Везунчик из Пекла или в поисках золотой жемчужины (СИ) - Шатров Дмитрий (читать книги полностью .TXT) 📗
— Блин, козлы, всю краску поцарапали, — Баламут ходил вокруг «Каймана», сокрушаясь и ощупывая многочисленные отметины от пуль и осколков, — красить теперь надо.
Бандит сидел у разбитого пикапа и тихонько подвывал от ужаса. Он еще не полностью оправился от удара, но понимание ситуации уже обрел в полной мере.
— Кто ты и что вам от нас было надо? — задал вопрос Седой.
— Я Тощий, но это не я, это все Толян, то есть Обморок… — захлебываясь слюнями, заблеял допрашиваемый.
— Это ты, но это не ты. Хватит мычать, внятно говори! — добавил металла в голос Седой.
— Да ты чего, командир. Не узнаешь его, что-ли? Это же те ушлепки, которые в Перевалке к Ракшасу прицепились. Я ничего не путаю? А, убогий? — Халк гранитной скалой навис над неудавшимся налетчиком, — ты же нас найти обещал, нет? А я тебя предупреждал. Не забыл?
— Да я че, я ниче. у нас старший Обморок, он делами рулил. В том стабе с какими-то серьезными завязался. Они еще в черной форме постоянно ходят. Тачки нарядные там, — бандит зачастил, глотая окончания слов, — сказал, легкие деньги. Надо, говорит, одного фраера пощупать. Ну а потом, ну, когда вы его уделали, обозлился очень. И снаряга у вас крутая. Видно, что жирно живете. Вот и…
— Остался в стабе кто-нибудь еще из ваших? — рейдеры переглянулись с пониманием, что черная форма — это Институт.
— Нет, здесь вся бригада была.
— Нет и хорошо, — грохнул выстрел, Седой спрятал пистолет в кобуру.
Тупые, жадные и мягкотелые здесь не выживают. Пистолетная пуля жирной точкой на лбу завершила повествование о никчемной жизни подонка. Мир стал чуточку чище.
Глава 9
Реальность, в которой существовал Анатолий Леднев, если проще — Толян, застряла в эпохе девяностых. Кривая демократия пришла на смену застоявшемуся социализму. Республики рванули в стороны, растягивая одеяло бывшего союза на себя. Плановая экономика рухнула под напором насаждаемого «конкурентного» рынка. Производства разваливались на глазах, тысячами выкидывая людей на улицы. Мизерные зарплаты не платились месяцами. Население стремительно нищало, как-то пытаясь выживать. Законы не работали и не соблюдались. Социальные ценности вытеснялись ценностями общества потребления. Расплодившиеся видеосалоны насаждали рублевый антураж заграничной красивой жизни. Кожаные куртки и штаны «пирамиды» стали неотъемлемым атрибутом «крутых» парней. Мутная волна перемен захлестнула некогда великую страну.
Толян в детстве имел смешное прозвище «Леденец», но сам себя любил называть «Ледяной». Звучало круто и сурово. Хотя сверстники называли его за глаза «Бараном», за непроходимую тупость и упрямство. Учиться он не хотел и не любил. Через пень-колоду он дотянул до восьмого класса, получив аттестат об образовании. Учителя перекрестились, когда Толян уехал поступать в профессиональное училище в областной центр. Домой к пьющему отцу и замученной тяжелой работой матери он больше не возвращался. Учиться на кондитера было не интересно, и особых перспектив, в плане быстрого обогащения, эта специальность не сулила. Хотелось всего и сразу. И желательно с минимальными трудозатратами. А тут еще и прелести городской жизни смущали не отягощенный интеллектом мозг, манили своей недоступностью.
Справедливости ради надо сказать, что Толян сначала пытался работать. Пока не освоился, жить ведь как-то надо. Устроился ночным сторожем в детском саду, иногда подряжался на разгрузку железнодорожных вагонов. Но это разве деньги? Потом был первый «гоп-стоп», получилось подловить в темной подворотне какого-то неосторожного паренька. Дальше — больше. Остатки воспитания, кое-как привитые в школе, облетели без следа, словно пух с одуванчика. Толян все больше превращался в безбашенного отморозка.
