Война за "Асгард" - Бенедиктов Кирилл Станиславович (книга бесплатный формат TXT) 📗
Хорошо бы посоветоваться с мастером Хосокава, подумал Танака, одеваясь. Без десяти шесть — в это время сенсей обычно уже спускается в зал. Пожалуй, сегодня можно обойтись и без поединка — несмотря на медитацию, Идзуми не чувствовал в теле привычной звенящей легкости, которая так необходима бойцу. Но несколько вопросов старому мастеру он все равно задаст…
Он вышел из лаборатории, убедился, что дверь блокирована магнитным замком, и направился к лифтам. В этот момент освещавшие коридор голубоватые лампы погасли словно по команде, и все вокруг погрузилось в мягкую бархатную темноту. Единственным источником света в окружающем Танаку мраке остался зеленоватый дисплей наручного линка.
Некоторое время он спокойно стоял посреди коридора, ожидая, пока включатся резервные генераторы. Вообще-то они должны были включиться сразу же после аварии в электросети, но Танака не ждал слишком многого от энергетической службы “Асгарда”. Прошло пять минут, однако свет все равно не загорался. Судя по всему, лифты не работали тоже. Следовало, конечно, предупредить мастера Хосокава о том, что Танака не успеет спуститься в до-дзе вовремя, но сенсей никогда не надевал браслет связи, отправляясь на тренировку.
Глаза Идзуми быстро привыкли к темноте. Не тратя больше времени, он свернул к лестнице и начал спускаться по ступенькам, держась для надежности за перила.
Хорошо, что до-дзе находится всего тремя ярусами ниже, подумал он. Живя на верхушке пятисотметровой башни, поневоле учишься ценить небольшие расстояния.
Линк на запястье беззвучно завибрировал — так вызывала хозяина Миико, виртуальный секретарь доктора Танаки.
— Что стряслось, Миико? — спросил он, останавливаясь.
— Танака-сан, капитан Хачкай просил вам передать, что он неоднократно пытался с вами связаться.
Танака ждал этого сообщения весь вчерашний день. Вчера Кобаяси еще мог ему пригодиться… по крайней мере, до появления Джеймса Ки-Браса. Но сегодня он просто не знал, что ему делать с посвященным в секреты “Байотек-Корп” офис-менеджером
— Хорошо, — решил он после секундного раздумья. — Соедини меня с ним.
Капитан явно пребывал не в лучшем расположении духа. Лицо его, перемазанное в копоти и засохшей крови, напоминало раскрашенную боевую маску дикаря.
— Я нашел Кобаяси, — не тратя время на приветствия, закричал он. — Он тяжело ранен…
Возможно, было бы лучше, если бы он умер, едва не произнес Танака, но вовремя сдержался.
— Благодарю, капитан. Вы чрезвычайно помогли мне.
— К черту благодарности! — рявкнул Хачкай. — Проклятые пограничники не пропускают нас через Радужный Мост!
Доктор тяжело вздохнул — небеса по-прежнему не слишком благоволили Кобаяси. Он уже собирался предложить капитану возвращаться другим путем, но вовремя вспомнил, что на чек-пойнт Рэйнбоу со вчерашнего утра дежурит Курода. Если лейтенант еще не покинул свой пост, у Хачкая оставался шанс попасть на “Асгард”.
Танака едва успел объяснить Хачкаю, кого и где ему следует найти, как лестница, по которой он спускался, озарилась светом оживших ламп. Энергетики все-таки справились с аварией. Возмутительно, мельком подумал доктор, просто возмутительно. Аппаратура Центра генетических исследований работала от независимых источников питания, поэтому образцам ничего не грозило, но вообще-то пятнадцать минут без электричества — это чересчур. Раньше такого на “Асгарде” не случалось.
— Со мной человек, который вытащил Кобаяси, — явно торопясь, говорил между тем капитан. — И пилот нашего геликоптера…
— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо перебил его Танака. — Главное — найдите лейтенанта Куроду. Я жду вас всех у себя в Центре.
