Двенадцатая реинкарнация. Трилогия (СИ) - Богдашов Сергей Александрович (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений txt) 📗
— Тогда давай, я протащу тебя по той же логической цепочке, по которой меня мордой повозили, — устало улыбнулся Степан Анастасович.
— Ну, попробуй.
— Мы оба с тобой радеем за военную авиацию. И ты, и я понимаем за какую. Далеко за примером ходить не надо. В том же Вьетнаме наши МИГи воевали против Фантомов. Что такое Фантом? Тяжёлая машина, с большим радиусом полёта, способная нести ракетно-бомбовую нагрузку. Наш МИГ — это истребитель-перехватчик. Небольшая дальность и минимум дополнительной нагрузки. Столкнулись две разные концепции самолётов, рождённые разной идеологией. Фантом — самолёт, созданный для агрессии и МИГ-21 — машина оборонительная. Лёгкие истребители у американцев вообще отсутствуют, а у нас составляют две трети от всего парка боевых самолётов. Ратуя за мир во всём мире, мы запускаем две станции, и объявляем, что переходим к мирному применению космоса. Заметь, не освоению. Применению! Пусть Америка занимается показухой и бесцельно высаживает на Луну экспедиции. Я вот до сих пор не понимаю, какую цель они этим преследовали. Высадить, чтобы высадить? В чём смысл их экспедиций?
— Степан, а ты сам-то веришь в то, что они там были?
— Трудно сказать. Полной информации у нас нет. По идее они не доросли до необходимого уровня ракетостроения, чтобы сначала вывести такую махину до Луны, а потом стартовать оттуда с обитаемым модулем. Опять же, непонятно, как они выжили. Проскакать под радиацией в лёгком скафандре несколько часов — это знаешь ли, не шутки. Я помню, что обезьяна после такого эксперимента прожила всего восемь часов. Кроме того, посмотрел я их кино. Сам же видел, следы от подошв там чёткие остаются. Пыльно на поверхности. Причём, в нескольких шагах от корабля.
— А пыль-то причём?
— Эх, не бывал ты зимой, в непогоду, на аэродроме. Когда полоса обледеневает, то по ней катят тележку со списанными двигателями. Те работают всего на несколько процентов мощности, а вот ледяную корку с бетона так сдувает, что льдины, величиной с том энциклопедии, разлетаются на десятки метров. Самолёты отодвигать приходилось порой, чтобы не побило. Вот и объясни мне, как же так вышло, что космический корабль сел, а пыль под ним осталась не тронута. Не на парашюте же они его спустили. Нет на Луне воздуха. Значит, тормозить должны были двигателями. Реактивными. Я, может, в ракетах и космосе не специалист, а вот с реактивными движками тридцать лет работаю. Реактивный МИГ-9 мы в 1946 году в серию запустили, если помнишь. Даже на Земле, с её притяжением, не то что пыль — щебень разнесёт к чёртовой матери, если на него реактивная струя дунет. А у них под кораблём всё ровненько. Хотя бы кратер под дюзой, но должен был остаться. Что-то не укладывается у меня в голове с их полётом.
— Ладно, отвлеклись мы, а время уже позднее. Ты про препараты рассказывай.
— Да всё с ними понятно. Мало того, что они весь проект окупят, так ещё сделают СССР поставщиком уникальных лекарств, с которым не стоит ссориться. Считай, двух зайцев сразу можно убить. Денег заработать и спасителями безнадёжных больных выступить перед всем миром. Ты чуть дальше пролистай. Там ещё установка по оптоволокну предполагается. Биореакторам столько мощности не нужно, сколько батареи вырабатывают.
— Степан, ну что ещё за волокно. Оно-то зачем?
— Для нас с тобой оно интересно, как материал для температурных датчиков реактивных двигателей. Заметь, безальтернативный. Кроме того, такие провода электромагнитный импульс не ловят. Значит легче будет бороться с устройствами, вроде нашей "Резеды". В самолётах тоже найдём, где применить. А самое интересное, что по таким проводам можно передавать очень большие объёмы информации. Павел про Зеленоград рассказывал. Там уже три оптоволоконные линии связи сделали. [9] По их результатам получается, что полное собрание сочинений Ленина за полминуты можно из Москвы во Владивосток переправить. Как сам думаешь, нам такая связь в армии нужна?
— Ладно. Уговорил. Кто ещё будет поддерживать этот проект?
— Из учёных Келдыш и Капица. Из руководства Андропов и Косыгин. Суслов пока под вопросом. Сыну его, Револию, почти такая же папка перепала, как тебе. С соответствующими пожеланиями. Устинову выжимку должны были уже доложить, но результатов я пока не знаю.
Паш, ты не можешь сегодня ко мне на тренировку заехать? Половина старой команды из юниоров по возрасту вышла, а молодёжь меня не слушается. Я им пытаюсь объяснить, для чего надо ноги правильно прокачивать, а они наглые такие, и шуточки у них дурацкие, — любимая жена долго кружила вокруг меня, подбирая подходящий момент. До этого она уже пару раз пожаловалась, что с обновлённым составом футбольной команды её тренерская деятельность не заладилась. При старшем тренере новички ведут себя нормально, а на её занятиях отлынивают.
