Наемники космоса - Чандлер (Чендлер) Бертрам (книги без сокращений TXT) 📗
В каюте помощника капитана произошло довольно крупное объяснение. Траффорд и сопровождавший его Метзентер предпочли побыстрее ретироваться, когда увидели схлестнувшихся Гьютзена и Христу. Они стояли друг против друга, широко распахнув крылья. Глаза у них сверкали от ярости, перья вздыбились, стальные шпоры клацали по металлическому полу. Их шипение и кудахтанье было понятно и без перевода. Стало очевидно, что за словесной перепалкой скоро последует настоящая потасовка. Затем Гьютзен повернулся к землянам.
— Он хочет умереть, — прошипел он. — Желает отдать жизнь за Федерацию. Капитан «Ситанги» был его братом, но его уволили из армии из-за отсутствия боевого духа. И вот теперь…
— Скажите ему, — попросил Траффорд, — что у землян есть старая хорошая пословица: «Тот, кто струсил сегодня, должен жить до завтрашнего боя».
— Я слышу это впервые, — сказал капитан. — Мне это выражение нравится.
Было приведено еще множество других аргументов, и наконец, инцидент был улажен. Теперь вперед выступили Траффорд с Бронхеймом. Перед ними стояла трудная задача — перевести на полное автоматическое управление все механизмы корабля, оружие и приборы, связывающие его с «Вандерером». С ним работали и техники «Кветзанга» — обиженные, сердитые. Было очевидно, что они разделяют точку зрения своего капитана и стремятся кровью искупить свой позор.
Пока шла работа, все Карлотти-диапазоны буквально заполонили бесконечным прокручиванием невыносимого для человеческих ушей национального кокрельского гимна. Этот вой, надеялся Траффорд, помешает галличекским телепатам уловить малейший намек на готовящееся.
В это время люди и кокрели работали рука об руку. Но не все шло гладко. «Сенара» потерял своего первого помощника и двух матросов — они проигнорировали приказ, не вышли из перехода, и их выбросило из континуума. Наблюдатели сообщили, что одетые в скафандры они были вдруг подхвачены сверхъестественной силой и вспыхнули, словно маленькие факелы. На «Серрамаре» погиб инженер, который как-то умудрился проколоть свой скафандр ножницами, которыми работал. На «Кветзанге» имел место даже небольшой мятеж, один артиллерийский офицер отказался повиноваться, тогда помощник капитана применил шпоры.
Одно было плохо — весь план строился на внезапности, а Гьютзен подозревал, что один из военных кодов кокрелей был расшифрован галличеками. Конечно, это было только подозрение, но не лишен основания. Если это было правдой, то весь план летел насмарку. Если же нет, оставался шанс прорваться.
Наконец, все было готово. Экипаж «Кветзанга» переправили на остальные корабли каравана. Все соединительные кабели были смотаны, так что не могло быть и речи ни о какой полной синхронизации.
Айрин заметила, как Траффорд поднял бровь. Он кивнул, а потом бросил Сюзанне:
— Начали!
Она коснулась переключателя. Сверкнул световой сигнал, повторенный потом на «Кветзоле». Резко, на полуслове, оборвалась хриплая, набившая оскомину запись. Вместо нее из динамика Карлотти послышалось что-то вроде земной морзянки, но звучала она странно и непривычно. Траффорд знал, что она означает. Ведь именно он составил этот текст.
«Кветзанг» вызывает капитана. Прошу разрешения отстать от вас, чтобы исследовать расположенную в окрестности группу кораблей. Мне кажется, что это восьмая экспериментальная эскадра. Пытаюсь наладить связь».
Наступила пауза. Потом послышался еще один сигнал, по-видимому, с другого передатчика.
Но Траффорд знал, что это тот же корабль.
«Капитан — „Кветзангу“. Возвращайтесь и установите контакт. Прикажите командиру восьмой экспериментальной эскадры оставаться около нас, пока мы будем корректировать траекторию».
Далее с каким-то странным раздражением:
«Кветзанг» — капитану. Я сделаю все возможное. Но установить контакт с экспериментальным кораблем довольно трудно».
«Капитан — „Кветзангу“. Повторяю, установите контакт».
