Ленинград-28 (СИ) - Соколов Иннокентий Дмитриевич (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗
В военкомате было людно. Толпились полуголые допризывники. Юрка заметил пару знакомых. Разговорились — в очереди возбужденно шептались, что в одном кабинете молоденькая медсестра показывает грудь, а старая бьет по члену линейкой — проверяет, стало быть, твердость характера. Еще рассказывали о безымянном допризывнике, умудрившемся заблевать кабинет во время проверки вестибулярного аппарата на миницентрифуге — причем благодаря действию центробежных сил испачкалось все — пол, стены и сами врачи.
Наслушавшись ужасов, Юрка оробел. К счастью ему не пришлось долго рыскать по кабинетам. На первой же двери, блестела медью табличка, извещая о том, что именно здесь обосновался нужный ему человек.
Панюшин медленно выдохнул, оглянулся — в конце коридора столпились Юркины сверстники. Ладно, будь что будет…
Он осторожно постучал. За дверью раздался противный дребезжащий голос:
— Войдите.
Панюшин тихонько прикрыл за собой дверь. Кабинет оказался завален посеревшими от времени папками на завязках. Папки громоздились вдоль стен, на подоконнике, даже у стола, за которым восседал Пацюк. Слева у стола примостился ободранный стул.
— Чего тебе? — поднял голову Пацюк.
До появления Панюшина, майор что-то писал на тетрадном листе. Бросив недовольный взгляд, Пацюк с видимым сожалением отодвинул тетрадь.
— Я от Игоря Ильича — запинаясь, пробормотал Панюшин.
Пацюк скривился.
— От кого?
Юрку бросило в дрожь. Неужто давешний спаситель решил подшутить над ним — да нет, с виду вроде солидный мужик…
— От Игоря Ильича я.
Майор вздернул верхнюю губу, отчего усы затопорщились, придавая большее сходство с крысом.
— От какого, нахер, Игоря Ильича?
Панюшин понял, что еще немного, и майор стукнет по столу тяжелым кулаком и заорет нечто нецензурное в его, Юркин, адрес.
— Ланового… — в последнюю минуту вспомнил Панюшин.
Наступила нехорошая тишина. Пацюк задумчиво забарабанил пальцами по столешнице. Юрка остолбенел, и сам не заметил, что держит руки по швам, как нашкодивший курсант военного училища.
— Угу — промычал, наконец, Пацюк и ткнул пальцем в сторону стула. — Сидай.
Панюшин аккуратно обошел ближайшую бумажную кучу и присел на краешек стула, от чего тот подозрительно заскрипел. Майор задумчиво почесал крысиный носик.
— Значит так — произнес он. — Слухай сюда. Как засунуть в холодильник жирафу в три приема, а?
Панюшин удивлено воззрился на майора.
— Чего? — выдавил он из себя.
Пацюк досадливо мотнул головой.
— Дебил, что ли? Повторяю вопрос — как засунуть в холодильник жирафу в три приема?
Эту детскую шутку Юрка знал, но не мог понять, зачем Пацюк спрашивает такую ерунду. Ну ладно, спрашивает — ответим.
— Ну это… Открыть холодильник, засунуть жирафа, закрыть холодильник.
— Ага — удовлетворенно кивнул Пацюк. — Тогда второй тебе вопрос — как засунуть слона в холодильник в четыре приема?
Панюшин пожал плечами.
— Открыть холодильник, вытащить жирафа, засунуть слона, закрыть холодильник.
Пацюк ощерился крысиной улыбкой.
— Ну вот, а говоришь, что дебил…
Ничего такого Панюшин не говорил, но на всякий случай не стал спорить.
— Так, третий вопрос. Лев собрал, значит, всех зверей на собрание. Кто не пришел?
Юрий задумался. В вопросе чувствовался подвох. Но какой? Он осторожно взглянул на майора — тот вновь пододвинул тетрадь, и принялся что-то черкать дешевой шариковой ручкой.
— Сам лев не пришел — выдавил, наконец, он.
— Это еще почему? — заинтересовался Пацюк.
— Ну, это… — застеснялся Панюшин. — Он же царь зверей — хочет, приходит, хочет не приходит…
Пацюк удивленно отодвинул тетрадь.
— Нет, все-таки дебил. Как фамилие твое?
— Панюшин — огорченно ответил Юрий.
— Не пришел слон. А знаешь почему?
— Почему? — послушно переспросил Юрка.
— Да потому, нахер, что в холодильнике сидит! — заржал Пацюк, вытаскивая из пачки сигарету. — Куришь?