Поймали его на первой попытке кражи со взломом. Он решил тогда обчистить офис какой-то коммерческой фирмы. Проник внутрь помещения на первом этаже жилого дома через окно, предварительно отогнув хлипкую решетку. Наряд милиции приехал, когда Толян уже забил два баула редкой и дорогой, по тем временам, оргтехникой и собирался уходить. Соседка сверху всполошилась и позвонила по всем известному номеру. Дальше стандартная схема. Суд, этап, колония общего режима. Отсидел два года, впитывая блатную романтику и наставления бывалых сидельцев. На свободу вышел с новым багажом знаний. Чистой совести не было и в помине, только громадье перспективных планов.
Девятка цвета «мокрый асфальт» притерлась у въезда на стоянку между огромными авторефрижераторами. Веяние времени — охраняемые площадки для дальнобойщиков. Высокий забор, столбы освещения, КПП с вооруженной охраной. Небольшие деньги заплатит любой водитель, чтобы переночевать в относительной безопасности. В девятке сидел Толян и бандит с погонялом Лопата. Ждали Тощего, еще одного подельника.
После выхода из колонии Толян сколотил небольшую банду из трех человек. Поначалу они беспределили в областном центре. Грабили таксистов по ночам, пытались крышевать мелких коммерсантов, попросту вымогая у них деньги, воровали машины из гаражей. Не брезговали ничем. Стали появляться первые признаки «богатства», в убогом понимании этого термина. Дешевые кабаки, доступные девки, повидавшая жизнь машина. Но в один день их бессистемная жажда чужих денег пересеклась с интересами серьезной бандитской группировки. Из города пришлось сваливать быстро и со стрельбой. Ладно, что хоть без потерь.
Уже почти два года, как бригада Толяна шакалила на федеральных трассах, нападая на дальнобойщиков. Лед очень гордился своими «успехами», если можно так выразиться. Для него это был переход на другой уровень. Бандита прямо-таки распирало от осознания собственной крутизны. Что? Аль Капоне? Я вас умоляю. Аль Капоне нервно курит в стороне. Психологический барьер первого убийства давно позади. Бригада повязана кровью жертв, да не как-нибудь, а по самые плечи.
Недавно стали применять новую схему. Ряженый в милицейскую форму Тощий отправлялся проверять сопроводительные документы на груз, выявляя ликвидный товар, который можно было быстро реализовать. Заодно пробивал количество водителей, наличие охраны и прочие мелочи. Затем фуру останавливали на дороге, опять же, под личиной гаишников. Дальше — дело техники. Труп водителя прикапывали в ближайшей лесопосадке. Грузовик отгоняли подальше от случайных глаз и перегружали. Или тягач меняли с номерами на полуприцепе. Каждый раз действовали по ситуации. Товар сбывали по сильно заниженным ценам торгашам, которых не беспокоило его происхождение. Охочие до халявы, нечистоплотные коммерсанты легко находились в любом городе. Жажда наживы делает из людей тех еще моральных уродов.
Вечер осыпался темнотой, теряя последние блики закатного солнца. Занудный дождь собирался в крупные капли на крышах машин. Свет фонарей насытился желтым, расплываясь во вдруг накатившем тумане.
— Фу, Лопата, ты че, квашеной капусты нажрался, что-ли? — выматерился Толян, открывая окно. С улицы пахнуло еще сильнее, освещение неожиданно вырубилось, стоянка погрузилась во тьму, — да че за хрень!
— Да не, Толян, не я это, — Лопата говорил немного в нос, растягивая слова на гласных звуках.
Он был немного тормозом, этот костистый деревенский мужик. Лопата всегда подбешивал Толяна, но уж очень ловко он со всякой техникой управлялся. Особенно с большегрузной. Отцепить, прицепить, завести, перегнать — в подобных делах ему трудно было найти замену. Поэтому и держали.
— Химия какая протекла, или что. Траванемся еще, не приведи Господь — Толян недовольно скривился, — и свет еще вырубили. Ну да и хрен с ним.
— Короче, пацаны, — на заднее сиденье плюхнулся Тощий, — есть варианты. Реф с куриными окорочками и фура с армянской обувью. Оба водилы без охраны. В одного едут. Выбирай, Толян.
— Реф будем брать, — не задумываясь, решил главарь, — продадим без проблем. Так, до утра кемарим, все равно они сейчас никуда не денутся. Лопата, ты на стреме.
Из полусонного забытья Толяна вырвал увесистый толчок в бок. Четыре утра. Сука, самый сон. Бандит с трудом продрал глаза, огляделся по сторонам. Уже почти не воняло, но тумана меньше не стало.
