Лорд (СИ) - Баковец Михаил (чтение книг .TXT) 📗
— Господин унтер, — вытянулся тот, — я солдат, а не могильщик. На поле боя я с радостью вытащу тело боевого товарища на свои позиции, чтобы его достойно похоронить. Но сейчас…
— А сейчас заткнулся, — зло посмотрел на него командир. Длительный поиск пропавшего отделения обозников, страшная находка, ужасный запах и давно сложившиеся мнение, что война со славянскими варварами началась как-то со слишком больших потерь, держали его настроение на уровне чёрной меланхолии пополам с ненавистью на этот мир. Его рота была придана тем подразделениям сорок пятой пехотной дивизии, которые штурмовала Брестскую крепость двадцать второго июня. И если начало штурма после обстрела и бомбардировки складывалось очень хорошо для наступающих, то потом всё покатилось в Ад. Закрепившиеся части оказались в окружении и почти все были уничтожены в течение нескольких дней. Это были самые страшные потери Вермахта за всё лето боёв. Причём, потери в самом начале войны, которую армейские пропагандисты называли блистательной и блицкригом.
«Хоть бы пулю получить куда-то, но чтобы не сильно опасно ранило, и уехать в госпиталь. Пусть там кормят паршиво и презирают, но лучше так, чем сдохнуть в этих лесах и лежать вот так, как эти обозники», — мрачно подумалунтер-офицер.
Спустя несколько часов на месте страшной находки появились новые лица. Старшим среди них был обер-лейтенант.
— Унтер, ко мне, — приказал он, едва появившись на поляне. — Доклад, — выслушав командира отделения, он задал тому несколько вопросов. — То есть, их пытали, а потом попытались уничтожить тела какой-то сильной кислотой? Что они могли узнать от обозников?
— Так точно, господин обер-лейтенант. Узнать от наших несчастных солдат они могли и много, и мало. Всё-таки, они были обозниками и крутились постоянно среди разных частей, что-то могли услышать, что-то увидеть. Насчёт кислоты лишь догадка, просто не могу найти иную причину, как за такой малый срок тела настолько разложились, — бодро отрапортовал солдат.
— Понятно, ступай, — офицер кивком отправил унтера прочь, после чего осмотрел несколько мертвецов, под конец осмотра пробормотал. — Пытки? Хм, хм, хм… Порезы похожи на ритуальные рисунки или узоры. Эти варвары совсем одичали. Правильно, что фюрер приказал их уничтожать.
Вернувшись к транспорту, который пришлось оставить далеко от поляны, так как грузовик и мотоциклы не могли проехать, он отдал несколько приказов. Стоит заметить, что знаки отличия и воинские метки на технике несколько отличались от тех, которые носят обычные стрелковые подразделения Вермахта. Подразделение относилось к специальным полицейским силам, которые должны были выявлять на захваченной территории тех, кто мог принести проблемы и подлежал немедленной ликвидации: вражеских командиров и комиссаров из окруженцев, евреев, цыган, ответственных работников советской власти, партизан и им сочувствующих.
— Франц, с двумя отделениями едешь вот в эту деревню, — он достал карту и ткнул в ближайший населённый пункт. — Там собираешь всех на площади, сообщаешь, что недалеко в лесу были убиты солдаты фюрера и за это их ждёт наказание. После выберешь заложников, десять человек за каждого нашего солдата. Там же на месте их казнишь. Если они выдадут убийц, то казнишь всего десяток. За информацию о преступниках пощадишь троих из каждого десятка. Всё равно однажды остальных тоже прикончим.
— Слушаюсь, господин обер-лейтенант, — цокнул тот набойками на каблуках.
Спустя несколько часов семьдесят детей, женщин и стариков были заживо сожжены в деревенском амбаре. Те, кто выжил, ушли из своих домов в леса и болота, опасаясь возвращения палачей. Небольшая белорусская деревня полностью обезлюдела после появления в ней гитлеровских карателей. И это было только начало тех ужасов и лишений, которые придётся вытерпеть белорусам под гнётом оккупации.
Поздним вечером того же дня обер-лейтенант, который отдал бесчеловечный приказ своим солдатам, почувствовал сильнейшее недомогание. Почти в то же самое время значительно ухудшилось самочувствие у всех, кто побывал на поляне с мертвецами. На следующее утро все они оказались в одной палатке, с пометкой о подозрении на заразную опасную инфекцию.
