Разящий меч - Форстен Уильям P. (мир книг TXT) 📗
Он задержал дыхание и снова услышал рокот барабанов, гремевших возле сотен горящих костров. Снова посмотрел в небо, на Шадуку, потом перевел взгляд на бескрайнюю степь. С того холма, на котором он сидел, был виден весь лагерь Клана Золотой крови — правящего клана орды мерков. До самого горизонта, насколько хватало глаз, от костров к вечернему небу поднимался дым. В его очертаниях угадывались какие-то неясные силуэты, напоминающие призраков. Перед ним была лишь часть всей орды — десять кланов из шестнадцати. Они пасли лошадей на полях Карфагена, позволяя животным наесться молодой травы перед новым походом.
Он повернул голову и посмотрел на юго-восток. На побережье Внутреннего моря темнели низкие стены Карфагена. Уже два сезона он стоял здесь лагерем и — он с отвращением передернул плечами — выбирался отсюда только в прошлом году, чтобы сразиться с русским скотом, да еще на встречу трех кар-картов. Он уже давно не был один, не скакал на лошади во весь дух, когда ветер свистит в лицо. Вместо того чтобы почувствовать весеннюю степь, надышаться ее запахом, он должен сидеть взаперти, в этих вонючих домах, вдыхать пот скота, дым и смрад их литейных цехов. Место, где живет скот, подходит только для того, чтобы пережить зиму и собрать жертвоприношения. Если орда долго задерживается на одном месте, это ее развращает.
— Пак ту Баркт Ном, гаск ярг, гаск верг тафф Улма Карзорм. (С места упокоения наших предков приди, царица света, приди, охранительница ночи Улма Карзорм.)
Улыбаясь, Тамука раскачивался вперед и назад. Он смотрел на восток, а старший шаман Сарг распевал приветствие Улме Карзорм — второй луне, появившейся на небе. Слова эхом разносились по холмам, покрытым молодой зеленой травой, подхватывались шаманами других кланов и воинами племен. Сотни голосов разносились по бескрайней степи.
Солнце уже зашло, о нем напоминала лишь узкая красная полоска на горизонте, сливавшаяся вдалеке с волнами Внутреннего моря. Луна бросала отблеск на морскую рябь, и это напомнило ему Баркт Ном, в чьих гладких ледяных стенах отражались звезды и луны Валдении.
Свет луны становился все ярче, пение Сарга подхватили миллионы голосов. Они звучали, как буря в степи, как крик торжества, приветствующий появление кроваво-красного спутника планеты. Но сам он так и не присоединил своего голоса к этому ликующему хору.
— Гаск ярг, гаск верг тафф!
Голоса летели к небу, они рвали ему душу, казались языками пламени, обжигающими своим прикосновением. Улма Карзорм, появившаяся из-за горизонта, казалась только что исторгнутым из чрева мира сгустком, который дрожит в вышине, принимая форму капли крови. Он полностью погрузился в себя, ему казалось, что сейчас он переживает момент рождения мира. Звук тысячи голосов ударил, словно гром, но ему казалось, что он доносится издалека, как отдаленный шепот. Душа Улмы Карзорм заполнила его, как вода наполняет пустой сосуд. Небо превратилось в жидкий огонь, поднимающийся все выше и выше.
Темноту изгнали. Он улыбнулся при мысли об этом. Если уж изгонять темноту, то кровью, омыть мир в океане крови. Перед его мысленным взором волны моря приобрели красный оттенок. Он обонял сладковатый, манящий запах крови и знал, что сейчас с ним говорят предки, пославшие ему это видение. Но чья это была кровь?
Раздался раскат грома, перекрывший крики орды. Он вгляделся в долину перед ним. Гром доносился с вершины одного из холмов, где расположилась артиллерия орды. Так приветствовали мерки появление новых лун в месяц Кагарв, когда снова можно было садиться на коней и двигаться вперед.
Канонада встревожила его. Пение шаманов, первый крик, приветствующий появление Шадуки, потом ликование при восходе Улмы Карзорм — все это были традиции орды. Но сейчас, когда в этот шум вплелись звуки пушечного салюта, он почувствовал беспокойство. Пушки — традиция скота, и ни к чему меркам пользоваться ими. Можно подумать, что их собственных голосов недостаточно, чтобы общаться с духами предков, и для этого нужны вещи, придуманные скотом.