Юрий кивнул.
— Н-да…
Майор покрутил между пальцев не зажженную сигарету, и аккуратно положил ее на краешек пепельницы.
— Ладно, последний вопрос. Тебе нужно перебраться через речку. В речке обычно водятся злые крокодилы. Моста нет. Что делать будешь?
И тут Панюшина осенило.
— Дык крокодилы на собрании у льва, наверное…
Пацюк открыл рот. Посмотрел на Юрку, словно увидел инопланетянина. Панюшин с испугом взглянул на кабинетного крыса. Неужели ошибся? Майор закрыл рот, и потянулся за сигаретой. Закурил, выпуская дым неряшливыми кольцами.
Тишина действовала на нервы. В кабинете пахло сыростью. И грызунами.
— Ведь правильно? — не выдержал первым Панюшин.
Пацюк равнодушно кивнул. Не спеша, затушил сигарету и откинулся в кресле.
— Иди, погуляй пока — майор махнул рукой в сторону двери.
Юрий на негнущихся ногах поплелся к выходу.
— Стой!
Панюшин медленно опустил ногу. Оглянулся.
Пацюк вышел из-за стола.
— Зовут-то тебя как, Панюшин?
— Юрка.
— Юрий, значит — наклонил голову Пацюк. — Меня тоже Юрием кличут. Ну, давай тезка, иди, покури. Заглянешь, через часок. Разговор будет…
Панюшин вывалился из квартиры, сжимая драгоценную карту. Позади остались живые и мертвые. Последних больше…
В организме каждого более-менее вменяемого члена общества присутствует орган, ответственный за выработку специального гормона ссыкливости. Даже самый здоровый мужлан, в глубине чувств подвластен действию того самого гормона. И скисает на глазах, когда более наглый сородич без всякого зазрения совести бьет по сопатке вчерашнего супермена.
В самом Панюшине, данный орган некогда занимал доминирующее положение. Выбрасывал зараза в кровь ненужный гормон, занижал самооценку. Но ведь отучили Юрку. Помогли тренировками, или еще чем-то, сейчас не вспомнить.
Как бы там ни было, Юрка не боялся. Небольшой тремор имел место быть, но скорее, как реакция организма на стресс. Нечто вроде переключения с рабочего режима на холостой — только не сразу, а постепенно.
Лестничные пролеты Панюшин проскочил все более замедляя темп. Вышел из подъезда уже полностью расслабленным. В голове крутились отголоски содеянного — Юрка так и сяк прогонял ситуацию, анализируя, подмечая неточности и неправильности. Быть может, в будущем, это поможет заработать дополнительные баллы. Сноровка уже не та, что раньше — какая она должна быть Юрка вряд ли вспомнит, знает только, что время не щадит никого.
В квартире полно отпечатков Панюшина — но это ерунда. Он никто — гражданин мира, без жилья, без документов, без прошлого и возможно без будущего. Юрка живет настоящим, не думая о том, что впереди, пусть и тоскует о том, что было когда-то.
Плохо то, что местечковые бандюки сумели выследить Юрку. Но это уже издержки сделанного выбора — городишко небольшой, и пускай всем начхать друг на друга, все равно каждый на виду. Панюшин постарается, чтобы этого больше не произошло.
Постарается от души.
Заскочив в автобус, Юрий прислонился лбом к холодному стеклу. За окном пробегали серые пятиэтажки, а в голове Юрия трезвонил на все лады маленький, но противный звоночек: давай дружок, время идет, шевелись, не останавливайся…
Быть может самое время наведаться по местам боевой славы?
К старухе Юрий пошел не сразу. Встал на две остановки раньше, прошелся, отмечая подозрительные детали. Вроде чисто, но подстраховаться лишний раз не помешает.
Подошел к забору. Посмотрел в щелку — ничего не разобрать. Толкнул хлипкую калитку, прошелся по двору, оглядел по-хозяйски — черт знает что. Такое ощущение, что он прожил здесь всю жизнь, а начинаешь вспоминать — так вроде все как в первый раз. Подобная двойственность ощущений отвлекала и могла оказаться отвлекающим фактором. Ну-ка Панюшин, вспоминай…
Решение пришло мгновенно. Крыша у мазанки была старая — кое-где сквозь лопнувший шифер проглядывала порыжевшая толь. Юрий запрыгнул на покосившуюся собачью конуру (самой собаки внутри не оказалось — околела видать давным-давно), оказавшись вровень с низкой крышей. Ухватился большим и указательным пальцами за торчащую головку ржавого шиферного гвоздя и одним резким движением выдернул его.
