ответ.
Часть 1. Глава 10. Объять необъятное.
Через время путь. Полночь в небесах.
Старый мир потом. Новый мир — сейчас.
Новый мир уйдёт, он скончался здесь,
В переходах вен. В перекрёстках век.
Бросит след тоска на обрывки фраз...
Если б я могла донести до вас,
Как мне дорог впредь каждый зыбкий миг!
Как люблю мираж, что соткал сей мир!
Нам, увы, нельзя нарушать границ.
Мы здесь не вольны. Не вольнее птиц.
Переходов гул, перекрёстков пульс
Я покину, но в след не брошу «пусть!»
За стеною гор, за тоской ветров
Я познала то, что не всем дано.
Больше не забыть этот быстрый век.
Что оставит свет, яркий свет во мне.
Дочитав стихотворение, девушка затаила дыхание. По её щеке медленно сползала слеза. Напряжение на лице выдавало желание плакать.
Послышались редкие апплодисменты.
- Зинка молодец! - прокричала Настя во весь голос и засвистела.
- Очень классно, Зин! - сказал я, подошёл и обнял её, чтобы успокоить. - Недавно написала?
- Ага. - Зина прижалась ко мне, словно боясь потерять. - Моё единственное стихотворение в этом времени.
- Не единственное. - подбадривал я. - Проживёшь сто лет, ещё много напишешь!
Мы подошли к нашему импровизированному столику на туристическом коврике и присели на такие же коврики, только скрученные. Я обнял Зину. Настя подошла с другой стороны и тоже обняла.
- Да сколько можно плакать? - спросила Настя подвыпившим голосом, смахивая со щеки очередную слезу.
Сегодня Анастасия была самой пьяной из нас. Что неудивительно: я не пью, Зина алкоголь раньше не употребляла, потому выпила с отвращением только пару рюмок и уже успела протрезветь.
- Вечер хороший. - сказал я. - Скоро совсем заметёт, и не посидишь так…
Впрочем, была уже ночь. Тёплая декабрьская ночь после хорошего солнечного дня. Ночь с безоблачным небом, на котором тускло мерцали звёзды, скрываясь в дымке светового загрязнения мегаполиса.
- А пойдёмте на край! - сказала Зина.
- Таки решилась. - улыбнулся я, и посмотрел на девушек. - А ты, Насть?
- Да пошли! Психфаку всё по плечу!
Мы поднялись и пошли. Я прихватил туристический коврик, чтобы было не холодно. Давно я не сидел на краю жилой высотки. Пожалуй, с самой юности. Хорошо что Настя знает, где лежат ключи от этой крыши, ведь здесь можно проводить незабываемые вечера. Жаль, что уже холодно, и куртка еле спасает от студёного ветра, кружащего над многоэтажками, и почти неслышного там, внизу. Я осторожно сел на край крыши. Придерживая за руку, бережно посадил рядом Зину. С другой стороны аккуратно села Настя. Благо ветер бил в лицо. Бил бы в спину — было бы куда страшнее тут сидеть. Я обнял девушек. Они прижались ко мне и наблюдали за ритмом живущего и днём и ночью города. С крыши открывался вид на широкий проспект. Уличное освещение наполняло своим сиянием узкую, как казалось сверху, линию широкополосной автострады. В домах горели разными цветами квадратики окон. Огни машин, словно муравьи, быстро копошились внизу.
- Что оставит свет, яркий свет во мне… - повторила Зина строку своего произведения, завороженно глядя на проспект. - А ведь в такие моменты задумываешься, что жизнь проходит мимо и жить нужно каждый миг, здесь и сейчас.
- Я в свои девятнадцать не задумывался о таком. - сказал я. - А ты прямо повзрослела.
- За эти две недели я словно вторую жизнь прожила. - ответила Зина и положила голову мне на плечо.
- Сколько тебе дали подумать? - спросила Настя.