*****
— Киррлис, а что с немчурой будет, которая прошлась сёдня по дороге с тем пшеном? — спросил у меня старик.
— Ничего хорошего, старейшина. Большая часть умрёт, меньшая станет калеками и воевать точно не сможет. Скорее всего, даже станут изгоями среди своих, так как проклятье их превратит в тех ещё уродов. А разумные, ну, люди в смысле, во все времена и в любых мирах сторонятся кого-то, кто для них страшен и опасен.
— Это хорошо, — радостно-зло ощерился Прохор. — А ещё можешь повторить свою придумку? Ежели что понадобится, те же немцы пленные или что другое, то я помогу с энтим делом.
— Нет, повторить такое смогу не скоро, — отрицательно покачал головой я в ответ. — Опасно.
— А пояснить можешь? Не подумай, что я не верю, — замахал он руками, увидев, как я нахмурился. — Интересно мне, да и внучке тоже. Так, Машка?
— Я Мария, — слабо огрызнулась та.
— Ох, и научили же вас в городах ваших всякой ненужности. Ведь всегда Машки — Машками были, если они не барыни, конечно. Только в приходской книге у попа писали Мария батьковна, а в жизни девок с бабами звали Машкой.
— Это обычная вежливость и грамотность. Машкой пусть другие называют коров и коз! — мигом вспылила девушка.
— Хватит, — вмешался я в их спор, — уймитесь. Голова итак болит, а тут вы ещё со своими Машками-Мариями.
— Извини, я не хотела.
— Прости, Киррлис, это мы по-родственному общаемся. Так расскажешь в чём причина твоей немочи? А то ж я много чего знаю из наговоров и травок, вдруг помогут в твоих делах. Сам представь, какой удар для немчуры, когда у них полки помирать станут и батальоны калек появятся.
— Представь, что у тебя есть хорошие кожаные рукавицы и тебе нужно достать из огня раскалённый камень, чтобы отнести его… м-м… куда-то, — я решил на примере пояснить ему невозможность повторения ритуала с проклятьем. — Сделать это необходимо руками, без помощи подручных средств, таких, как лопата или клещи. Защитой от огня будут служить рукавицы. После первого камня рукавицы прогорели, и раскалённый камень немного обжог ладони. И теперь, если нужно взять второй такой же из огня, то он сожжёт руки до костей, сделав тебя калекой. Так вот, первый камень — это ритуал с проклятьем, который я провёл на пшене. И следующие камни такие же ритуалы. А руки — это моя суть мага.
— Ты станешь обычным человеком, если проведёшь ещё один такой же ритуал? — задала мне вопрос девушка.
— Если бы, — вздохнул я. — Или умру и восстану личем, или превращусь в безумного чёрного мага. И даже не знаю, какой из двух вариантов хуже.
— Умрёшь? А потом восстанешь? — переспросил старик. — Это упырём или вурдалаком каким станешь?
— Ого! — я удивлённо посмотрел на него. — Откуда такие познания, если у вас нет магов и вообще магии?
— Из сказок и былин. Мне бабка с матерью часто рассказывали их, когда был ребёнком.
— Значит, когда-то маги в вашем мире были. И исчезли сравнительно не так давно, раз что-то в народной памяти сохранилось, пусть и в виде баек да детских сказок, — задумчиво произнёс я.
— Так ты можешь стать упырём, если умрёшь? — повторил свой вопрос собеседник.
— Нет, личем. Если не знаете, кто это, то мне будет сложно объяснить. Лич — это очень могущественный мёртвый маг. Он не знает никакой другой магии кроме магии смерти. Если бы я-лич несколько дней назад захотел вас вылечить от ран, то попросту убил бы и поднял в виде этих самых упырей или вурдалаков.
— Бр-р, — передёрнула плечами девушка, отчего её груди завораживающе колыхнулись под тонкой материей рубашки. Лифа или корсета она, отчего-то не носила. — Лучше насовсем умереть, чем такой стать.
— А-а, ну да, — невпопад ответил я, увлёкшись приятным зрелищем, которое некстати пробудило откровенную фантазию. — Лучше, точно.
