Лоханка - Калашников Сергей Александрович (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Итак, кому-то потребовалось свести вместе меня, моего старого товарища и… думаю, поговорить. Не иначе, комкор направлен к месту событий, чтобы разобраться в вопросе, заинтересовавшем руководство страны. Так я рассудил, распустил скатку с шинелью и хорошенько в неё упаковался – нынче в салонах самолётов нет климат-контроля. Солнышко, конечно, припекает через окошки, но всё равно атмосфера бодрая.
Пилоты сменяли друг друга, одна за другой следовали посадки для заправки горючим. Мы выходили размять ноги и по иным вопросам – сортира в нашем авиалайнере конструкторы не предусмотрели. А мы даже ночью продолжали лететь. То есть, сели в сумерках, долили горючего и взлетели уже при свете фары. А следующее приземление было на рассвете. Одним словом – шибко торопились. Байкала я не видел – мне сразу показали Амур – он тут ещё не так широк, как в низовьях, но всё равно река уважительная.
А потом мы сели на луговину с выкошенной травой. От кромки леса к нам сразу направилась полуторка, а я, пользуясь простором, скатал свою шинель и вообще привёл себя в порядок. Мысль, надеть военную форму мне уже казалась не самой лучшей – придётся перед всеми тянуться, иначе огребу… собственно, казусы сразу и начались. Пока прибывший на автомобиле взводный докладывал комкору и отвечал на его вопросы, водитель в звании командира отделения припахал меня на разгрузке бочек с горючим из кузова – насилу убедил его подкатить грузовик к самолёту и уж там прямо из кузова переливать бензин вёдрами в баки.
Впрочем, бочки всё равно скатили и, оставив их злым и усталым пилотам, уселись в машину и поехали куда-то под уклон местности – за нами никто не приехал, только авиаторы прислали заправщиков. Из комкор и «оседлал». Места вокруг красивейшие, грунтовая дорога – след в примятой колесами нескольких машин траве. Часа два мы уворачивались от веток, падая на дно ничем не покрытого кузова, тряслись на корневищах могучих деревьев, а потом выбрались в обжитое место – как я понял – на пограничную заставу.
Несколько крупных изб, между ними вымощенная камнями площадка, флагшток, часовой под грибком. Тут, похоже, о нас предупредили, то есть никаких недоразумений не образовалось и комкора отвели к наблюдательной вышке, а меня отправили на пищеблок. Старший из пограничников со знаками различия ротного так и сказал – а ты, красноармеец, перекуси пока, да ступай к дневальному – скажи, пусть покажет свободную кровать. Это, как я понимаю, он озадачился моим возрастом – явно за тридцать – слишком большим для такого звания.
А был бы я в штатском – совсем другое отношение ко мне проявили бы. Комкор же поглядывал на это с ухмылкой, никому ничего не объясняя. Злорадствовал или потешался – ума не приложу. Так что я поел, помылся в баньке – а она тут завсегда наготове, хотя и без парной, но с тёплой водичкой. Бельишко сменил, пришил свежий подворотничок, выспался – в избе-казарме несколько бойцов и среди дня дрыхнут, видать из наряда.
Помог на конюшне, с поваром потолковал о том, можно ли в такую жару есть горячий борщ и уселся в тени починять сапог рядовому Суслову – старшина заставы меня попросил. Только положил последний стежок на располосованное голенище – тут и «накрыл» меня комбриг Кобыландыев. Он, оказывается, раньше подкрался и стоял за спиной – ждал, когда закончу.
– Одно удовольствие, Ваня, смотреть, как ты работаешь – сказал он улыбаясь всей своей мелкозубой пастью.
– Ага, – отвечаю, хлопая его по плечу, – а про тебя только слухи слыхать, один другого страшнее.
– Ой, – скривился друг, – почему все прямо по ране угадывают! Только Софико не говори, – спохватился он.
– Можно подумать, не увидит она шрамов на твоей шкуре, – подначил я его. – Ты сколько людей потерял, скажи, как на духу?
– Раненых два десятка и убило пятерых, – вздохнул Кобыланды. – Молодые все, из последнего пополнения. И две бранзулетки на тросе выволокли. На отходе нас накрыли артиллерией с закрытых позиций.