Щитоносец Тамука с отвращением фыркнул и огляделся. Хулагар, щитоносец кар-карта Джубади, смотрел на него, согласно кивая.
— Созерцание нарушено, — вздохнул он. Тамука не ответил.
— Пойдем, а то начнут без нас, — сказал Хулагар и встал Его доспехи скрипнули, когда он поднимался и протягивал руку Тамуке. Оба носителя подняли щиты на правое плечо и остановились, прежде чем спускаться с холма.
— Как бы то ни было, но я всегда воспринимаю это как чудо, — промолвил Хулагар, глядя на две луны в небе, которые освещали степь с бесчисленными огнями и город скота Карфаген.
Костры горели до самого горизонта. Когда-то давно он впервые поднялся на холм, чтобы увидеть свой лагерь с высоты, как его увидели бы духи предков. И его сердце наполнила гордость за силу и мощь мерков.
— Надеюсь, отцы наших отцов смотрят сейчас вниз и радуются, что орда вновь встречает весну, чтобы отправиться по своему великому пути, — прошептал Хулагар.
— Конечно смотрят, — рассеянно отозвался Тамука Хулагар взглянул на него и улыбнулся. Его клыки блеснули в свете луны.
— Не подобает двум щитоносцам Клана Золотой крови опаздывать. — Он положил руку на плечо Тамуки, и они пошли вниз.
С каждым шагом все сильней становился запах свежей травы и цветов, он разливался в прохладном ночном воздухе. В лунном свете ковер из белых весенних первоцветов казался красным.
Запах напомнил о том, что орда, пережив зиму, вновь отправляется в путь. Лошади уже ожеребились, юрты поднимут на специальные телеги, и пока орда будет медленно двигаться на восток, воины займутся охотой или, отклоняясь от проторенного пути, свернут на север или на юг — к тугарам или бантагам, против кого в этом году будет вестись война.
Воины стихли, и вновь зазвучала песня шаманов и крики радости в предвкушении пира. Слышались и другие голоса — вопли скота, доносившиеся от каждого круга юрт. Почти пятьдесят тысяч будут принесены в жертву на этот раз.
Он стоял перед большой юртой кар-карта. Золотая ткань была освещена сотней факелов, внутри было светло, как днем, и раздавались взрывы веселого смеха. Полог над входом был приподнят, шесты, поддерживающие стены юрты, украшены золотом и драгоценными камнями, которые сверкали, как звезды. Юрту окружала личная гвардия кар-карта, отборные воины элитного умена Вушка Хуш. Их доспехи отливали серебром, за спиной виднелись луки. Охранники держали перед собой обнаженные мечи, уперев их острием в землю.
Они прошли мимо стражей, которые их внимательно осмотрели, но ни о чем не спросили. У первой сотни, которой выпала честь быть личными охранниками кар-карта, были вырваны языки, так как они присутствовали даже на самых секретных переговорах, охраняя своего владыку.
Вход в юрту освещали два высоких факела, воткнутых в землю. Остановившись на мгновение, Тамука поклонился сначала на запад, потом на три другие стороны, после чего прошел между факелами в юрту.
— А я уже думал, что нам придется вас ждать.
— Польщен таким вниманием, — сказал Хулагар, низко кланяясь в сторону помоста, на котором восседал Джубади. Слева от него расположился кар-карт тугар Музта, а справа — наследник Джубади Вука.
— Присоединяйтесь, — приказал Джубади. — Оба. Тамука ничем не показал своего удовлетворения — проявлять эмоции считалось признаком дурного тона. К тому же он видел, что вожди кланов глядят на него с завистью и некоторым страхом. Его речь на встрече трех кар-картов позволила им прийти к согласию с бантагами, и между двумя ордами после десятилетней изнурительной войны установился мир. Теперь у обоих народов было время передохнуть и приготовиться к грядущей войне со скотом.
Тамука вступил на помост и направился к круглому столу, за которым сидели Джубади, Музта и Вука. Хулагар устроился слева от Джубади, опустившись к его ногам. Тамука, подумав секунду, уселся рядом с Вукой — зан-картом, которому он присягнул помогать и защищать хотя бы и ценой собственной жизни.
