Кодекс чести - Гаркушев Евгений Николаевич (прочитать книгу .txt) 📗
Оглянувшись – сам не знаю зачем, – я вновь увидел человека в сером плаще. Он стоял на летном поле и пристально смотрел нам вслед. Конечно, любого могла заинтересовать милая девушка с букетом и ее спутник – на что еще смотреть в аэропорту, как не на людей? Но мне интерес незнакомца не понравился. Слишком глухим, не по погоде был его плащ. И шляпа низко надвинута на глаза.
На парковке к нам бросились несколько жителей – водители автомобилей.
– Такси, такси, – повторяли они наперебой.
– Не нужно. Мы на машине, – объяснил я ближайшему усачу, скорее всего грузину, который порывался подхватить большую сумку. Тот обиженно вздохнул, словно бы мы лишили его дневного заработка, и побрел к автомобилю – старенькому разбитому «Мерседесу». Остальные водители тоже потеряли к нам всякий интерес.
Разблокировав охранную систему своего «Руссо-Балта», я поднял двери. Дженни захлопала в ладоши.
– Какая интересная машина!
– Что же в ней интересного? – не понял я. Автомобиль у меня и правда хороший, глубокого синего цвета, давно такой хотел и купил год назад. Но ничего необычного в нем нет – стандартная серия «РБ-111», инжекторный двигатель, пятиступенчатая коробка передач.
– А двери! Двери открываются вверх!
Я как-то забыл, что у «Фордов» и «Бьюиков» двери открываются так же, как в домах, – вбок, по дуге. Да вот и на «Мерседесе» у таксиста так же… Но в русских машинах двери открывают или вверх, или вбок, параллельно кабине. Дженни не привыкла к нашим стандартам, и двери показались ей странными.
– Так удобнее, – объяснил я, забрасывая сумки в багажник.
Гвиневера не стала дожидаться, пока я займу свое место или открою ей дверь, и попыталась сесть в машину – конечно же, справа. Увидела там руль и опять удивленно подняла брови:
– Забыла…
– Ты поведешь? – улыбнулся я.
– Не знаю… Разве можно?
– Наверное, не стоит. Ты ведь не привыкла к левостороннему движению. Так что садись слева от меня. Или сзади – как больше нравится.
– Да, у вас многое непривычно… Другие машины, другие правила движения. И не только движения. Словно другой мир.
– Так и есть. Ну конечно, мир тот же самый, но континент другой, тут никуда не денешься. В Америке, наверное, мне бы тоже многое показалось странным.
Дежурный, получивший хорошие чаевые еще при парковке, открыл шлагбаум практически мгновенно, и мы помчались по шоссе в Западный жилой массив. Ехать нужно было через весь город.
– Ни одного «Макдоналдса», – заметила Дженни, когда мы вырулили на Большую Садовую. – Только «Быстроед» да «Обжорный ряд» – я уже заметила по три таких заведения.
– «Быстроедов» было четыре. Когда проезжали второй, ты отвлеклась – загляделась на фонтан, что возле театра.
– Да, в нем купались дети. Еще холодно, а они лезут в воду…
– Пусть закаляются. К тому же один полез – другие не могут отступить. Здоровое соперничество, боязнь потерять лицо. Многие из них – будущие граждане.
За окном проплывали высотные здания: на первых этажах – магазины, выше – представительства компаний, банки, гостиницы. Жилых домов в центре почти не строили. Состоятельные граждане предпочитали селиться на окраинах, те, кто победнее, – в «спальных» районах.
Людей на улицах было мало – середина буднего дня. Рабочие и служащие заняты делом, праздношатающихся почти нет. Зато велосипедистов очень много, в основном молодые мальчишки и девчонки: посыльные, курьеры, развозчики заказов. Некоторые ехали вдоль обочины на роликах.
Дженни приглядывалась к людям.
– Все не так, как у вас? – улыбнулся я.
– Нет, велосипедистов хватает и в Америке, – ответила девушка. – Но столько людей со шпагами я увидеть не ожидала. Мне казалось, что шпаги носят в России не все.
– Конечно, право носить клинок дано не каждому. Со шпагами – только граждане.
– Понимаю.
– Тогда что тебя удивляет?
– Когда я смотрю на вооруженных людей, мне так и кажется, что они должны подраться. Знаешь, как в театре – если на стене висит ружье, оно обязательно стреляет.
– Мы не в театре. На центральной улице ты вряд ли увидишь потасовку – даже если будешь ходить здесь каждый день в течение десяти лет. Ссору – может быть. Но драться спорщики пойдут в другое место. Надеюсь, тебе не придется стать свидетельницей дуэли. Это не слишком приятное зрелище.
Дженни задумчиво теребила рыжую прядку.
– Если вы не деретесь сразу – зачем повсюду носить с собой оружие? Чтобы обозначить статус гражданина?
– Да. Но главное – не это. Клинок должен быть под рукой, потому что понадобиться он может всегда. Я должен быть готов ответить на вызов – не пристало заставлять противника ждать, пока я схожу домой за оружием.
– Он будет ждать?
– Как же иначе? Не станет же он убивать безоружного?
– А если станет?
– Такого не случается. Поступивший подобным образом будет обесчещен до конца жизни… Которого не придется долго ждать. И бросит тень на свою семью, что гораздо хуже.
Дженни потрогала ножны моего клинка – их она почти касалась коленями.
– Тогда почему ваши машины устроены таким образом, чтобы из них можно было выскочить, выхватив правой рукой клинок?
Я улыбнулся.
– Зачем ставить себя в заведомо неудобное положение? В жизни случается всякое. И вообще левостороннее движение принято в мире с древности. Оружие должно быть обращено в сторону того, кто едет навстречу. Если французы после революции решили перейти на правую сторону и их примеру последовали некоторые другие страны, в том числе и Америка, – то это была только дань революционной моде. А мы, русские, консервативны.
– Да, – согласилась Дженни. – Я чувствую… Это же надо – «Обжорный ряд»… Какое древнее название.
– Может, не столько древнее, сколько выразительное. Заведение – для молодежи. В принципе это тот же «Макдоналдс», только еда здоровее. «Быстроед» – вообще респектабельное заведение, сеть основана лет сорок назад. Но обедать мы будем дома, если ты не против. Там все гораздо вкуснее.
Сразу за мостом через железную дорогу начались частные дома. Высокие кирпичные заборы, зеленые сады, крепкие металлические ворота.
