На краю Дикого Поля (СИ) - Ежов Сергей (читать книги без .TXT) 📗
- Спасибо за предупреждение, Орлик Ильич, пока новой работы нет, но сам понимаешь, под богом ходим... Пока нет начальника химической лаборатории послушаем начальника Особого отдела. Прошу, Евгений Петрович.
- У меня, товарищи, короткое предупреждение: на днях мы взяли человечка, что работал на поляков. Собирал он сведения о руководящем составе нашего завода и об их семьях. Ещё раз прошу о подозрительных людях и о подозрительных расспросах сообщать мне. На кону не только ваша жизнь, но и благополучие ваших близких. У меня всё.
- Раз начальник химической лаборатории не пришел, значит у него что-то слишком важное. Не таков Иван Васильевич, чтобы пропускать важные совещания. Сам его посещу, выслушаю и поставлю задачи. А теперь возьмите карандаши, приготовьте блокноты, и слушайте задачи на следующий период. С утра я совершил традиционный обход завода, переговорил с начальниками смен, и двинулся в заводоуправление на совещание.
- Александр Евгеньевич, почти все уже собрались, только начальник химической лаборатории задерживается. - доложил мне секретарь.
Секретарём у меня служит средний сын князя Мерзликина, причём об их родстве я узнал только придя к ним очередной раз в гости. Парень честно прошел испытания вместе с семью другими ребятами, и как лучший, пошел ко мне в секретари. Остальные отправились помощниками к начальникам цехов и лабораторий.
- Видимо философский камень сварганили, не в курсе, Родион?
- Скорее уж очередное мыло - усмехнулся секретарь.
- Ну да ладно. Как прибудет, пусть без доклада сразу входит. Вопросов много, тянуть времени нет.
Кабинет у меня просторный, у нём целых три окна, застекленных мутным стеклом, с жёлто-коричневым отливом. Зато это самые большие застеклённые окна на всей Руси, а может и в большей части Европы. Стекло это с нашего стекольного завода, но работает там только одна печь, и пока листовое стекло не производит, хотя заказов уже почти на семьсот рублей. Но мы денег не берём, ждём когда стекловары добьются нормального качества: в смысле, чтобы сквозь стекло было хорошо видно, и чтобы посторонним был только отлив, а не цвет стекла целиком. Сейчас печь варит стекло только на посуду для лабораторий. Со стекловаром получилось интересно: у князя Мерзликина был старый вой по имени Акакий Рожон, который в своё время попал в плен к татарам, и они продали его венецианцам. Шесть лет Акакий проработал на острове Мурано, но сумел убежать. Через Грецию добрался до Турции, нанялся матросом на торговый корабль, и когда тот пришел в Азов, благополучно с купеческим караваном вернулся оттуда домой. Акакий на Мурано участвовал в строительстве нескольких печей, работал подсобником при мастере, и даже сам выдувал несложные вещи. Сейчас Акакий отрабатывает технологию, загвоздка, как от утверждает, в очистке сырья.
Поздоровавшись с присутствующими я прошел на своё место во главе стола и уселся в кресло.
- Ну что, товарищи, начнём совещание?
Гул подтверждения пролетел по кабинету.
- Тогда, как всегда, прошу казначея обрисовать картину за последнюю неделю. С места, Ефим Иванович, и сиди, пожалуйста.
Ефим Иванович Сороко-Ремизов, старый уже мужчина, ему за пятьдесят. Раньше был ключником у боярина Трубецкого, из северской ветви этой фамилии, а как стали у него силы иссякать, выгнал его дурак-боярин. Ефим Иванович мгновенно освоил арабскую цифирь, и теперь все выкладки делает исключительно ею. И метрическую систему он не только принял, но и добился от подчинённых чтобы они на службе пользовались только ей.
- За неделю мы потратили на уголь и другое сырьё, а также на оплату разных материалов, список коих, коли потребуется, тут же представлю, сто восемьдесят шесть рублей и сорок три копейки. За это же время мы произвели чугунных и железных изделий на сумму пятьсот шестьдесят девять рублей и шестнадцать копеек. Заказов, которые мы в состоянии удовольствовать, набралось на шестьсот десять рублей. То есть, мы работаем с большой прибылью. Однако у нас есть возможность значительно увеличить государевы доходы тем, что мы всё же начнём производить листовое стекло на продажу.
