Метро 2033. Секреты Рейха (СИ) - Бородулин Егор (лучшие книги txt) 📗
– Да какие... документы...
– Жопенные! – взбесился надзиратель, – Ничего, потерпи, через несколько часиков тебя расколят, и ты нам все скажешь. Вольф тобой сам займётся. А, если не скажешь ничего, то Фареру отдадим, он тебе казнь даже с огоньком устроить может.
– Может... фюреру, а не... фареру?
– Нет! Дурья твоя башка! Фарер! Ну, Поджигатель. Как на немецком "поджигатель" будет, никто не знает, но зато как будет "огонь", те даже малолетка скажет.
Вадим тяжело вздохнул, и в животе громко проурчало.
– Это че это? – усмехнулся тюремщик, – жрать хочешь?
– Ага...
– Хрен тебе дадут, понял? Часок подождешь, тебе, может, десять кусочков грибов дадут, и обойдешься. Я бы такой суке, как ты, ничего бы не давал. Этому таджику ещё можно отсыпать чего, его в рабство упрячут, да и он-то родился просто уродом, а ты, сука такая, против Рейха пошел. Ну, ничего, и не таких крыс строили.
С этими словами тюремщик отошёл от клетки и сел напротив за свой стол. Вадим закрыл глаза, представляя все ужасы, которые ему уготовлены были здесь, и даже не заметил, как уснул.
***
Вадим очнулся через два часа. Голова гудела, тело до сих пор болело, но Вадим чувствовал себя немного лучше. Ахмад, заметив, что сокамерник очнулся, взял в руки маленькое блюдце, на котором была небольшая горстка грибов:
– Дэржи, – он протянул Вадиму порцию грибов. – Ешь, тебэ нужнээ. Я тут от своей чуть-чуть отложил, а то тебэ как-то очень мало дали.
– Спасибо, – Вадим принял из рук Ахмада тарелку. – А вилку... или ложку?
– Так нэту, брат, – улыбнулся таджик, – Рукамы ешь. И вот водичка стоит ещё твоя, – Ахмад протянул кружку Вадиму, – Пэй, иначе плохо будет. Тут всего мало дают.
– Спасибо, Ахмад, – поблагодарил таджика Вадим и принялся за грибы. Порция была очень маленькая, но чтобы занять хоть чем-то желудок, этого хватало.
Поев, Вадим отложил тарелку в сторону и начал вспоминать столь не любимый, но родной Цветной бульвар. Как он ходил в бар, как выбирал все, что только душа пожелает. Вспомнил Торгаша, который был готов помочь, чем угодно, в любую минуту. Вспомнил Занозу даже. Как тот с утра пораньше или поздно вечером стучался и требовал дурь. Вспомнил, наконец, Захара. Захар... А ведь если бы он так не рвался на поверхность, то все могло бы закончиться по-другому. Захар, как брат, он не предал бы. Жизнь ему смело можно доверить. А он доверил её дьяволу по имени Волк. Наемнику, которого знал всего лишь два дня. И этот дьявол затащил его в ад. И сейчас он строит козни для своего клиента, думает, как он будет его пытать, и какими методами. Можно пальцы рубить по одному, а можно и ногти выжимать. Можно ломать конечности, переламывать кости, давить глаза, кастрировать... да все что угодно, что придет на ум этому кретину! Чего стоит бояться больше всего? От таких мыслей лучше не становилось. А какая участь ждет Ахмада просто за то, что он родился не русским? Рабство? Смертник? Или живая мишень? А ведь за что? Бред. Во всяком случае, Ахмада пытать не будут, если он на Красных не работал. Кстати...
– Ахмад! – окликнул Вадим таджика.
– Чего?
– Ты жил-то где? Как тебя скрутили-то?
– Эх... – сокамерник задумался, подбирая слова для рассказа, – В тэатре работал я. На Театральной жил. У меня там и сэмья осталась. Эти... гастроли тогда был. Дэкорации таскал, красил. Помогал всяческы. Вот на этих гастролях мэня и скрутили. Пошли на Пушкынскую, для фюрэра спэктакль ставить. Мнэ обещали патронов много. Вот и пошел. На свой страх и рыск. А там органызаторы эти... фашистские заходили. В гремнерную зашли, а я там стою почти што у входа, они постояли, посмотрели и пыстолеты свои достали. Наш директор зашел, увыдел, мэня защищать начал... А эти козлы ему пригрозыли, что если не сдаст мэня, то убьют его. Я подумал, что уже все, по любому возьмут. Сам сдался, чтоб нэ подставлять никого. И вот мэня сюда и бросили...
