Произвол судьбы - Данилов Сергей (электронные книги бесплатно TXT) 📗
Гномы оказались странными ребятами. Высотой с десятилетнего парнишку, они были шире меня в плечах, у всех имелись длинные бороды, ухоженные, расчесанные, а у двоих даже заплетенные в косы. Одеты они были, как стражники на посту, в серебряные доспехи и вооружены до зубов, у каждого торчал боевой топор за богатым поясом и короткий меч за спиной. Я. естественно, прыснул:
— Вы что, на войну собрались?
Гномы, похоже, обиделись. Наверное, у них в Гилл-Зурасе не принято друг над другом посмеиваться. Есть такие народы, которые любую шутку воспринимают как личное оскорбление. В общем, гномы посмотрели на меня довольно хмуро, и только самый молодой из них, рыжебородый — его, как выяснилось позже, звали Рэди — сердито проворчал:
— Почему на войну, на охоту. На войну мы бы шлемы надели да щиты захватили. Рассказывают, у вас тут в Фаргорде медведи да вепри дикие прямо на людей бросаются. Сам-то ты тоже небось меч захватил.
— Так я еще и лук взял, а меч у меня всегда с собой.
— Точно, — тут же встрял Имверт. — Принц Рикланд с мечом никогда не расстается. Он с ним даже спит.
— С чего это ты взял? — удивился я. — Ты что, когда-нибудь видел, как я сплю?
— В детстве у нас с тобой была общая спальня, забыл? — ехидно ухмыльнулся кузен. — Или призрак отучил тебя от детских привычек?
— Призрак тут ни при чем. Просто в Закатной башне нет таких проблем, как подлый кузен, который только и думает, как бы стянуть чужой меч.
Имверт что-то ответил, но конюхи подвели лошадей, и я пропустил его слова мимо ушей.
Самое забавное, что гномы, как оказалось, ни разу в жизни не ездили верхом. Увидев лошадей, самый старший из них — его звали Олди — решительно запротестовал:
— Вы что, господа фаргордцы, смеетесь над нами, что ли! Не сяду я на эту зверюгу, чтоб мне лопнуть! Еще в телегу запрячь — куда ни шло, а на ейную спину лезть — да ни за что! Она ж мне башку отъест.
Остальные гномы выразили полную солидарность со своим предводителем. Они многозначительно закивали и начали переговариваться между собой на своем языке, который я так и не смог выучить, сколько меня ни мучили учителя. Впрочем, смысл их разговора был ясен и без слов: чтобы посадить гномов на лошадей, нам пришлось бы по меньшей мере их связать. Толстая физиономия дядюшки Готрида, который явно не ожидал такого поворота событий, заметно вытянулась. Кузен Имверт занервничал. Он попытался вырвать с корнем свои и без того не отличавшиеся густотой усы, потом зачем-то несколько раз дернул себя за нос, а убедившись, что и нос, и усы держатся у него на лице крепко, оторвал пуговицу от куртки младшего конюха, который, по его мнению, нарочно заставил лошадь показать зубы, чтобы напугать почтенного Олди. Имверт обожал королевскую охоту и так расстроился, что можно было с уверенностью сказать: если она не состоится, конюх вряд ли отделается оторванной пуговицей. А вот я ни капли не огорчился, даже наоборот — развеселился еще сильнее. Смех так и разбирал меня, сколько я ни старался его сдержать. Ну как можно бояться этих смирных и послушных лошадей, которых привели гномам? Я еще понял бы, если бы им предложили проехаться на моем Счастливчике. К нему даже конюхи близко не подходят, боятся. Но гномам подвели самых спокойных кобыл во всей королевской конюшне, а у гномов такой вид, будто мы их сейчас к этим кобылам за руки и за ноги привяжем и на четыре части разорвем. Нет, очень странные ребята эти гномы! Сейчас небось скажут, что пойдут на охоту пешком, и будут семенить потом за оленями на своих коротких ножках. Удержаться от смеха было просто невозможно. Я начал понимать, что произвести на гномов хорошее впечатление, как хотел отец, мне вряд ли удастся, если, конечно, я не удержу на лице серьезную мину, как это делает шут Брикус, который может отпустить такую шуточку, что все вокруг от хохота готовы лопнуть, а сам при этом остается унылым, как покойник. Я до крови прикусил нижнюю губу и стал старательно вспоминать что-нибудь печальное.