— И что я там буду делать? — лениво поинтересовался я, млея от её тепла.
— Разминочку пробегаешь, а потом покажешь им, как ты в отрыв уходишь, и как штрафные бьёшь. Такие, чтобы штанги гнулись, а они от зависти полопались, — тут же оживилась Ольга, заёрзав у меня на коленях, — Я и форму твою уже постирала и выгладила.
— Это какую?
— Твою любимую. С чемпионата Европы.
— Ага, приготовилась значит. А почему тренеру ничего не сказала?
— Не буду я ни на кого жаловаться. Их накажут, а они на меня потом будут дуться.
— Понятно. Налицо использование авторитета мужа в личных целях. Тебе не кажется, что с формой сборной СССР явный перебор у нас получится?
— Вовсе нет. Я женщина скромная, мужем просто так не хвастаюсь… Хотя сильно хочется, если честно, — потёрлась она щекой по моей груди, — Приедешь? Тренировка завтра. Начало в одиннадцать тридцать.
— Да куда я денусь. Конечно приеду, — баюкая жену на руках, я с сожалением подумал, как мало внимания ей уделяю. Разъезды, хлопоты, работа. Даже когда я в Свердловске, и то видимся по утрам да поздним вечером.
Нелегко, наверное, быть женой спортсмена, музыканта, изобретателя, немножко волшебника, и вполне возможно, будущего космонавта.
Ой-ёй. И как всё это, только, в меня одного влезает…
Глава 6
Осень — самое красочное и контрастное время года. Природа резко меняет свои цвета. Желтеет трава, листва становиться золотой и багряной. Серый, пыльный асфальт на дорожках парка покрывается разноцветным ковром листьев. Кипельно-белыми пятнами мелькают банты школьниц и рубашки парней, украшенные алыми галстуками и значками, с изображением Ленина. На пасмурные дни, с их осенними, низкими тучами город отвечает чёрной стеной зонтов и сердитым шуршанием болоньевых плащей.
На совхозные поля выходит техника и недовольные студенты. И тоже вносят свой вклад в осенние изменения. Они, словно гусеницы, извиваются причудливыми цепочками по пожелтевшей поверхности поля, оставляя за собой потемневшую, сырую, чёрную землю и мешки с собранным картофелем.
Тяжелее всего приходиться метеозависимым людям. Их настроение, а иногда и общее состояние, напрямую связано с погодой, которая осенью может меняться по несколько раз в день. Мне пасмурное утро, например, обходится в лишнюю чашку крепкого кофе, и в яростную борьбу с собственным нежеланием выходить на утреннюю пробежку.
По шуршащей листве бегу по дорожкам парка, делая вид, что не замечаю накрапывающий дождик, а в голове крутиться прилипшая мелодия популярной песни "С чего начинается Родина". По радио услышал, пока одевался, позёвывая и внутренне передёргиваясь от предстоящего выхода в утреннюю осеннюю промозглость.
— "А действительно, с чего же она начинается? Мать, друзья, буквари — всё это здорово, и для сентиментальной песни нормально, но такое много где существует. Должны быть иные, более фундаментальные отличия. Нечто такое, чем можно гордиться перед детьми и внуками, и за что не жалко отдать жизнь. Великую Отечественную мы вытянули на вере в светлое будущее. Перед войной народ увидел зарождение нового образа жизни, и проникся. Собственно, социализм — это в какой степени религия, построенная на вере в идеалы, на вере в будущее счастье и полноценную, радостную жизнь, которая наступит совсем скоро. Коммунисты одну религию заменили другой. Однако, сколько раз не произнеси слово халва, во рту слаще не становиться. Толку-то от этих проповедников, что одних, что других. Одно словоблудие. Народ интуитивно чувствует, что когда что-то "выбрасывают" на тот же прилавок, то надо хватать. В перегруженный автобус лучше лезть напролом, а в мебельный магазин заходить с заднего крыльца. Так же происходит со всеми остальными благами и материальными ценностями. За "светлую жизнь" основная битва происходит в очередях, а не на полях и заводах. Очередь на машину, квартиру, на книги, на талон к стоматологу… Интересно, кто-нибудь пробовал подсчитать, сколько лет своей жизни обычный советский человек проводит в очередях? В моём "Гастрономе" за один раз можно постоять в четырёх очередях. По одной очереди в каждый отдел, и общая — в кассу. Про очереди "за импортом" можно писать книгу, как про сражение или экстремальное путешествие в горы. Их занимают перед магазином затемно, ещё не зная, что появится в продаже. Добровольные помощники раздают бумажки, с обозначенным на них номером "счастливчика", но перед магазином всё равно толкотня, а при открытии дверей — жуткая давка, переходящая в силовое противоборство, с применением толчков, локтей и мата", — мысли крутились, словно сами по себе, а я загибал пальцы, отсчитывая круги.