- Они не говорят сроков. Сказали, как буду готова…
- Зинулька, Зинулька… - после коньяка у Насти слегка заплетался язык. - Бросаешь нас.
- Не, ребят. Если б я могла, я бы совместила два этих мира, но…
- Мы понимаем. - сказал я и покрепче обнял девушку. - Каждому нужен свой мир.
- Я уже и не знаю, какой из них мой. - прошептала Зина.
- Твой там, где ты родилась. - сказала Настя, но тут же неуверенным тоном добавила: - Наверно…
Позади нас что-то зашелестело. Обернувшись, я увидел, как ветер раскидал остатки нашего стола, подняв походный коврик и таская его по крыше.
- Опс, мне кажется, что мы наелись. - сказал я. - А коврик надо спасать.
- Ладно, тут очень холодно, давайте вернёмся. - Настя повернулась, перекинула ногу и стала медленно вылезать назад.
Я сказал Зине, чтобы она не двигалась, быстро перемахнул через край и вытащил девушку на крышу, обхватив за талию. Та в свою очередь держала коврик, на котором мы сидели. Когда мы обернулись, Настя уже успела поймать второй, летавший по кругу в вихре ветра походный коврик, заменявший нам стол.
Собравшись, мы пошли к двери в подъезд.
- Ну что, Настя, к тебе?
- Ну конечно ко мне. Я требую продолжения банкета!
- Ну это мы можем. Зин, пойдём скорее!
Девушка ещё несколько секунд полюбовалась чарующим видом Москвы с крыши и пошла с нами.
- А завтра куда? - спросила меня Настя, закрывая на ключ заветную дверь на крышу, и пряча ключ в укромное место.
- Поеду в центр к Сергею. Нет, не так. Решу все вопросы, возьму отпуск, заеду за Зиной и потом к Сергею. Пропуска нам уже выписали.
Сергей бодро расхаживал взад-вперёд по аудитории. Сегодня он был в сером лёгком свитере. В аудитории было тепло и свежо — видимо, работал кондиционер. За спиной Сергея была белая ткань полотна для проектора. Сергей сложил руки за спиной и продолжил рассказ:
- Таким образом, базовое понятие с которым мы с вами будем иметь дело — понятие наблюдателя.
- Что же это получается, - спросила Зина. - наш мир не материален?
- Наука, Зинаида Аркадьевна, ещё не нашла ни одного доказательства существования материи. - улыбался Сергей.
- Но как? - удивлённо посмотрела на меня девушка. - Ведь материализм всегда был основой…
- Объясню на примере. - Сергей подошёл к девушке. - Зина, покажите мне материю.
- Ну как же! - оживилась студентка. - Вот эта скамья плотная, значит она — материя.
- Откуда вам известно, что она плотная, если ощущение плотности есть лишь электрический импульс, поступающий в ваш мозг?
- Но она же существует! - возражала девушка.
- Нет, не путайте базовые понятия, Зинаида. - парировал Сергей, поднеся согнутый палец к своему виску. - Существуют лишь электрические импульсы, которые обрабатывает ваш мозг. Всё что Вы видите вокруг себя это импульс зрительных нейронов, всё, что слышите — слуховых. А ощущение плотности скамьи, на которой вы сидите, есть лишь информация от нервных окончаний в теле и она — внимание! - тоже есть просто электричество.
- Он прав. - подтвердил я. - Мы не можем узнать, существует скамья или нет.
- Но как тогда… - начала Зина, но Сергей прервал:
- Никак. Наука не может подтвердить существование материи, так как мы получаем информацию о ней опосредованно. Никто не спорит, к примеру, что при должном развитии технологий мозг наблюдателя можно поместить в отдельную капсулу, которая поддерживает все необходимые условия для его существования, а всю окружающую действительность транслировать обычными электрическими сигналами на нервные окончания. При должном уровне технологий мы можем создать иллюзию существования окружающего мира столь детальную, что вы никак не отличите картинку от того, что называете реальностью.
