Заключенный на воле (СИ) - Маккуин Дональд (чтение книг .TXT) 📗
Силы, рвущиеся в корабль, наконец-то проникли внутрь. Человеческий разум отключался, не выдержав обстрела неизмеримых потоков энергии. Замкнутые в собственных мыслях и страхах, члены экипажа космического корабля «Сократ» один за другим потеряли сознание.
Лэннет пришел в себя и быстро огляделся по сторонам, дабы убедиться, что «Сократ» все еще существует. Он проделал это прежде, чем разум успел напомнить ему, что если бы «Сократ» прекратил свое существование, то с ним, капитаном Лэннетом, случилось бы то же самое. Но «Сократ» был на месте, а значит, и Лэннет тоже был жив.
Отлично.
Лэннет отстегнул ремни и одним прыжком соскочил с койки. Осталось всего несколько часов, а там они уже выйдут на орбиту Хайре. Нэн.
Лэннет заспешил в грузовой отсек. Предстоящее задание подступило вплотную. Лэннет приближался к нему на полной скорости. Но чувство самосохранения заставляло его страшиться. Впрочем, больше всего Лэннету сейчас хотелось закричать от радости: одиннадцать месяцев ожидания близились к концу.
Справившись со своими обязанностями, Лэннет устроился в ближайшем поперечном проходе. Следя, не появятся ли непрошеные зрители, Лэннет осторожно извлек из ножен, закрепленных на левом предплечье, керьяговый нож. Его лезвие, изготовленное из сплава синтетического рубина и керамики, было усилено за счет продольных утолщений и овального профиля. Но даже с этими дополнительными мерами клинок был слишком ломким. Правда, керьяг имел свои преимущества — его не засекали металлодетекторы, а острота такого клинка была просто ужасающей. Несколько мгновений Лэннет, прищурившись, смотрел на сверкающее лезвие, словно ожидая, что от клинка, словно дым от огня, начнет подниматься мудрость.
Потом капитан помрачнел и отложил нож. С человеком, который до самозабвения восхищается орудием убийства, явно что-то не в порядке. Капитан машинально потянулся рукой к шраму, но потом спохватился и улыбнулся. Пальцы с фальшивыми папиллярными узорами коснулись фальшивой раны.
С кончиками пальцев было что-то не так. И ведь ни одна зараза не предупредила, что их чувствительность может измениться! Когда он пожаловался на это, наставники принялись гонять его по разнообразным тестам, «доказывая», что с пальцами все благополучно. Но ему-то лучше было знать! Кончики пальцев ощущались теперь иначе — вне зависимости от того, могли дурацкие машины проверяющих засечь эти изменения или нет. Он не мог нормально пользоваться пальцами, и вовсе не из-за своей неврастении — и неважно, о чем там шептались наставники у него за спиной, когда были уверены, что он не слышит. Он просто не хотел быть кем-то другим.
Наряду с подготовкой к разгрузке корабля счастливчики готовились еще и к увольнительной. Они начищали туфли, чистили плащи, гладили рубашки, подправляли стрелки на брюках. Лэннет снова удивился: интересно, почему в грузовую команду входят исключительно мужчины? Наставники уверяли его, что это своего рода цеховая традиция и что ему она только на руку. Они говорили, что так ему будет легче затеряться в толпе. А товарищей по экипажу Лэннет об этом не спрашивал. Он предпочитал держать это недоумение при себе — так же, как все прочее.
Поскольку Лэннету предстояло оставаться на борту, он оделся куда более небрежно. Его брюки были пошиты из простой, довольно грубой ткани. Лар-фланелевая рубаха геронского производства была такой же грубой. Из стеблей лара после надлежащей обработки получалась ткань с таким высоким содержанием силикона, что она отчасти обеспечивала защиту от холодного оружия. Кроме того, Лэннет надел куртку из толстой и очень прочной кожи. Капитану постоянно приходилось следить, чтобы ее не сперли. Зардова кожа донианской выделки стоила недешево, а грузчики могли без особых зазрений совести свистнуть что-нибудь у новичка. А Лэннет, хотя и провел на корабле одиннадцать месяцев, все еще считался салагой. Происхождение этого термина терялось во мраке лет, но он служил космолетчикам оскорблением, пригодным для всех случаев жизни.
