Битва за смерть - Синицын Олег Геннадьевич (книги регистрация онлайн .txt) 📗
…(вот, возьми-получи)…
– Боже, как больно! – простонал Алексей. Злость и страх переполняли молодого лейтенанта. Его била дрожь, словно в лихорадке. Он сжал зубы, пытаясь ее унять, и поднялся, перебирая руками по стволу сосны.
Неожиданно он что-то нащупал. В том месте, где легла ладонь, коры не было. Под пальцами Алексея оказались упорядоченные бугорки и ямки.
Всё еще морщась от боли, он достал спички. Он выпросил их у Приходько, собираясь научиться курить, чтобы казаться взрослее. Однако свернуть первую самокрутку так и не нашел времени. А спички остались. Алексей зажег одну, осветив поверхность ствола. И не поверил глазам.
Перед ним, вырезанный на стволе дерева, предстал текст на древнеславянском. Крохотные буквы были окружены волнистыми узорами – такими же, как на избе в деревне Потерянная.
Спичка потухла, и Алексей зажег новую. Вновь он увидел узоры, которые означают воду. При чем тут вода? Непонятно.
С превеликим трудом – ему пришлось одновременно зажигать спички и держать карандаш с тетрадкой – Калинину удалось скопировать текст. После этого он попытался его перевести:
«Беспредельно… низко хотение… движущийся храм… ВОДА… его знак… беспредельно большой… не желай исполнить хотение… не пытайся пройти к храму. Не кляни зло… бережет… снег погребенный»
Алексей не понял ни единой фразы в странной надписи, но зато узнал древнюю кириллицу. Слова в ней располагались так, что буквы «висели» на строчке. Таким способом писали на раннем этапе развития языка. «Текст древний, – подумал он. – И его возраст можно определить по возрасту дерева».
Калинин посмотрел на темный могучий ствол.
Ему не меньше тысячи лет. Неужели и тексту столько же! Нет, не может быть. Казалось, буквы вырезаны совсем недавно. Алексей еще раз убедился в этом, истратив последнюю спичку.
Многие слова он знал, но их сочетание по-прежнему было неясным. «Низко хотение», «движущийся храм», «не кляни зло», «бережет снег погребенный». Общий смысл текста оставался туманным. Единственное, что было знакомо, – упоминание о воде. Алексей сосредоточился, пытаясь тщательно проанализировать текст, уловить смысл в разрозненных словах…
– Алексей! – раздался вдруг из темноты до боли знакомый, почти забытый детский голос.
Калинин вздрогнул. От этого окрика дрожь пробежала по телу, а сердце словно провалилось в пропасть. Он задышал часто-часто. Что это? Ему послышалось или детский голос действительно окликнул его? Невозможно ответить однозначно. Вероятно, он что-то слышал. Скорее всего в лесу раздался звук, очень похожий на детский голос. Калинин читал, что крик выхухоли напоминает плач ребенка. Да, такие звуки может издавать животное. В любом другом лесу, но только не в этом. Только не здесь! Ведь красноармейцы еще не встретили ни одной живой твари. Только Ермолаев обнаружил старый заметенный след.
– Алексей! – вновь позвал голос из темноты.
Сердце напомнило о своем существовании быстрыми и отчетливыми ударами в грудь. Как бы Калинин ни уверял себя, эти звуки издавало не животное. Это был человеческий голос, и принадлежал он девочке, которую Алексей прекрасно знал…
– Катя? – спросил он.
Опустив тетрадь в карман тулупа, Калинин, утопая в сугробах, побежал в чащу.
Глава 8
Неспешно и размеренно Зайнулов обходил временный лагерь роты. Был поздний час, над просекой не видно ни неба, ни звезд – сплошная темень. Политрук подумал, что сегодня красноармейцам следует лечь пораньше, чтобы подняться чуть свет и продолжить движение.
Он обошел бойцов, поговорил со многими. Они приходили в себя после исчезновения рядового Парамонова. В роте прознали о немецких вещах, разбросанных впереди на дороге, и вот уже возле костров в солдатских руках появились сумки с фашистскими крестами. С разных сторон зазвучали неумелые трели губных гармошек. Кто-то под хохот окружающих выпячивал грудь, напялив на голову офицерскую фуражку, кто-то в стороне от других, кряхтя, пытался натянуть неподходящие по размеру кожаные сапоги. Красноармейцы сами развеяли холод и сумрак леса, поэтому Зайнулов не препятствовал тому, чтобы они брали трофеи. Одно только обстоятельство не давало покоя старому политруку. Если остались одежда и личные вещи, то куда подевались люди, которым это всё принадлежало?