– Слушай, Ахмад, – обратился Вадим к таджику, – Ты прости, что тему эту задели....
– Да ничэго, хорошо все, – отмахнулся Ахмад.
– Подожди, а разве театр – это не Красные?
– Нэ, тут смотри в чем суть. Станция – чисто под конторлэм Красных, а тэатр – это тэатр. Он сам по сэбе. Мы показываэм спэктакли всем. И Ганзэ, и Фашистам, и другым станцыям. Нам платят за это. На праздныки нас зовут с представлениями. Я почти по всэму метро побывал. И вот моя конечная...
– А как же... – начал было Вадим, но дверь, ведущая на станцию распахнулась, и в обезьянник вошли три солдата. Впереди шёл Волк. Надзиратель встал и вопросительно посмотрел на визитеров.
– Открывай, чего стоишь? – оживил надзирателя Волк, – Нам язык нужен. Прямо сейчас.
– Так завтра же должны... – вопросительно затараторил тюремщик, но, поймав грозный взгляд Волка, сглотнул и пошел с ключами по направлению к клетке. Дрожащими руками открыл дверь, вошёл, пропуская начальство вперед, достал из кобуры АПС и нацелил на таджика:
– Не с места, урод! Дёрнешься – пристрелю!
– Но-но-но, Шульц! – успокаивал тюремщика Волк, – Тише, не надо так кричать, всю станцию разбудишь. А этого – Волк перевёл взгляд на Вадима, – на допрос. Только аккуратней с ним, он только оправляться начал. Не бить, не толкать. Просто провести до кабинета. Задача ясна?
– Так точно! – отозвались солдаты.
– Выполнять! – скомандовал Волк и пошел на выход из обезьянника.
Солдаты взяли Вадима за руки, поставили на ноги и сделали приглашающий жест на выход из обезьянника. Вадим не заставил себя ждать и тихонько, чтобы не потерять равновесие, пошел вперёд. Идти было трудно, голова потрескивала, как дозиметр, и, буквально, раскалывалась. Выйдя из обезьянника, Вадим оглядел станцию: стоял полумрак, тишина, и только изредка проходили люди. «Время позднее, наверное» – подумал Вадим и зашагал за сопровождающим солдатом. Далеко идти не пришлось, почти сразу за углом находилась дверь, у которой возился с ключами Волк. Наконец, подобрав нужный ключ, наемник открыл дверь и исчез во мраке комнаты. Через несколько мгновений комната осветилась слабым светом, и солдаты с заключённым прошли вперёд. Комната представляла собой не очень просторное помещение, как прикинул Вадим, три на семь. Посреди комнаты стоял деревянный стул, чуть левее, впереди располагался железный стол. На столе горела настольная лампа, а перед столом стоял Волк, убрав руки за спину, широко расставив ноги. Он кивнул на стул, и солдаты посадили на него Вадима, связав ему руки сзади. Потом они отошли назад, к двери и встали там, охраняя вход. Вадим внимательно смотрел на наемника. Пленник не сразу заметил, что Волк побрился на лысо и сбрил щетину с подбородка. У него буквально играли на лице желваки, а брови то хмурились, то поднимались вверх. Спустя две минуты молчания, Волк заговорил первый:
– Итак. Ты прекрасно знаешь, зачем мы все здесь в столь поздний час собрались, так? – Он вопросительно посмотрел на Вадима. Тот кивнул. Волк продолжил, – Как нам стало известно, два дня назад, буквально за день до нашего выхода с Цветного, были украдены очень важные бумаги для Рейха. Что в них содержалось – совершенно секретно. В тот же день, в переходе, где, по твоим словам «тупик», было найдено тело скончавшегося солдата. Наемник он или предатель, не суть. Пока. Но дело в том, что бумаг, которые он украл, у него не нашли. Встает вопрос: куда делись бумаги? Единственный, кто ходил в тот переход был ты. Так что, вероятней всего, перед смертью диверсант передал тебе эти бумаги. Так? В подтверждение того, что бумаги были у тебя, я могу поручиться и...
– Не было у меня никаких бумаг, – твердо сказал Вадим – Когда я туда ходил, тела там не было.
– Ложь! – воскликнул Волк. – Так, хорошо. Тогда, как ты объяснишь, что за папку ты держал в руках в библиотеке?
– Это книга была... про фашистов... про Вторую Мировую.
– С трехконечной свастикой на обложке? – Спокойно спросил наемник.
– Да, вроде...
– Книга документальная?
– Ага...