- Дрянное у нас пока стекло - возразил я.
- Уж какое есть. А раз люди готовы платить немалые деньги за такое, пусть платят. Настаиваю, чтобы этот вопрос был вынесен на голосование правления, тем более что почти все здесь.
- Как, товарищи, кто за производство стекла низкого качества, за которое готовы платить деньги?
Руки подняли почти все.
- Кто против?
Руку, кроме меня поднял лишь начальник механической лаборатории Орлик Ильич Оспищев. Ну с ним ясно: известный перфекционист.
- Принято большинством голосов. Ефим Иванович, тебе придётся озаботиться выделением потребных материалов и рабочих рук на это направление.
- Э-э-э... Вот так, сколько считаю нужным?
- Учитывая наши возможности, конечно.
- Тогда Акакий завтра же начнёт строительство ещё четырёх печей.
- А ты уверен, что такое количество продашь?
- Саша, а ты знаешь на сколько рублей у нас заказов? - взрывается казначей.
Несколько фамильярно, конечно, но этой золотой голове я многое прощаю.
- На семьсот рублей, вроде.
- А не хочешь, почти на две тысячи? Золотом.
- Откуда столько?
- Помнишь в том месяце были тут литвины, чугунные изделия торговали?
- Помню.
- Потом они почти час с улицы на твои окна любовались, у меня за сорок копеек серебром бракованный лист выторговали, а вот вчера заявились с эдаким заказом.
- Понятно. Что там по расходам на лаборатории?
- В эту бездонную бочку ушло без малого семьдесят три рубля. Ждём татарского каравана из Стамбула, должны привезти особо точные весы и прочие приборы и вещества, даже боюсь сказать в какую сумму это выльется.
- Учёным лучше знать, что им нужно. Это всё?
-Всё.
Старик доволен. Каждой секундой своей новой работы он подтверждает ничтожество своего прежнего работодателя. Там он считал копейки, а тут счёт ведёт тысячам рублей.
- Теперь прошу высказаться начальника рудника. Начинай, Сильвестр Григорьевич.
Начальник рудника молод, ему чуть за двадцать. По виду типичный гопник: низкий лоб, выдающаяся челюсть, сломанный нос, длинные руки... А на деле умница редкостный, прекрасный руководитель и вообще чудесный человек.
- Сейчас мы перестали отгружать руду, поскольку рудный склад на заводе заполнен. Добытую руду складируем под навесами, по бокам прикрываем фашинами. Когда ляжет снег, санями перевезём к заводу, это сбережёт нам много сил. Теперь о будущем. Как хочешь, Александр Евгеньевич, а с весны мы должны строить чугунную дорогу, о которой ты говорил. Трассу я уже проложил, мосты наметил, а также места под выемки. Вся трасса уложится в семь километров.
- Добро. Смету работ согласуй с Ефимом Ивановичем, отливку рельсов согласуй с начальником литейного цеха.
- Ясно.
- Теперь своё слово скажет начальник литейного цеха.
Тоже интересный мужчина. Сын боярский, опытный воин, красавец мужчина, в одночасье потерявший всё. В бою потерял ногу, а жена, узнав об этом, убежала в Литву с полюбовником. Так что теперь вся его жизнь - работа, и люди на него просто молятся: подчинённым он отец родной. Правда, я как-то видел, как он разбирается с нерадивыми работниками... Зрелище из серии 'Я есть любить садо-мазо. Я есть вас садировать, ви есть получать наслаждение.'
- А что сказать. Работаем по плану. Рудный склад забит, угольный забит, строим ещё хранилище. По чертежам, что согласовали в прошлом месяце, начали отливать трубы для отвода колошниковых газов. Регенераторы уже строим, каменщиков сдерживает только производство огнеупорного кирпича.
- Прими заказ, Николай Николаевич.
- Слушаю.
- Знаешь, что великий государь решил возвести великолепный храм в память присоединения Казани?
- Слышал.
- Я подумал, что и вы, и все заводские люди будут не против, если мы пожертвуем пол в строящийся храм.