Он не мог ответить и поэтому беспокоился. Плохо, если Зайнулов чего-то не понимал.
Если бы ему дали десяток бойцов и приказали лечь костьми, но не позволить немцу, у которого дюжина танков и рота солдат, занять безымянную высоту, Зайнулов бы так не тревожился. Ибо в поставленной задаче всё очевидно: впереди немцы, высота под ногами, бойцов только десять. Да, все полягут, но приказ будет выполнен с максимальной отдачей. Однако, когда Зайнулов чего-то не понимал в окружающей обстановке, когда он сталкивался с головоломной загадкой (как сейчас!) – в этом случае можно ждать беды. Может погибнуть вся рота, даже если ей противостоит лишь горстка противника. А всё из-за того, что командир не уловил одну маленькую, но существенную деталь.
«К следующему утру я сойду с ума, если не разгадаю, куда подевались немцы, – подумал он. – Должен быть простой логический ответ».
Должен. Вот только существует ли?
Как и всех детей в царской России, родители окрестили Михаила сразу после рождения, но крестик свой он потерял давным-давно и не позаботился о том, чтобы заиметь новый. Зайнулов не верил ни в бога, ни в мистику. Он прожил на свете долгие шестьдесят четыре года, но так и не видел ни божественного суда, ни колдовства. Впрочем, нет. Однажды это случилось. В октябре сорок первого, возле госпиталя, куда привезли на черном «ГАЗ-61» раненого генерала. То странное и волнующее событие позже растворилось в масштабе последующей всеобщей трагедии. Оно лишило Зайнулова сна, но не изменило и не могло изменить его жестких атеистических взглядов.
Ротная лошадь Дуня продолжала волноваться, когда он проходил мимо. Не могла успокоиться с тех пор, как пропал рядовой Парамонов. Она громко ржала, мотала головой и вырывалась из рук конюха, пытавшегося ее утихомирить. Лошадь была чем-то встревожена. Животные острее людей чуют опасность.
«Но что ты чувствуешь? – мысленно спросил политрук, глядя в налитые кровью лошадиные глаза. – Что знаешь такого, о чем не ведаем мы?»
Дуня отвечала только беспокойным ржанием и фырканьем.
Зайнулов съел остатки булочки, которую всё-таки всучила настырная старушка. Хотя она пролежала в вещмешке семь часов и мороз уже подбирался к двадцати градусам, булочка оставалась мягкой и аппетитной. Особый вкус придавал мак, которым была посыпана верхняя корочка.
– Ну как, получил спиртик? – послышался голос с характерным украинским акцентом. Политрук обнаружил, что незаметно для себя очутился возле группы красноармейцев во главе с Николаем Приходько. Фраза предназначалась не Зайнулову, как он подумал в первый момент, а понуро опустившему голову крестьянину из-под Вологды.
Михаил Ахметович вновь погрузился в раздумья и прошел мимо костра, возле которого оживленно разговаривали Смерклый с Приходько:
– Ну как, получил спиртик? – спросил Приходько, хитро улыбаясь.
Смерклый с хмурым лицом опустился на снег возле березы.
– Получил, как же! – недовольно откликнулся он. – Таких собак спустил на меня лейтенант, что в ушах до сих пор звон.
– Сказочник-то? – искренне удивился Приходько.
– Он самый, – угрюмо бросил Фрол. Глядя на него, бойцы начинали потихоньку посмеиваться. Недовольное и жалкое лицо и вологодское оканье делали его похожим на клоуна. – Сказочник, хех! Таких сказок отвесил… А под конец обозвал даже очень обидно.
– Это как же? – осведомился Приходько.
– Раковой выхухолью.
Взрыв солдатского хохота едва не сорвал хвою с ветвей окружающих деревьев. Больше всех надрывался Приходько, который даже упал на снег. Смерклому хотелось провалиться сквозь землю в этот момент.
