Стрела Габинчи - Орлов Алекс (е книги .txt) 📗
– Покончат с работой – придут, – ответил Клаус и, привставая, добавил: – А вон и они!
Дирк и Эдгар двигались степенно, как и подобало сельским работникам. Хотя оба и жили в городе, работа на хозяина им нравилась, к тому же помимо заработка они имели готовый стол и никогда не оставались голодными.
– Здорово, деревня! – с усмешкой произнес Клаус, когда Дирк и Эдгар подошли ближе.
– И тебе здоровьичка, вша городская, – ответил добродушный Дирк.
А Эдгар и вовсе ничего не сказал, только почесал пониже поясницы и уселся на бревно.
– А я на празднике Ядвигу видел, – сказал Ригард.
– Ну так и что же, – пожал плечами Дирк, – за погляд денег не берут.
– Небось из-за угла любовался, – прошипел Клаус.
– Ну как же, мы даже парой словечек перекинулись.
– Ну и что, далеко послала? – поинтересовался Эдгар и широко зевнул.
– Эх, рожа ты коровья, – отмахнулся Ригард. – К тебе-то девки и на милю не подходят, потому как навозом разит.
– В отличие от других честно работаем, объедков со столов не сшибаем.
Дирк засмеялся, а обиженный Ригард отвернулся и стал смотреть на Старый город.
– А ты когда работу найдешь, Клаус? – спросил Эдгар. – Долго еще шалопанить будешь?
– А тебе какая вожжа под хвост попала? То на Румяного набросился, теперь ко мне лезешь!
– Да он тебе работенку хочет подбросить, – сказал Дирк, который, насидевшись на дойке пятнадцати коров, теперь с удовольствием отдыхал стоя.
– Да мне работы хватает, вон руки чуть не до земли оттянул – воду таскал… А что там за работа?
– У соседа хозяина нашего, пасечника Римаса, шершни два улья вычистили. Он теперь месть великую задумал, дупло, где шершни живут, разведал. В роще оно в тополиной, там, где дерево, молнией разбитое, стоит.
– Ну а работа-то в чем?
– Римас не молодой уже, а там лезть футов двадцать. Он его уже и сжечь хотел, да лесничий грозится лорду донести. Вот он и думает, где бы охотника найти на такое, чтоб не побоялся.
– Дерево, что ли, сжечь?
– Да какое дерево? Экий ты непонятливый, – вмешался Эдгар. – Дерево жечь нельзя, лесничий не велит. Их надо как-то выманить или водой залить. Пасечник за работу четыре медные деньги обещает.
– Нашел дурака – за четыре деньги шершням подставляться, скажи, пусть восемь дает, тогда мы подумаем. Небось пчелки подороже стоят.
– Ты что же, и нас хочешь в это дело затянуть? – спросил отошедший от обиды Ригард.
– Одному там делать нечего, сколько бы ни платили. А так у нас и на выпивку, и на закуску деньги будут. Если к Кусману в «Пьяную елку» пойти, и сытые будем, и еще сдачи останется.
– Пьянствовать нехорошо, – с наставительной интонацией заметил Ригард.
– А ты и не будешь, просто рядом посидишь.
– Мы можем в субботу, – сказал Эдгар, поднимаясь с бревна. – Только придумай, как шершней гонять будешь.
– До субботы что-нибудь придумаю.
– Ну что, пошли до пристани? – предложил Дирк. – А там разойдемся, нам с Эдгаром завтра в пять утра вставать.
– Пошли. Заодно я вам заводь новую покажу, там, где в прошлом году песок для дороги брали, – пообещал Клаус.
– Хорошая заводь?
– Вьюны водятся, много. Ночью с фонарем даже руками ловить можно.
3
В субботу, как и договаривались накануне, вскоре после восхода солнца Клаус с Ригардом встретились у поваленного дерева. Погода обещала быть хорошей, и, пользуясь утренней тишиной, вдоль берега, не опасаясь охотников, плавали дикие утки.
Со стороны пристаней доносился стук молотков – с рассветом команды барок занимались ремонтом.
– Ну чего, Румяный, небось сытый пришел? – спросил Клаус, затягивая веревочный пояс.
– А то… – Ригард усмехнулся. – А ты чего, на завтрак не заработал?
– Заработал. Да только мой завтрак завсегда постнее твоего. Пошли, что ли?
– Идем, чего же ждать? Дирк сказал, у деревни нас встретит.
