Ветер над островами - Круз Андрей "El Rojo" (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
— Ага… — только и нашелся я что ответить.
Так… то есть статус вот этих двоих, что плиту укладывают, что-то вроде «химиков». Ладно, будем пока как-то так считать.
— Вот здесь полковник сидит, — сказала между тем Вера, указав на низкую деревянную дверь в стене массивного одноэтажного флигеля, напоминающего цейхгауз.
Никакой охраны у двери не было, поэтому мы просто толкнули дверь и оказались в полутемном и довольно прохладном, особенно после уличного зноя, помещении. Низкий потолок, маленькие окна в глубоких нишах, длинный стол, за которым сидела уже знакомая четверка — «Цыган», недавно на наших глазах клеймивший преступников, и трое его помощников, все с висящими на шее латунными бляхами со знаком креста и какой-то надписью. На столе, на металлической подставке, расположился кипящий чайник, а на развернутой бумаге красовалась горка свежих калачей.
В углу комнаты стояла ружейная пирамида, в которой в рядок выстроились вороненые винтовочные стволы, на стене висели какие-то плакаты о розыске и объявления и еще черный простой крест. К моему удивлению, никаких икон в «красном углу» я не увидел, хоть и ожидал.
— Чем служить можем, уважаемые? — спросил пожилой дядек, тот, что держал на казни коробку с клеймами.
— Нам бы к полковнику, — сказала Вера. — О нападении на обоз рассказать.
— Туда проходите, — лаконично сказал он, указав на еще одну дверь, в дальнем конце караулки.
— Спасибо, — хором ответили мы и направились туда.
За дверью оказалась еще комнатка, теперь уже совсем тесная, большую часть которой занимал письменный стол, заваленный бумагами. На побеленной стене, возле обязательного креста, висела большая карта окрестностей города с какими-то пометками и воткнутыми в нее флажками и значками. Еще на стене, на крючьях, как у оружейника на стенде, висело несколько разных винтовок.
За столом, на простом и не слишком удобном стуле, грубо сколоченном из деревянных брусков, сидел среднего роста человек в сбитой на затылок шляпе. Недлинная борода, худое и умное лицо, загорелое на местном солнце до цвета мореного дерева, голубые, очень светлые глаза. Одет он был в черную жилетку-разгрузку с множеством карманов и серую рубашку под ней, с завернутыми до локтей рукавами. Все левое предплечье покрыто целой сеткой шрамов, словно кто-то пытался прожевать руку этого человека и немало в этом преуспел.
— Проходите, не стесняйтесь, — подбодрил он нас, едва мы показались на пороге, и снимая шляпу при виде Веры. — С чем пожаловали?
— Обоз наш побили, — сказала Вера. — Павла-купца, что с Большого Ската, какой на Торг пошел. Мы двое уцелели, и больше никого.
— Кто? — спросил полковник, поднимаясь из-за стола и делая шаг к карте. — И где?
К моему удивлению, а я привык к тому, что понятия «женщина» и «карта» несовместимы, Вера, ни на секунду не задумавшись, ткнула пальцем в какую-то точку на карте, добавив:
— Здесь. Сразу, как степь закончилась, в овраге. Племя Горы. У них ружья были, вот такие…
Она обернулась ко мне, и я понял без слов, чего она хотела. Снял с плеча трофейную однозарядку, выложил на стол перед полковником. Туда же присовокупил старый револьвер. Тот кивнул коротко, револьвер сразу отодвинул в сторону, не найдя в нем ничего интересного, а винтовку взял в руки, осмотрел.
— Турецкая работа, — сказал он. — Уже не в первый раз вижу. Специально для негров делают, чтобы подешевле. А ты что скажешь, боец?
С этими словами он обратился ко мне.
— А я не знаю, — ответил я без излишней выдумки. — Могу сказать только, что такой затвор с рычагом — дешевле и не придумаешь. Но сломать невозможно, и стрельнет неплохо, пока затвор не разболтается.
— Правильно думаешь, — кивнул полковник. — Но говоришь странно. Откуда сам?
— Не знаю, — пожал я плечами. — Проблема у меня с этим.
Насчет таких вопросов я давно для себя решил — из легенды выбиваться не надо. Решили, что у меня «мозги помялись», на том и стоять будем.
— Не понял, — прищурился собеседник.
— Память я потерял, большими кусками, — ответил я. — Как раз во время боя.