Грустного в моей короткой жизни было с избытком, недаром проклятие, которым наградил наш род далекий предок Данквил, звучало примерно так: «Ты будешь терять всех, кого любишь, пока сам не умрешь от руки собственного сына, и пусть это проклятие преследует всех королей Фаргорда, пока… » Что «пока», Данквил сказать не успел, потому что умер от руки собственного сына Ознабера, первого короля Фаргорда, которому это проклятие и предназначалось. Энди говорит, что если узнать, что скрывается за этим «пока», то проклятие можно будет снять. Но вытащить из лучшего мира душу Данквила и спросить, что он там думал, когда проклинал Ознабера, ему пока не удалось, а мне поэтому приходится терпеть издевательства судьбы. И зачем этому Данквилу понадобилось проклинать весь род? Ну, проклял бы Ознабера, раз уж так приспичило, и успокоился. А теперь вот страдают совершенно невинные люди. Это я не о себе, меня невинным можно назвать разве что когда я сплю на королевском совете, а о братишке Риле, например, или о моем друге детства Кристе, который на моих глазах упал в Бездну, или еще об одном друге, молодом наемнике Лемаре, который, хоть и владел оружием не хуже меня, не убил в своей жизни ни одного человека, ни даже орка, и совершенно бестолково погиб в пламени, когда мы подожгли замок Килбера.
Мысли, которые я всегда отгонял от себя, как назойливых нищих, обычно пристававших ко мне, как слепни к потной лошади, на этот раз оказали мне неоценимую услугу. Смеяться расхотелось, и я смог даже подойти к гномам и попытаться наладить отношения.
— Гномы разве не разводят лошадей? — поинтересовался я у Рэди, показавшегося мне самым общительным.
— Почему не разводят? Еще как разводят! Только гномьи лошади нормальных размеров. Мы их зовем пони. Они ростом с гнома, на них, по крайней мере, можно спокойно сесть. Только мы на них редко ездим. У нас их для работы используют, в тележки запрягают — руду возить. А как вы на этих своих зверюг залазите? И где, кстати, твоя лошадь? Хотел бы я посмотреть, как ты будешь на нее карабкаться. Ты вроде не такой длинный, как этот принц Имверт.
— Имверт такой же принц, как я — гоблин. Не знаю, как у вас, гномов, а в Фаргорде принц — это сын короля. А моего коня, боюсь, придется долго разыскивать, вчера я сказал ему, что он свободен до завтрашнего вечера. Так что он пасется где-то в лесу.
— Кому сказал, коню? — не понял Рэди.
— А кому еще, Имверту, что ли? Конечно, коню — Счастливчику. Мы с ним на днях совершили небольшую прогулку в одно место и очень торопились вернуться к королевскому совету. Понимаешь, отец всегда так переживает, когда меня не бывает на этом треклятом совете, что нам со Счастливчиком пришлось скакать три дня почти без отдыха. Напиться вдоволь ему еще удавалось, а вот наесться — нет. Ну, я его и отпустил. Отдыхай, говорю, Счастливчик, все равно я никуда в ближайшее время не поеду. И надо же было отцу эту охоту придумать. Зачем она вам понадобилась, вы же даже лошадей боитесь?
— Ничего мы не боимся, — обиделся Рэди. — Ты вот сам подумай, как мы будем смотреться на этих ваших лошадях?
— Ничуть не хуже, чем я в детстве. Может, попробуешь, Рэди? Прокатись на этой лошади, покажи своим друзьям, кто из вас, гномов, самый смелый. Ее зовут Ласточка. Смотри, какая она добрая!
Ласточка поняла, что речь идет о ней, подошла и положила голову мне на плечо. Рэди встал на цыпочки и осторожно погладил ее теплую мягкую морду.
— Уж больно она здоровенная, эта Ласточка, — с сомнением проговорил он. — Я бы, может, и попробовал на ней проехаться, только… — Рэди посмотрел на лошадь, потом на меня и задумчиво почесал в затылке.
— Что только, Рэди? — Кажется, я понял, о чем думал гном. Примерно такое же выражение лица бывало у мальчишек из окрестных деревень, когда им очень хотелось, чтобы я прокатил их на Счастливчике, а попросить они не решались. — Ты хочешь, чтобы для начала я проехался с тобой, да?