И они пошли вдоль берега, вспугивая по дороге уток и куликов, семенивших по прибойной полосе в поисках добычи. Постепенно приятели разговорились, и между ними не осталось и следа от прежней колкости и злых насмешек, с которых каждую их встречу начинал Клаус.
Но это был лишь своеобразный ритуал, и если Ригард болел и подолгу не появлялся на улице, Клаус по нему скучал.
– Вот, к примеру, лоранская барка: дно плоское, киль слабый, зато доходит по ручьям до самых верховий и чинить ее удобно, – говорил Ригард, отстаивая свою точку зрения.
– Не знаю, – покачал головой Клаус. – Мне нравятся суда быстрые, чтоб до моря и дальше к океану. Чтоб волны не боялись и руль чтоб пять человек крутили. Помнишь, как по весенней воде к нам галера из Петрона приходила?
– А то! Разве такое забудешь? – согласился Ригард, доставая из кармана засахаренный сухарик.
– Мешков она сгрузила до тыщи, не меньше.
– Это да, знатное судно и точно, что с моря пришло.
– А гребцов помнишь, сколько было?
– По пятьдесят с каждого борта.
– И солдаты для охраны!
– А мачт – аж две штуки!
– Эх, мне бы денег заработать, сбежал бы в Петрон, честное слово! – признался Клаус и покосился на сухарь Ригарда. Тот отломил половину и подал ему.
– Что, правда, вот так сбежишь и мать одну бросишь?
– А что мать, я ей только в обузу… Ну и потом, я ж капитаном зарабатывать буду, а с таким жалованьем побольше ей помогу, чем сейчас, воду да дрова таская…
– Ну, капитаном тебе не скоро стать, – заметил Ригард, когда они поравнялись с лодкой, в которой двое рыбаков вытягивали пустую сеть и ругались на неудачу.
– Вот дураки, им к затону нужно, – сказал Ригард.
– Ага. Только в затоне шилка и пузь-рыба, а они небось сомов ищут да щук столетних!
– Пошли вон, молокососы! – закричал на них бородатый рыбак, который услышал их слова и, поднявшись в лодке, швырнул в подростков лягушку. Они засмеялись и побежали прочь, а лягушка шлепнулась в траву и, квакнув, прыгнула в воду.
– Ну что, надо к затону править, нету здесь никаких сомов, – сказал второй рыбак.
– Знаю, что нет. Давай, садись за весла.
4
Река отвернула на юг, и Клаус с Ригардом ушли с берега на хорошо накатанную дорогу, по которой деревенские ездили в город.
– Ух, запарился я уже… – пожаловался Ригард. – До чего же далеко деревня!
– Полторы мили всего. Батраки каждый день туда-сюда отмахивают – и ничего.
– Они вон какие здоровые, батраки-то. Им и десять миль не дорога.
Навстречу ехала телега, и Клаус с Ригардом сошли на обочину. За первой последовала другая, потом третья. Крестьяне везли в город картошку, капусту, зелень, кур, поросят, и пока Клаус с Ригардом шли по этой дороге, количество телег не уменьшалось, поскольку в нее вливались проселки, ведшие из других, более отдаленных поселений.
Так, продолжая вертеть головами и обсуждая грузоподъемность возов, приятели добрались до первой линии домов и увидели Дирка, который стоял на траве босой и лузгал тыквенные семечки.
– Чего головы крутите, лошадей не видели? – спросил он с усмешкой.
– Мы не на лошадь смотрим, а на их хозяйку, – ответил Клаус.
– Потом насмотритесь на хозяек, пойдемте, покажу вам пасечника, а дальше сами договаривайтесь.
– Так вы что же, с нами не пойдете? – удивился Ригард.
– А кто за нас работать будет, коровы что, по субботам молоко перестают давать? Ну ты и дурак, Румяный.
– Зато ты больно умный, – огрызнулся Ригард и, достав из кармана второй засахаренный сухарь, разломил его и, мстительно покосившись на Дирка, сунул половину Клаусу.
– Хорошие здесь дома, крепкие, – сказал Клаус, удивляясь тому, что в деревне люди живут вольготнее, чем в городе.
– А то! – подтвердил Дирк. – Нам в Денвере такая жизнь и не снилась. Только за такую свободу работать много приходится. Наш хозяин до трети отдает лорду в високосный год и до четверти в обычный. А еще у него пятеро детей, да нас, работников, четверо человек. Приходится покрутиться.