Еще одна проблема, подумал он, отключив связь. Теперь, после того как выяснилось, что в контейнерах находился не героин, а замороженные тела, АБТ может потерять всякий интерес к Кобаяси и его контактам за пределами базы, но может и не потерять. Допустим, я отдам Ки-Брасу офис-менеджера, но пойдет ли мне это во благо? Такой поступок, безусловно, докажет мою лояльность и беспристрастность, но риск слишком велик. Если Кобаяси заговорит, — а попробуй тут не заговори, когда тебя в любой момент могут положить под колпак мнемоскане-ра, — шутливые намеки Ки-Браса быстро превратятся в обвинения. С другой стороны, скрывать от него, что Кобаяси спасен и доставлен на “Асгард”, вряд ли разумно. К тому же, если верить Хачкаю, офис-менеджер тяжело ранен — в таком состоянии его, конечно, не станут допрашивать, а пока он будет выздоравливать, я что-нибудь придумаю…
Мастер Хосокава ждал его, сидя в углу до-дзе в позе сосредоточения. Когда Танака вошел, он, не отрывая взгляда от нарисованного на стене иероглифа “эй”, спросил скрипучим голосом:
— Ты заблудился в потемках или просто боишься темноты ?
— Приношу вам свои глубочайшие извинения, сенсей, — поклонился Танака. — Меня задержали… к тому же мне пришлось спускаться по лестнице.
— Оставь свои жалкие оправдания при себе, — заявил Хосокава. — Если хочешь знать, я каждый день спускаюсь пешком до самого основания “Иггдрасиля” и поднимаюсь обратно.
— Неужели, сенсей? — вежливо изумился Танака.
— Ну хорошо, — ворчливо признался мастер, — допустим, поднимаюсь я не каждый день. И не на самый последний этаж… Все равно это тебя не оправдывает.
— Я должен еще раз просить у вас прощения, сенсей. — Доктор почтительно опустился на колени рядом с неподвижным мастером Хосокава. — К сожалению, я столкнулся с непредвиденными проблемами и вынужден пропустить сегодняшнюю тренировку.
— Врасплох можно застать только того, кто не готов, — назидательно произнес учитель. — Настоящего воина врасплох застать удается очень редко… почти никогда. Впрочем, я не раз говорил тебе, что ты далек от того, чтобы называться настоящим воином.
— Вы, как всегда, правы, сенсей. Я не могу обрести безмятежность духа. Я не чувствую гармонии в себе и в окружающем мире. Я…
Мастер Хосокава, не переставая созерцать иероглиф “эй”, выбросил вбок сухую жилистую руку и сильно ударил доктора в лоб. Танака покачнулся, но устоял на коленях.
— Слишком часто повторяешь это дурацкое слово, — объяснил учитель.
— Я, я, я… Один варварский поэт в старые времена сказал:
Я, повторенное многократно, Не более чем пустой звук. Смотрю на себя, седого, Мудрого, как змея, И плачу слезами ребенка
— Мне знакомы эти стихи, — кивнул Танака. В те редкие минуты, когда память возвращалась к ней, Радостина Божурин иногда повторяла строчки давно забытых поэтов, преимущественно славянских. Процитированное мастером Хосокава стихотворение звучало в ее устах совсем по-другому, но сенсей не знал ни одного языка, кроме родного японского.
— Тогда ты тем более глуп, — безжалостно констатировал учитель. — “Я” — это такая же иллюзия, как и все вокруг. Ты позволяешь иллюзии мира подчинять иллюзию собственного “я” и блуждаешь в лабиринте, из которого нет выхода.
— Если из него нет выхода, то как я могу выйти за пределы иллюзии?
— Пройди сквозь стену, — сказал сенсей и снова ударил Та-наку. На этот раз удар пришелся по затылку. Несмотря на то что твердая ладошка учителя едва коснулась головы доктора, тот охнул и упал на пол.
— Теперь иди, — приказал мастер Хосокава. — Ты знаешь, что нужно делать.
Если бы, мрачно подумал Танака, поднимаясь и отряхивая штаны-хакама. Вы, сенсей, верно, воображаете себя легендарным наставником древности, который мог одним пинком помочь ученику достичь просветления. Но то ли я такой бездарный ученик, то ли вы слишком доверяете рассказам о деяниях давно ушедших учителей, только я по-прежнему не понимаю, что мне следует делать.
— До чего же ты бестолков! — в сердцах вскричал мастер Хосокава. Танака с испугом посмотрел на него — старик, конечно, всегда отличался проницательностью, но в чтении мыслей до сегодняшнего дня замечен не был. — Нерешительность сквозит в каждом твоем движении! Сообрази наконец, что значение имеет не то, что ты делаешь, а то, что происходит вокруг тебя. Все движется своим чередом, все устраивается в соответствии с вселенской гармонией, но ты упрямо не хочешь этого видеть!
