Красный волк (СИ) - Свидрицкая Наталья (бесплатная регистрация книга txt, fb2) 📗
– Да! – Даже и не соврав. – Я никогда ещё не летала одна; проведывала жениха. – Подкупающе улыбнулась, и кинтанианин выпрямился, сделав попытку втянуть живот.
– Похвальная нежность. – Сказал, тоже сделав попытку обольстительно улыбнуться. – Так трогательно. С ним всё в порядке?
– Скучает по мне. – Ответила Анна. Кинтанианин дал ей жетон:
– Чувствуйте себя, как дома, кама. Здесь масса возможностей хорошо отдохнуть и расслабиться.
«Хорошо всё-таки, что кинтаниане так любят мероканок». – Думала Анна, заказав своему галиту общий техосмотр и энергонаполнение, а себе – отдельное помещение, ужин и ролик с последними новостями. С удовольствием приняв душ в недурном и просторном номере на одного, она поужинала кортианской едой, упала на постель и, сунув под живот валик, включила новости. Просмотрела и прослушала стандартный набор, похожий на земной, за исключением рекламы, манеры ведущих вести себя, и того, что большинство ведущих были мужчины – Интуиторы. Что-то в этом напоминало ей земной декаданс начала двадцатого столетия, как она его себе представляла. Нита Эшен, который рассуждал о наслаждении прекрасным, наиболее полном там, где красота соседствует с самым отвратительным уродством, выглядел в точности как аристократ из какого-нибудь ночного клуба; ему не хватало только кокаиновой палочки и краски на глазах и губах. Всё остальное, вплоть до тонких усиков, идеально уложенных волос и тонированных стильных очков, вполне соответствовало образу. Тонкий, с правильными и утончёнными чертами лица, с некоторой томностью в голосе и манерах, он показался Анне извращенцем, но понравился. Он же рассказал о предстоящей миграции морских быков из южных широт в северный мегаокеан Корты; рассказ сопровождался настолько потрясающим видео, что у Анны дух захватило. После этого уже не очень было интересно слушать о том, что космодром Луаны вновь принимает грузовые корабли класса бра; забавно было посмотреть на необычное небесное явление в небе Плеоны и послушать рассуждения кортианских учёных по этому поводу; совсем не интересно было послушать про то, что малые советы мероканских городов закончили распределение студентов – практикантов по космическим объектам, а опоздавшие могут подать заявки в Луану, на остров Ваэ. Потом пошли сведения о погоде в различных районах Корты, о состоянии магнитосферы, солнечных бурях и сейсмической обстановке на юго-западных островах. Как догадалась по обилию многочисленных сложных терминов Анна, кортиане и кортианские мероканцы были людьми очень грамотными. Ведь новости обычно ориентируются на средний уровень. Кое-чего она совсем не поняла, особенно того, что касалось космоса, и взяла на заметку: надо будет подучиться, вернувшись на Грит. Потом она услышала просто удивительно красивую песню: «Повсюду в нигде», которую пели красивый, как таитянин, кортианец Рам и пожилой, но весьма интересный мероканец с лиловыми глазами, имя которого Анна прослушала. Музыка звучала так необычно! В ней было что-то индийское, что-то латиноамериканское, что-то европейское враз; и странно было слышать от экзотичного Рама чистый европейский тенор, а от светлокожего мероканца – знойный африканский баритон. Анне понравилась кортианская флейта: она умела петь и вскрикивать почти человеческим голосом. То чистая, то знойная, она способна была свести с ума, и напоминала Анне то армянский дудук, то флейту перуанских индейцев, то вообще ни на что не походила, а кортианские барабаны пробирали до самых печёнок. Анна заказала себе по внутренней связи целый ролик подобной музыки, а новости тем временем продолжились. Мероканские учёные, Солан Ти и Тибра Заэм, говорили об офтах, и Анна даже села, перестав грызть орешки, настолько интересно ей было послушать про это. Слухи, упорно циркулирующие по Известной Вселенной, видимо, стали особенно назойливыми в последнее время, и мероканские учёные посвятили час эфира этой теме. Как поняла Анна, точно не известно было ничего. Слушая её, Анна подумала про Ива. Если бы про офтов было правдой – можно было бы вернуть ему жизнь, отнятую Л: варом когда-то. Но не успела она помечтать, как учёные вынесли свой вердикт: офты – это очередная легенда; помешанные на гуманоидной науке профаны всегда приписывали гуманоидам открытия, далеко превосходящие все человеческие, и таким образом нагнетали панику и страх перед ними. Тибра Заэм, сестра уже заочно знакомой Анне Тарвы, синеглазая брюнетка с тонким (для мероканки) ртом, ещё немного порассуждала о том, кем следовало бы считать офта, если бы таковой появился, каковы были бы его гражданские права. Рассуждения её были до того злыми и холодно – безжалостными, что Анна возненавидела её от всей души. Она отрицала всякое сохранение личности после разрушения тела, и утверждала, что офт – не более, чем клон, чей статус не совсем определён; лично она против всяческого клонирования, дублирования, офтирования, и чего угодно ещё, и достаточно логично мотивировала свою позицию. Анна даже поймала себя на том, что если бы её не касалось это всё так близко, она, пожалуй, встала бы на её сторону. Солан Ти на этот счёт отозвался мягче; Анна его почти полюбила. Но не могла не признать, что синеглазка была ярче, убедительнее, эмоциональнее. За каждым её безжалостным словом про офтов Анна видела живого человека, своего друга, и каждое это слово было для неё, как острый нож.