Эта мысль напомнила Лэннету, насколько он не любит своих нынешних коллег, грузчиков. Лэннет слегка забеспокоился. Может, в нем заговорил снобизм? Но они упорно производили на него впечатление невежественных и продажных людей, гордящихся своими пороками. Капитан отлично понимал, что никто из его Стрелков тоже не посвящал свой досуг пению в церковном хоре, но все же большинству из них известна была разница между жесткостью и жестокостью. Впрочем, в смутной антипатии, определявшей взаимоотношения Лэннета и экипажа «Сократа», было и свое преимущество. Его хватятся лишь тогда, когда «Сократ» окажется уже очень далеко от Хайре. Вполне возможно, что его отсутствие будет оставаться незамеченным не менее суток.
Лэннет подошел к иллюминатору. Впереди виднелся грузовой лихтер. А за ним парила прекрасная и сверкающая планета Хайре.
Нэн.
Он не может позволить себе думать о ней. На Хайре он должен стать совсем другим человеком. Ему придется запомнить массу новых сведений. Родители, соученики, родственники, их адреса. Идентификационные номера, номера коммов, номера кредитных карточек. Люди из службы безопасности, их расспросы… Хайре не прощает ошибок.
Внезапно Лэннет содрогнулся.
Самообладание. Наставники говорили ему, что выживание агента, действующего под прикрытием легенды, на восемьдесят процентов зависит от самообладания.
Неверные указания руководства. От этого зависит еще десять процентов — так они говорили. Именно поэтому они настояли на том, чтобы Лэннет высадился на Хайре не тогда, когда «Сократ» будет лететь на Герон, а лишь на обратном пути.
А после этого они смеялись и заявляли, что последние десять процентов зависят от тупой удачи.
Хладнокровные ублюдки.
Лэннет сухо усмехнулся. Он подумал, что в этом шпионы мало отличаются от Стрелков, и мысленно обругал наставников еще раз, позаковыристей.
Лихтер замигал огоньками, давая знать, что готов принять грузовик. Лэннет воспользовался этим моментом, чтобы незаметно проскользнуть в щель между контейнерами. Скрывшись из поля зрения остальных членов команды, он быстро полез на одну из башен. Цепляясь за ремни и каркас, капитан взобрался наверх. Между потолком и верхней стенкой контейнера оставалось ровно столько места, чтобы там с трудом мог протиснуться человек. Извиваясь, Лэннет прополз к маленькому грузовому люку. Не обращая внимания на рукоятки и электронное контрольное устройство, капитан устроился рядом со входом. Он извлек из внутреннего кармана куртки предмет, по виду напоминающий фонарик. Но, однако, когда Лэннет нажал на кнопку, предмет издал пронзительное жужжание. Лэннет коснулся приборчиком тонкой щели между дверцей и корпусом контейнера. Жужжание перешло в утробное урчание.
Постепенно под воздействием вибрации штифты, удерживающие петли люка, вышли из пазов. Дверца просела и отворилась. Лэннет спустился внутрь контейнера, стараясь не задевать контрольное устройство. Достав фонарик-карандаш, капитан вернул штифты на место. Быстро обшарив внутренности контейнера, Лэннет наткнулся на цель своих поисков — стоящую вертикально большую трубу. Он ухватился за две выступающие ручки, явно предназначенные для того, чтобы открывать эту штуковину. Несколько резких поворотов, и ее верхняя часть отвинтилась. Капитан ногами вперед скользнул в трубу, обитую изнутри чем-то мягким. Внутри было так тесно, что Лэннет едва мог пошевелиться. Ему пришлось изрядно потрудиться, чтобы закрыть крышку. А пока капитан после этого опускал руки вниз, чтобы привести в действие рычаги управления, он успел вспотеть.
Вспыхнувшие прямо перед лицом Лэннета крохотные огоньки, так называемые радарные светлячки, сообщили, что приборы, регулирующие температуру и химический состав воздуха и занимающиеся восстановлением кислорода, заработали. Управившись с этим делом, Лэннет принялся возиться с пристяжными ремнями и возился до тех пор, пока не оказался надежно привязан. Тыльная сторона пряжки находилась как раз над его диафрагмой. В нее были встроены датчики, следящие за дыханием, температурой тела и химическим составом пота. Если бы показания перешли допустимые пределы, датчики тут же зажгли бы дополнительные сигнальные огоньки. Лэннет серьезно сомневался в практической ценности светящейся надписи: «Вы испуганы до потери пульса».