С этими словами я снял с головы шляпу и повернулся к полковнику здоровенной, налившейся лиловым и покрытой запекшейся кровью ссадиной.
— Вот как, — чуть удивился тот. — А ты что о нем знаешь, барышня?
Вера вздохнула, чуть переигрывая, затем сказала:
— Отец его на Торге нанял — он с другим обозом пришел. Сам откуда-то с севера, крещен Алексеем. Отец о нем больше знал, а мы и поговорить толком не успели.
— Кем нанял? — по делу уточнил полковник.
— Телохранителем мне, — ответила Вера без запинки. — И законным защитником. Он меня и спас, собственно говоря, только сам вот… по голове получил при этом.
— Ну… ты скажи… — даже озадачился местный военачальник. — А что помнишь, добрый человек?
— Да все… кусками как-то, — неопределенно ответил я. — Дом помню как выглядит. А где это — не помню. Людей каких-то помню. Что умею — ничего не забыл. Как-то так.
На мой взгляд, так и нормально получилось. Как у Доцента из «Джентльменов удачи» — «тут помню, тут не помню». Классика.
— Девица… тебе тогда перед нашим преподобным надо клятву принесть, что человек Божий Алексей тебе законный защитник, иначе никак. А он уже свидетельство даст, что принял такую клятву.
С этими словами он посмотрел ей в глаза строго. Но девочка не смутилась — она себя давно уверила в том, что такова была бы отцова воля, поэтому согласилась со всей горячностью. Полковнику такой оборот дела понравился — по всему видать, доверие вызвал. Тут с клятвами на Библии, или на чем там еще принято, наверняка не шутят.
— А тебе… — сказал он, обратив свой взгляд на меня, — …могу вот что присоветовать: мы тебя на карточку снимем. И отошлем на Большой остров с пакетботом, а они оттуда дальше пошлют, с уведомлением, что, мол, потерял память человек, может, знает его кто? Глядишь, в ином месте и вспомнят. Как?
Вспоминать в этом мире меня некому, так что согласился я легко. Зато подозрений меньше на мой счет будет. Зачем мне подозрения, когда у меня еще вопросы впереди будут — по имуществу спасенного ребенка и ее отношениям с дядей. Не надо такого, чтобы в меня можно было пальцем тыкать.
— А насчет Племени Горы уверены были?
— Конечно, — кивнул я, благо Вера про это все мне по дороге разобъяснить подробно успела. — У них на лбах пик трехглавый был, какому они молятся. Это я как-то помню.
— Застрелил кого? — уточнил полковник.
— Троих он успел, — ответила за меня девочка.
— Сам видел? — еще раз спросил полковник.
— Вот как вас сейчас, — ответил я.
Тут я тоже решил в подробности не пускаться. Пока мы ни в чем не наврали, а вот если сказать, что убил при атаке на обоз, — уже вранье будет, и мало ли как оно потом всплывет! Врать бывает полезно, но только если подопрет. Сейчас не подпирает.
— Далековато для нас, — задумчиво сказал полковник, разглядывая карту. — Туда только походом идти, а такой возможности у нас нет сейчас. Подумаем, как этих Детей Горы здесь поблизости шугануть, чтобы совсем не наглели. А на Торг пока обозам не ходить, как мне кажется.
Вера вздохнула, явно задавив разочарование, а я местного военачальника понял. Добавлю — я даже не сомневался, что именно так все и выйдет. Наличные силы у него невелики, сомнений нет. Небось с десяток объездчиков. Ну два десятка. Он же тут вроде шерифа со своими помощниками. А если какая большая проблема случится, то тогда весь город в ополчение идет, но для этого надо все остальные дела бросить, а разбитый обоз купца из дальних краев — причина недостаточная, как мне кажется. Поэтому постараются поймать они нескольких дикарей татуированных неподалеку от города и покарать их показательно. Не более.
— Пойдем мы? — спросил я, аккуратно беря девочку за плечо и подталкивая к выходу.
— Ага, идите, — кивнул полковник, отставляя отданную ему трофейную однозарядку в угол и с заметным облегчением избавляясь от нас. — До завтра только город не покидайте. С утра к преподобному Симону сходите, чтобы он свидетельство подтвердил, а тебе, человек Божий Алексей, с утра еще фотографа навестить. Глядишь — и поможем твоей беде, найдем, откуда ты приехал. Да и здесь бы ты походил в порту, погулял — в эти края попасть можно только отсюда или из Рыбной гавани, другого пути нет. Может, и вспомнит тебя кто.