Руки Айрин забегали по пульту управления «Кветзангом», а на кораблях торговцев капитаны нажали кнопки, приводящие в действие простейшие механизмы внутри огромных пластиковых баллонов, похожих на настоящие космические корабли, только несколько странной конструкции. Подобно гигантским мерцающим теням, они отделились от кораблей каравана и исчезли, выпав из полей темпоральной процессии двигателей Маншенна. Но за ними все равно можно было наблюдать на экранах масс-индикаторов, только там они казались слабыми, маленькими искорками.
«Кветзанг» отключил двигатель Маншенна, на полную мощь заработал его инерциальный двигатель, и корвет стал быстро удаляться, окруженный фальшивыми кораблями.
— Они попались на удочку, — пробормотал Траффорд, взглянув на экран масс-индикатора. — Попались, голубчики. Целый десяток. Быстро сообразили, мерзавцы, что мифическая экспериментальная эскадра с новыми сверхмощными двигателями — более лакомый кусочек, чем караван, везущий зерно…
— Мистер Таллентайр, не могли бы вы пощипать их из кормовых батарей «Кветзанга»?
— Это можно, сэр, — пальцы Таллентайра забегали по кнопкам. — Самонаводящиеся снаряды зададут им работы. Пусть попрыгают, голубчики.
Экран масс-индикатора давал слишком мало. На нем были искры света кораблей, слабые пятнышки приманки, почти невидимое свечение летящих снарядов. Нельзя было требовать от Таллентайра слишком многого. Он переключил управление вооружением «Кветзанга» на автоконтроль. Корабль должен был вести бессмысленный огонь, пока не иссякнут в патронниках снаряды или не порвется цепь обратной связи. Траффорд тоже переключился на автопилот корвета, механизмы которого модернизировали так, что он теперь мог заставить беспилотный корабль совершать сложные маневры, применяя как инерциальный двигатель, так и реактор Маншенна.
Что касается приманок, то они продолжали играть свою роль. Конечно, направленный удар лазерного излучателя или ракеты разрушил бы их, но при этом их осколки не оставили бы следов на экранах радаров или масс-индикаторов. И Траффорд надеялся, что это здорово озадачит галличеков. Что ни говори, а корабль, исчезающий без следа, должен иметь в своем оборудовании что-то исключительно новое. Может быть, восьмая экспериментальная эскадра не годилась для боя, но по заметанию следов она была вне конкуренции.
Теперь можно было оставить приманку и «Кветзанг» без внимания, на произвол судьбы, но Траффорд решил присмотреть за своими питомцами.
— Мистер Метзентер, — спросил он, — сработало?
— И здорово, капитан. Голодные несушки совсем ополоумели.
— Прекрасно. Займитесь траекторией. И приготовиться всем кораблям к бою.
Сюзанна включила световой сигнал.
19
Выполняя приказ, корабли нырнули назад, в свое измерение. На экранах слабые туманности, неправильные пульсирующие спирали сменились материальными яркими звездами. Позади, очень далеко позади, возникло какое-то неустойчивое удивительное свечение. Это сражался обреченный, брошенный людьми «Кветзанг». Пока его спасало только то, что он руководствовался совершенно непредсказуемыми командами. И теперь галличекские техники зверели над своими приборами, стараясь понять чудесное исчезновение восьмой экспериментальной эскадры. Еще немного времени, и маршал поймет, что лучше синица в руках, чем журавль в небе, и повернет крейсеры назад, к покинутому каравану.
С коррекцией пока можно было не спешить, время терпело.
Взвизгнули гироскопы, и корабли медленно повернулись, выискивая единственную желтую искорку среди мириад других таких же искр, которая была солнцем Каракаллы. Навигаторы, забыв об опасности, сосредоточили все внимание на светящихся экранах, диаграммах, графиках, на мерцающих нитях экстраполированных траекторий. Связисты до боли в ушах вслушивались в щелканье и кудахтанье, доносившееся из динамиков. Артиллеристы и наблюдатели внимательно следили за двумя оставшимися крейсерами, возвратившимися в искаженное пространство-время, и ожидали момента, когда основные силы вражеского флота бросят свои безуспешные попытки найти следы исчезнувших кораблей.
