Дорога на двоих - Калбазов (Калбанов) Константин Георгиевич (список книг .txt) 📗
— Вас приняли в виде исключения?
— Да, именно так. Но только не потому, что я пинк, или, вернее, не только из-за этого, а благодаря Баньши. Перед смертью он вручил мне письмо с просьбой передать весточку, если таковая возможность будет. Долгие годы я хранил его и, попав в Плезню, разыскал адресата. Им оказался старинный друг доктора, который в то время был уже профессором медицины и ректором университета. Я окончил университет, а потом еще на долгое время задержался в Старом Свете, совершенствуя свои знания и проводя научные изыскания. Получил профессорское звание. Четыре года назад, когда я понял, что теперь обладаю достаточными знаниями и что процесс обучения может быть бесконечным, так как нет предела совершенству, я вернулся на родину, чтобы принести пользу своему народу.
— И вы построили этот госпиталь?
— Не сам, средства изыскал совет племени, но в принципе это так. Это не просто госпиталь. Это своего рода наш медицинский университет, где я делюсь своими знаниями с юношами и девушками, готовыми связать с медициной свою жизнь. Здесь же находится моя лаборатория, я состою в активной переписке с моими коллегами в столице Рустинии. Правда, корреспонденция идет слишком долго, но это все же лучше изоляции. За прошедшие годы я успел добиться многого. Без ложной скромности должен вам заявить, что стараниями нашего госпиталя удалось спасти уже не одну сотню жизней. Сюда направляют больных со всех родов, если шаманы сомневаются в своих возможностях. Это заслуга Высокой Горы. Он за годы моего отсутствия взял много власти в племени и способен спросить с нерадивого. Сегодня шаманы все еще занимают основную нишу в оказании медицинской помощи, но еще пара лет — и мои ученики их значительно потеснят.
— Кстати, нам очень неприятно, что мы выжили ваших подопечных, как и сестер милосердия. Может, уже пора им вернуться в свое помещение? — смущенно закинул пробный камень Сергей.
— Пока нет. Высокая Гора еще не решил, как стоит поступить с вами.
— А как же Хват?
— Он отправился в гости к своей новой родне, и там они присмотрят за ним. Не стоит так реагировать. До сегодняшнего дня все происходящее в землях куроки было только слухами, а вы многое уже знаете доподлинно. Мы же заинтересованы пока хранить все в тайне. Вряд ли белые отнесутся с пониманием к происходящему здесь, и король Рустинии, несмотря на свой прозорливый ум, вовсе не исключение. К сожалению, никто не заинтересован в сохранении племен. Одни хотят нас истребить, другие — растворить в себе, но никому не нужны сильные и свободные племена пинков.
— Но если это так, на что же вы рассчитываете? Неужели вы думаете, что как только белые увидят ваши достижения, то с распростертыми объятиями примут вас как союзников?
— Не все белые, а только Рустиния.
— Я, конечно, несведущ в вопросах политики, но сдается мне, что это утопия.
Сергей даже поднялся с койки и начал прохаживаться, ему казалось, что так мысль будет работать лучше. Опять же, его деятельная натура не позволяла сидеть без дела. Разумеется, с выдержкой у него все было в порядке, и он мог долгое время находиться без движения во время охоты или в боевой обстановке, но это другое.
Видя, что разговор завернул куда-то не туда и, потеряв интерес к беседе, Ануш вышел из комнаты. Вопросы, касающиеся непосредственно их самих, больше не затрагиваются, а все эти рассуждения ему были неинтересны. Для себя он уже решил, что не расстанется с Сергеем, куда бы он ни двинул. Захочет поставить хутор — хорошо. Нет — значит, будет его сопровождать. За последний год они успели настолько сблизиться, что Бартова уже не представлял, как оно будет без друзей. Вот бы еще и Хват, или как его там, Лукан Губачек, решил остаться с ними.
Ну и самое главное. Ничего еще не закончилось. Подлечатся, и придется возвращаться в подразделение шевронов, дослуживать оставшийся срок. Кстати, теперь их служба закончится уже не в середине весны, а в самом ее конце. Им ведь никто не засчитает в срок службы то время, что они находятся на излечении. Вот отслужат, получат на руки бумаги, а тогда уж и о будущем можно думать. Или вот об этой бредятине, по поводу куроки.