– А где батальон? – спрашиваю.
– Я тебе кто, выходить там где меня ждут? – ухмыльнулся товарищ. – Батальон перешёл границу на участке другой заставы. Пойдем, однако, к карте. Сейчас комкор будет меня дознавать и тебя грушей трясти, – волнуясь, он частенько начинал неправильно использовать слова.
– Поешь, – говорю, – в баньке ополоснись, сейчас я тебе свежее бельишко дам, а командиру на глаза явишься чистым и сытым – терзать он тебя будет, а не дознавать. Злой, как лютая ненависть.
– Основным видом боя должна быть активная маневренная оборона с засадами, минными западнями и управляемыми фугасами на дорогах. Огненными мешками, внезапными обстрелами транспортных колонн, – втолковываю я комкору.
– Это на словах хорошо звучит, а как вы будете управлять своими подчинёнными? У вас что, у каждого бойца имеется рация? И как он с ней перемещается? Или его сопровождают два носильщика и радист?
А Кобыланды слушает наши препирательства и ухмыляется – весело ему наблюдать, как рядовой пытается поучать генерала… генерал-лейтенанта, если я правильно перевел нынешние звания на привычные мне.
Тут входит незнакомый комполка и сообщает:
– На четвёртой заставе второго отряда с сопредельной стороны был обстрелян пограничный наряд, – пока вошедший переводил дух (видно, что запыхался от быстрого бега), комкор ехидно скривил брови и спросил:
– С нашей стороны потери есть?
– Никак нет. Смазали японцы. Однако тут как раз случайно проходил конвойный батальон, который занялся преследованием злоумышленников, для чего пересёк границу и сбил гарнизон ближайшего населённого пункта.
– Карту, – блеснув гневным взором в сторону моего товарища, генерал-лейтенант спросил: – У вас ведь три таких батальона подготовлено. Один вы только что вывели из-за реки. А второй, получается, отправили на дело. И не пытайтесь меня убедить, будто всё произошло случайно.
– Реальную выучку войска получают только участвуя в боевых действиях, – поторопился я его успокоить. – Начинать большую войну самураи сейчас не готовы – вот и обкатаем тактику на малых конфликтах, тем более, они сами нарываются. Через год развернём обстрелянные батальоны в полки, а потом к тридцать девятому году тем же способом получим уже три вполне боеготовые дивизии, оснащенные по последнему слову техники и укомплектованные опытными, проверенными в деле бойцами.
– Если вы согласны, – поддержал меня Кобыланды, – большое дело получится для страны и неприятный сюрприз для гидры мирового империализма.
– Вы, товарищи, меня за Советскую власть не агитируйте, – рявкнул на нас «проверяющий». Отдыхайте тут… пока. А завтра покажете мне батальон, что вышел из боя. И не в парадном строю, смотрите, а в самом настоящем обычном состоянии. Я у вестового обмундирование позаимствую – притворюсь младшим командиром на манер сообщника твоего – Беспамятного, а ты, Кобыландыевич, смотри, чтобы без показухи мне.
Сколько сюрпризов ожидало комкора – в точности не скажу. Но мне их хватило за глаза. Начну с того, что ППТ я не узнал, хотя были они у шестерых из числа восьми членов десанта каждой бранзулетки – на стволах появились дырявые кожухи, как на привычных нам ППШ. Понятно, чтобы боец не обжигал руки о ствол. Кроме того заметно короче стали магазины.
– Пришлось выбирать между ёмкостью и удобством стрельбы из положения лёжа, – улыбнулся отделенный, чей экипаж мы выбрали в качестве жертвы любопытства высокого столичного гостя.
В таком стрелковом отделении просто боец, именуемый стрелком, оказался всего один. Потому что присутствовал там ручной пулемётчик со вторым номером и снайпер, вооружённый незнакомой мне винтовкой с оптическим прицелом. Снайперу полагался помощник-прикрывающий. Ещё имелся собственно командир отделения, телефонист и артиллерийский корректировщик. Как мне пояснили – последний, восьмой боец обычно использовался «по обстоятельствам» – послать куда, посторожить, сбегать глянуть – как оно там…
