Поле битвы — Земля [Поле боя — Земля] - Хаббард Рональд Лафайет (хорошие книги бесплатные полностью txt) 📗
— Я не собираюсь ее убивать! — закричал Джонни. — Я собираюсь ее вылечить!
Они, разумеется, не поверили. Во-первых, лечить одурьмию противозаконно. Во-вторых неправомочному лицу, кто бы он ни был, запрещалось проникать в мозг. Следовательно, человек лжет. Но над бедняжкой Чирк им все равно не покуражиться, ведь она не почувствует боли, когда ее станут пытать.
Джонни взял дыхательную маску, сам надел на Чирк и покатил тележку через воздушный «шлюз», слыша, как за его спиной переговариваются: «Пытать будут, я же тебе говорила», «Да…» С грустью размышляя о «цивилизованных» психлосах, Джонни, наконец, добрался до операционной. Худенькая-то худенькая, но на стол Чирк укладывали втроем. Мак-Кендрик уже набил руку на подобных операциях, да и вся его бригада была хорошо подготовлена. Новый врач приподнял дыхательную маску Чирк и просунул ей в рот эспандер. Медсестра скользнула метановой трубкой под дыхательную маску, потом прослушала сердце Чирк стетоскопом. Пульс замедлился до нужного уровня. Сестра кивнула Мак-Кендрику. Маска не закрывала челюстные отверстия, и Мак-Кендрик просунул проводки в мозг. Джонни осторожно подстраивал молекулярный пистолет. Медсестра внимательно вслушиваясь в ритм сердца, регулировала смесь метана и дыхательного газа. Капсула в голове Чирк постепенно уменьшалась, а металла на анодной пластине становилось все больше и больше. Через час и сорок пять минут Мак-Кендрик отступил от стола, держа в руках проводки. Из дырочек в голове Чирк сочилась зеленая жидкость. Медсестра быстро остановила кровотечение. Метановую трубку убрали, эспандер — тоже. Вентиль на емкости с дыхательным газом сестра отвернула до отказа.
— Несколько месяцев назад мы испробовали это на одном работяге… — сказал Мак-Кендрик. — Она очнется часа через четыре. Если, конечно, очнется.
Джонни очень надеялся, что Чирк поправится. Когда он прикатил тележку обратно, обе психлоски очень удивились, увидев Чирк живой. Они помогли Джонни переложить ее на кровать, а когда он снимал с нее дыхательную маску, одна из женщин спросила:
— Вы хотите, чтобы мы убили ее?
Это было слишком, и Джонни вытолкал обеих взашей. Потом взял стул и сел за дверью, собираясь ждать все четыре часа. Ему очень нужно, чтобы Чирк выкарабкалась, поэтому будет ждать столько, сколько понадобится.
7
К несчастью Джонни, проход, в котором он устроился, оказался весьма оживленным. А может, любопытные просто находили любой предлог, чтобы взглянуть на знаменитость? Пришла и Крисси.
— Я так виновата, что тогда не доглядела за Патти. Просто думала, что ты идешь следом за нами, и девочка с тобой. А когда, уже в поселке, увидела, что ее нет, побежала назад, только ты уже был в воздухе.
Патти поглядывала на Джонни из-за ее спины.
— Но я должна поговорить с тобой о другом, — сказала Крисси и протянула конверт, который до сих пор прятала.
Одного взгляда на то, что она стала доставать из конверта, было достаточно, чтобы понять: Драйз привозил не только масло. Четыре разнокалиберные монеты и четыре банкнота. Это были пробные экземпляры новых денег Галактического Банка с пометкой «Образец недействителен». Монеты — различной геометрической формы, превосходной чеканки, а банкноты — на великолепной бумаге. Джонни не отметил на деньгах никакого изъяна.
— Эта монета, в одну одиннадцатую кредитки, — еще куда ни шло, — сказала Крисси. — На зеленом фоне не так заметно. Монета в три одиннадцатых — голубенькая — тоже сойдет. А вот на красной, в пять одиннадцатых, уже можно разглядеть. И, наконец, желтая — шесть одиннадцатых — просто отвратительна.
Чтобы Крисси разглагольствовала о деньгах — поразительно! Она, наверное, за всю свою жизнь ни разу денег и в руках-то не держала.
— Но ужаснее всего, Джонни, другое. Ты просмотри банкноты от самого маленького до самого крупного. Я сказала Драйзу, что эти новые деньги очень, очень расстроили меня! Вот это — одно-кредитный банкнот. А это они называют одиннадцать кредиток, хотя написано — десять.