Проводив взглядом выходящего из комнаты Ануша, Сергей непроизвольно направился к окну, у которого располагалась койка парня. Разумеется, беседа должна быть ему неинтересна, но, с другой стороны, он всегда с удовольствием слушал разные байки. Что поделать, с развлечениями тут не очень, а вездесущий и неунывающий Хват сейчас в отъезде. Так что поведение друга Варакину показалось странным.
Однако едва он взглянул в окно, как все встало на свои места. За их домом персонал госпиталя установил столбы с натянутыми бельевыми веревками. Сейчас там находилась Синяя Птица, молодая пинкянка довольно миловидной наружности. Она трудилась сестрой милосердия в госпитале, была очень заботливой, обладала невероятно легкой рукой, способной абсолютно безболезненно отделить от ран присохшие бинты. А еще она имела невероятный дар вызывать румянец на загорелом и задубевшем лице Ануша.
Сергей даже не знал, радоваться за друга или начинать беспокоиться. Парень сильно робел в ее присутствии, но с маниакальным упорством каждый раз искал встречи с девушкой. Правда, при ней он все больше молчал, пыхтел, боролся с не желающим шевелиться языком, но это не мешало ему каждый раз наступать на одни и те же грабли.
Девушка, в противоположность ему, щебетала без умолку, вгоняя его в смущение и, судя по всему, получая от этого удовольствие. Можно было бы подумать, что он ей безразличен и она просто над ним издевается, если бы не одно «но» — она слишком часто исполняла обязанности по развешиванию белья. Да что там, Сергей уж и забыл, когда какая-нибудь другая сестра занималась этим.
С другой стороны, как уже говорилось, с развлечениями здесь было не очень, и она могла таким образом просто разнообразить свой быт. Впрочем, Сергей не раз и не два наблюдал бросаемые ею украдкой взгляды в их сторону, пока Ануш не видит. Как только молодой человек оборачивался к ней, девушку словно подменяли, и она становилась хотя все такой же милой, но равнодушной.
Ничего страшного, обычные молодые люди со всеми полагающимися им тараканами. Но здесь имелась одна закавыка — Сарка, дочь хуторянина Кафки, из-за которой Ануш убил человека и угодил под суд. Молодой Бартова — натура цельная и на подлости неспособен по определению. Совершив такое ради девушки, дав тем самым понять, насколько она ему дорога, он не мог вот так запросто отвернуться от нее. Разумеется, при условии, что он ей не безразличен.
Сергей уж начал не на шутку волноваться за Ануша. А ну как, не найдя выхода, он совершит какую глупость. Парень, похоже, крепко влип. Если Сарку можно было отнести к влюбленности и пылкости молодости, то Синяя Птица — это уже было нечто иное. Это был осознанный выбор сильно повзрослевшего и заматеревшего за последние полтора года человека.
Надо бы поговорить с парнем и вправить мозги. В конце концов он ведь не сделает ничего плохого. Его и Сарку не связывает ничего, кроме безвинных свиданий на ярмарке, никаких обещаний друг другу они не давали. Она вольна, так же как и он. А насчет дочери хуторянина Сергей ничуть не обманывался, она спала и видела себя в подвенечном платье, боясь остаться в девах. Так что Ануш для нее был возможностью, а не большой любовью. Ну Сергей на это очень рассчитывал. Уж больно приятно было наблюдать за молодыми рустинцем и пинкянкой.
— Отчего вы решили, что это утопия? — возвращая Сергея к разговору, поинтересовался оставшийся сидеть на койке Хитрый Змей.
— Потому что договариваются с сильным, а не с культурным, — отворачиваясь от окна и переводя взгляд на профессора, ответил Сергей. — Я могу допустить, что, учитывая ваше стремление к изменению уклада жизни, для куроки сделают исключение. Ну там снизят процентную ставку по займу или еще что, но вас постигнет судьба других племен. Вас ждет расселение и постепенное орустинивание.
— С некоторых пор я и Высокая Гора пришли к тому же мнению. Мы подумываем о создании армии.
