Сезон охоты на единорогов (СИ) - Ольга Ворон (бесплатные серии книг txt) 📗
- Ну?!
Юрка почти прыгал на кровати от волнения. Ходил ходуном, не в силах успокоиться, и веснушчатая рожица светилась от счастья.
- Ты понял! Ты понял! – запел он, приплясывая от возбуждения. – И я тебе ничего не говорил! Ты сам! Сам!
Я облизал губы, снова оглянулся на дверь – нет, Женька не пришёл, не услышал, не оборвал на месте за крамольные мысли.
- Он – тис? – шёпотом, пугаясь произнесённого слова, спросил я.
Юрка разулыбался, снова лёг на подушку, хозяйски поправил одеяло, выдёргивая его из-под меня, и, поёрзав для удобства, закинул руки за голову.
- Всё, - удовлетворённо выдохнул он. – Теперь можно спать! Сказка удалась…
Без возражений, я поднялся, неловко поправил одеяло, и, выключив светильник, отошёл. Замер в дверях:
- Доброго сна, - пожелал я тихо.
И осторожно прикрыл дверь.
Нет, не стал я ни разговаривать с Женькой, ни мешать ему своим присутствием, а ушёл тихо в свой закуток в сенях и задумался. Тут, ведь, дело тонкое, без особого настроя лучше не пробовать. Ведь и Юрка мог ошибиться, и я под его намёками подумать дурное, но неверное. Меня вот так встреть кто-нибудь из равных и спроси в лоб: «Ты – тис?», - так я брошусь в бой, не глядя на возможные последствия. Потому что это оскорбление для свободного. Для тарха быть тисом – тяжко и унизительно. Такое лишь как жесточайшее наказание накладывают Советы Храма или страшный обет на себя принимают те, кто чувствует себя виноватым, да и то, долго под таким гнётом душа не живёт. Загнивает, медленно в корчах убивает тело, уходит на Мерцающий Мост, чтобы попытаться прожить всё заново, исправляя ошибки. Для тарха это невыносимо. А для тиса – это и есть жизнь. Ведь тисами рождаются.
Тисом был мой Сашка. Александр «Кос» из школы Кали-нэ. Случайно полученный в дар и ставший мне самым близким из соратников. Младший! Ему и слов-то не требовалось – чуял, словно видел насквозь мои мысли! Так больно стало от нахлынувшей памяти, так остро она вонзилась в грудь, что не стал сдерживаться – потянулся к рюкзаку и рванул молнию клапана. Там, уложенная в окровавленную тряпицу, лежала пряжка ремня. От Сашкиного пояса. Большая, почти в ладонь, искусно сплетённая кузнецом из двух металлических жил так, что в центре читался рисунок головы волка, воющего на полную луну. Я стиснул пряжку и прижал к себе. Так, как не получилось обнять тело Сашки, прощаясь и прощая. Когда я смог вернуться домой, мою жену и дочь уже похоронили, согласно их вере. А тело ведомого сожгли. Мне вынесли пряжку да окровавленную рубашку с десятком рваных отверстий, обжигающих уже присохшей Сашкиной кровью. Вот и всё, что осталось.
Пристроил спальник на узком старом топчане и, свернув куртку в конвертик подушки, лёг. Положил пряжку на грудь. Откинулся на спину, завёл руки за голову, и уставился в пыльный потолок, затянутый паутиной сотен старательных паучков. Спать совершенно не хотелось. Хотя день и прошёл насыщенно, но ещё дрожала внутри ось от несгоревших эмоций, не давая сознанию тихо уйти в покой. Да и тревожным звоночком, навязчиво мешающим расслабиться, оставалась мысль о Женьке. Кто он – мой нечаянный соратник? Тарх или тис? И что скрывает за своим странным, порой доходящим до вызывающего, поведением? Страх или ярость? Неумелую любовь к мальцу или желание прославиться, будучи первым для будущего великого веда? Одно я знаю точно: он - страж маленького Чуды. И, если судьба не покуражилась надо мной, а действительно предоставила золотой шанс побыть ещё нужным на этой Земле, поучаствовать в жизни и становлении мелкого волшебника Юрки, то мне придётся сживаться с его первым стражем.
Женька долго не возвращался в дом. То ли охранял на улице, то ли переживал мальчишескую выходку, обижаясь за Чудины намёки на «двоицу». Я же успел неприметно заснуть, слушая ночной стрёкот сверчков и далёкое кваканье лягушек. А когда едва слышно приоткрылась дверь, очнулся разом. Женька неприметной тенью скользнул мимо, стараясь не тревожить, даже зная, что разбудил. И скрылся в комнате. Я вслушался в тишину дома и понял, что до ярой рези в груди хочу защищать этот мирок.