Это было невозможно, но Ив видел это своими глазами: синее озеро под ослепительным голубым небом было знакомо и до боли в сердце любимо. Он лежал на берегу, у кромки воды, и крупный, желтовато-белый и прозрачный песок прилип к щеке и ладоням, когда он приподнялся, упершись в землю руками. Это был саисский пляж, с детства знакомый ему каждым своим изгибом, каждым камешком. Рыже – зелёные пальмы вздымали из песка свои мощные оплывшие корни, меж которыми он с сестрой и друзьями играл в детстве, прячась за бахромой жёстких, как медь, вычурно изрезанных листьев, а на отмелях нежно и ярко алели водяные цветы, облюбованные мелкими белыми и голубыми мотыльками. Солнце грело и ласкало кожу, запахи мокрого песка, воды и цветов не позволяли усомниться в реальности происходящего. Стая чёрно – синих ихтиорнисов промчалась низко над водой, своими резкими криками подтверждая Саис, радость, воду, отдых. Конечно, – думал Ив, – это не может быть не правдой! Долгое время он, раненый, находился в бреду, и всё это время ему мерещились всякие ужасы. За это время Л: вара уничтожили, Мерак спасли, его, видимо, тоже… Он был так счастлив, что немедленно простил своих неведомых врагов, и, легко поднявшись, пошёл к воде.
Он всегда умел и любил плавать, но никогда плавание не доставляло ему такого наслаждения, как теперь! Движение не стоило ему никаких усилий, тело стало послушным, лёгким, практически невесомым. Всё было прекраснее, чем в мечтах или снах, чувства обострились и дарили невероятное блаженство. Вынырнув недалеко от берега, он откинул от лица мокрые волосы, и вдруг почувствовал, что рядом – она. От этого ощущения стало горячо, волна радости захлестнула его и погнала на берег. Не успел он очутиться на пляже, как увидел её: она выходила из воды ему навстречу; мокрые волосы тёмными полосами изгибались по груди, плечам и спине, с них ручейками стекала вода, поблескивая на влажной коже. Ловя солнечные искры, на плечах и груди сверкали капли; в зелёных, с дымком, глазах плясали чёртики, дразня его. Не говоря ни слова, она подошла к нему вплотную и остановилась. Ив знал и любил её безумно давно, и знал это в тот миг совершенно точно. Они когда-то были светом одной звезды, рассеявшимся по Вселенной в момент новы. Он по-прежнему не видел её лица, но видел чёртиков в глазах, видел, как приоткрылись в ожидании красные мягкие губы, к которым прильнул, испытывая невозможную наяву страсть. Пределов ей не было; Ив не чувствовал ни усталости, ни пресыщения, с него слетели все запреты. Они делали все безумные и возбуждающие вещи, снова и снова, не в состоянии ни утомить, ни утолить друг друга до конца. В перерывах между ласками Ив вплетал в её блестящие платиновые волосы водяные цветы и водоросли, писал на её щеках признания в любви, заглядывал ей в глаза, в которых ему было и сладко, и страшно, и больно, и хорошо, целовал её губы, щёки, виски… Песок застревал в волосах, легко осыпался с высохшей кожи от прикосновений, поблескивал на солнце. У Ива было всё, о чём он мог мечтать: родной Саис и женщина, которую он любил больше жизни.