— Все дело в психлосской системе исчисления, — начал объяснять Джонни. — Она основана на числе одиннадцать, вместо десяти, как мы привыкли. «Десять» означает одна единица от одиннадцати плюс ноль.
— Придется поверить тебе на слово, — вздохнула Крисси. — Но меня-то взбесило совсем другое. Вот взгляни на эти деньги: эта бумажка — достоинством в… один-ноль-ноль кредиток. То есть сто? Но это то же самое, что сто двадцать один банкнот в одну кредитку. Да-да, помню, психлосские числа. — Она показала Джонни еще один банкнот. — А этот — один-три-три-один кредиток.
Джонни внимательно разглядывал деньги. На монетах чеканное изображение увеличивалось с ростом достоинства. Глянцевая бумага, на которой были напечатаны банкноты, поблескивала мерцающим светом.
— Прости, но я не вижу в этих деньгах ничего странного, — сказал он Крисси.
— Да ты на лицо посмотри! — не выдержала та. — На монетах они отчеканили твое лицо в профиль. На мелких незаметно, но на крупных, желтеньких, можно разглядеть. Да нос же! Разве у тебя такой нос?!
Джонни взял монеты, снова вгляделся. Точно, курносый.
— А бумажные деньги… — продолжала Крисси. — Драйз уверяет, что при печати, дескать, трудно воспроизвести точное изображение. А мне наплевать! Ты только взгляни: они сделали тебе серую кожу, набрякшие веки, а уши… Да это жабры, а не уши!
Джонни взял банкноты. Так и есть — портрет изменен. Он усмехнулся: ай да хитрецы! Как ловко сработано, не подкопаешься, да и скандал поднимать не будешь. Вроде бы и он на портрете, только слегка напоминает селаши. Замечательно! Меньше шансов стать мишенью в горах. Но не зря Джонни учился искусству дипломатии.
— Жаль, что они не понравились тебе, Крисси.
— Да не в этом же дело! Просто на них ты на себя совсем не похож.
— Боюсь, изменить уже ничего нельзя. Слишком долго и хлопотно печатать новые деньги, — сказал Джонни. — Может, в следующем выпуске…
Этот довод, казалось, смягчил Крисси, и она, сложив деньги в конверт, удалилась, бросив на ходу, что пошел бы лучше пообедал, чем сидеть здесь сиднем. Патти подошла ближе и уселась на пол. Девочка все еще казалась погруженной в свои мысли, но уже не столь мрачной, как прежде. По трапу поднялся Кер, сопровождаемый, наверное, тридцатью бывшими военными, среди которых были и джамбиты, и дрокины, и парочка хокнеров. Проходя мимо Джонни, он приветливо кивнул и пошел дальше, а его свита… Едва разглядев, кто сидит на стуле, они подпрыгнули от ужаса и стремглав бросились под защиту Кера. Джонни почуял неладное.
— Кер! — крикнул он.
Тот подошел, оставив замершую от страха группу в проходе.
— Кер, что ты им наплел про меня?
— Ничего, — отвечал тот. Его янтарные глаза излучали невинность. — Просто они все со странностями…
— Чтоб этого «ничего» больше не было, понял?
— Конечно! — обрадовался Кер и, повернувшись, подмигнул своей команде. — Все в порядке, сейчас он на вас уже не сердится!
Было очевидно, что реплика Кера несказанно обрадовала тех. Джонни взглянул на приятеля подозрительно. Кер крикнул одному из хокнеров, бывшему офицеру, вести группу в гараж и заняться мытьем машин, повернулся к Джонни и сказал:
— Ох и напугал ты меня тогда. Правда, только на минутку. Я уж решил, что ты и вправду меня догонишь.
— Еще что-нибудь? — бросил Джонни.
Ха-ха! Ну ладно, неправда, что он жил здесь один-одинешенек, когда все улетели в Эдинбург на подмогу. Они оставили здесь своих детей и стариков. Да, он умирал от скуки, сидя в коридоре с бластером на коленях. Потом обнаружил, что один из старичков говорит на таком смешном-смешном языке — датском. А еще раньше Кер нашел в закромах у китайцев вокодер с датским, поэтому просто разминался, рассказывая старичку всякие байки, а тот переводил их малышам, которые постоянно околачивались поблизости. Поначалу дети побаивались, считая его чудовищем. Но Кер сказал им, что на самом деле он человек. Родители его были людьми, просто маму однажды напугал психлос, поэтому он таким и уродился. Но с Джонни-то он всегда был честен, ведь Джонни — друг детства, да и вообще Кер считал его человеком только наполовину.