Глава 8 Двое из ларца
Глава 8 - Двое из ларца
Встал засветло.
Женька полночи за домом провёл, оберегая и давая покой, так и мне не дело отлёживаться, пора и показать себя.
Стараясь не шуметь, собрался и вышел.
То время, когда небо ещё серое, словно затянутое дымкой, кое-где с пылинками поблёскивающих звёзд, и воздух свеж и дивно чист. Полное безветрие и прозрачность света мира, ещё не обласканного солнцем. Холодные перила крыльца бодрят при прикосновении. И хочется всматриваться в окружающих мир до рези в глазах, вбирая эту предрассветную тишину, прохладу и покой.
Наскоро обошёл территорию, взятую Чудой под свой контроль, убедился, что на границе никакого Присутствия нет. Если кому и нужны маленький вед и его страж, то тот либо ещё не нашёл их следа, либо идёт с таким прикрытием, что два тарха на их пути будут не серьёзнее, чем заноза. Но о таком раскладе думать не хотелось.
Скинув рубаху, тщательно осмотрел корпус. Рана на боку пристыла за одну ночь! Сухой чёрной коркой с чешуйками слезающей кожи вокруг бугрилась на теле, и зудела, подживая. И дышалось свободно, и двигалось легко. Одного сна под защитой хватило, чтобы снова стать тем, кто есть. Тархом, рождённым сражаться за этот Предел.
Облился водой из ведра. Стыло, а тело сразу загорелось желанием движения. Впервые за последние полгода. Словно отпустило что-то, раньше державшее мясо на костях в жёстких тисках напряжения. И стряхнув с кожи капли, я усмехнулся страстному желанию в тот же миг пуститься вприсядку или пробежать версту-другую, разгоняя дыхание и кровь. В теле бурлило мальчишество и пьяная свобода. Вроде и поспал чуток, а сил – словно месяц на печи валялся, добирая всё то, чего в последние годы не хватало, как воздуха. Простого чувства защищённости. Когда можно спать, не дёргаясь от каждого звука, не боясь провалиться в темноту покоя и никогда уже не выйти из неё. Ощущения, что где-то рядом есть живая душа, неравнодушная тебе. И за стеной – совсем близко – есть тот, кто не пропустит к тебе беду без боя. Пусть и не напарник, но уже свой. От этих чувств пьянило и будоражило кровь в венах, так что плечи ходили ходуном. Понимаешь, что это лишь возбуждение нового Пути, нового служения, что пройдёт пара часов и схлынет чувство небывалой силы, снова навалится утомление, ставшее привычным за последние годы, понимаешь, но, хоть ты вой, а хочется выплеснуть избыток! Нет, не выплеснуть энергию, а вылить в этот мир все обиды и горечь последнего времени, вышвырнуть из себя, сжигая в неистовством движении тела и духа. Был бы в Храме – позвал бы кого из младших побороться, хоть на поясах, хоть в кулачки. Или побежал бы в горы, где каждый прыжок заставляет сжиматься в предчувствии удара. А так… Разве только попрыгать-поскакать?
До того эта задорная мысль захватила, что сам себе удивлённо покачал головой – вот, ведь, кто тут, оказывается, настоящий ребёнок-то?! Не малолетний Чуда-вед, не страж его, по возрасту едва перешагнувший двадцать пять, а вот такой вот старый дурень! Потому что взрослеет да стареет только тело. Душа – вот она. Только устаёт. И выдохнув, словно отбросив зрелую мудрость и многоопытное брюзжание, резко высвободил силу.
Тело понеслось меж землей и небом. Словно внутри заметался маленький, но тяжёлый и горячий шарик огня, заставляя пускаться в невообразимый хаос движения. Быстро, быстро, ещё быстрее! Разгоняя сердце, разгоняя лёгкие, кровь по венам, жилы в натяг, каждой клеткой ощущая пробуждение огня в себе! Боевой танец в пустоте, где только ты, где только небо и земля.
И – тихо. Чтобы ни одно движение не зародило шума. Не стукнула падающая метла, не зашумела трава под мощным рывком, не вылетел сквозь стиснутые зубы выдох. Потому что в доме спит Женька. И звука даже такого игрушечного боя с самим собой будет достаточно, чтобы его поднять.
