О возвращении забыть - Коротков Сергей Александрович (читать книги TXT) 📗

– Будет все тяжелее и хуже, – вдруг «приободрил» Рогожин, ковыряясь в набедренном кармане, – подъем вверх, в горы, плюс потеря первоначального темпа и упадок сил. Ну и медленнее теперь придется идти еще и оттого, что наступает день, а вокруг владения Садулаева.

– Спасибо, полковник, обнадежил, – вздохнул Козуб.

– Я, кажется, отдал распоряжение обходиться псевдонимами?! – Рогожин недовольно взглянул на Подпола.

– Виноват… Запал, – Козуб усмехнулся и отвернулся в другую сторону.

Вся команда развалилась по склону ложбинки на удалении друг от друга, но в пределах видимости. Чтоб брошенная врагом граната не завалила скопом всех сразу.

Привал продолжался полчаса, и вскоре навьюченная фигура Будынника растаяла в плотной завесе тумана.

Белесая мгла поглотила группу и всю низинку журчащего ключа, пробивающего себе невидимый путь к другим водным артериям этого предгорья. Почти полное безветрие здесь, в многочисленных ложбинах Аргуни и Варанды, ничем не нарушалось в это туманное утро – ни людьми, ни зверями, ни выстрелами, казалось бы, уже далекой войны.

Минут на пять в низинке вакуумом застыл покой.

Но вот беззвучно, не нарушая ни одного элемента пейзажа, появилось лохматое зеленое существо, по-кошачьи мягко и осторожно передвигаясь вслед группе. Второй номер, стрелок прикрытия и зачистки Истребитель, в маскхалате снайпера-разведчика, плавно и выборочно ступая по камням кроссовками со специальной каучуковой подошвой, но вместе с тем быстро и ловко удаляясь, не задерживаясь на одном месте, через минуту растворился в пелене тумана. От его проницательного взора не ускользали никакие детали: ни фантик от конфеты, оставленный очкариком-ученым и, естественно, подобранный Никитой; ни вьющаяся во мху змея, возвращающаяся на потревоженное место лежки; ни клокочущий под камнями горный ручеек.

Вот уже третий час Никиту не оставляла мысль о какой-то смутной тревоге, постороннем давлении извне. Интуиция вроде бы и не глючила, не зудело в голове, как часто бывало в опасных ситуациях раньше, но ощущение чего-то необъяснимого не покидало, а скорее, росло и усиливалось. А уж свои инстинкты и внутренний голос командир спецназа научился сканировать и слушать давно, еще с событий в Шумени, встав на путь ликвидатора под прикрытием [1].

Анализ возможных побочных явлений, беспокоящих шестое чувство снайпера, пока не приводил ни к каким явным выводам. Электронный глаз спутника следит за группой? Или зверь какой? Может, маячок или жучок на теле кого-то из бойцов? Или бинокль параллельно курсу ГОНа? Или по следу кто?

Никита юркнул за валун, присел. «Муха» клацнула по камню за спиной. «Неаккуратно. По следу?» Да вроде он не лошара, чтоб позволить встать кому-то между ним и группой или вообще позади себя. «Обожду, посижу. Хотя нет, не здесь. Место явной засады. Да и туман мешает. О! Воткну-ка я «эдика», а сам во-о-н там залягу. Нет, мало «эдика», растяжечку сварганю».

Никита метнулся за соседний камень, оттуда к корню ясеня, в две минуты соорудил сюрприз, прикрыл листочком оголовок шашки и моментально исчез за кустами.

Эффект от срыва растяжки «ТОЗика» не хуже, чем от ручной гранаты. Тротил-осколочный заряд. Стержень тротила толщиной с фломастер, помещенный в поллитровую пластиковую бутылочку из-под спрайта или фанты и засыпанный любым осколочным наполнителем – битым стеклом, обувными гвоздями, дробью, с простым ударно-воспламеняющим капсюлем, производит хлопок, поражающий все живое в радиусе 10 м. Самоделки, но эффективные.

«Жаль будет животное, лучше бы бородатых парочку поймать!» – подумал Топорков, перелезая очередную гряду камней.

Животное не попалось на смертельную ловушку. И бородатые тоже. Никто не влип в мину-растяжку. Черные берцы аккуратно переступили тонкую стальную нить. По едва уловимому сигналу растяжку перешагнули еще шесть пар аналогичной обуви. След в след. Интервал в десять секунд. Пальцы в перчатке легонько отогнули листик ясеня, обнажая горлышко бутылки, наполненной дробью. Удивленное «хм», рука исчезла, военные ботинки, крадучись, удалились в рассеивающийся туман.

Вслед группе спецназа ГРУ…

Жара полудня добралась и до самых глубоких ложбин предгорий Кавказа. Ни кроны русловой поросли, ни влага ручьев, ни близость тающих ледников не спасали людей от духоты и пекла полуденного солнцестояния. Пить хотелось ежеминутно. Груз и БК тянули магнитом вниз. Шаг давно сбился, дыхание тоже. Ломота в суставах и мышцах, натертость кожи, жажда, едкий пот нещадно угнетали и вносили дискомфорт в монотонность марш-броска.

Ладно, хоть бежать не нужно!

Привал собирались делать вечером, перед последним «щелчком» до точки назначения. Разведчики, будучи опытными профи, подольше берегли силы, терпение и даже слюну, медленно растрачивая НЗ собственного потенциала. Остальные сдохли давно, и никаких НЗ уже в помине не было. Козуб еще куда ни шло – держался, хотя стал чаще спотыкаться, пить, останавливаться, потирая подреберье. Хуже всех выглядели ученый, военврач и военхимик. Если последние двое просто выдохлись и начали тянуть группу, то Мешков вообще упал и не вставал, оглашая низинку стонами – случилось именно то, чего и следовало ожидать и бояться.

Намеренно делать привал и принуждать подчиненных к несвоевременному отдыху командир не собирался. Он жестом приказал цепочке продолжать путь, вернулся на сотню метров, молча приподнял за плечо ученого. Тот кряхтел, ахал и что-то причитал, словно пьяный, постоянно заваливаясь на бок.

– Мешок, держись. Ты же мужик, ептеть! – вдруг твердо и сухо сказал бедолаге в ухо Рогожин. – Твой прибор бросим здесь.

– Что… что вы?! Нет… нельзя… никак невозможно это! – сбивчиво загундосил очкарик, уже не смахивая от бессилия пот с очков.

– Тогда вперед, ботаник. Только вперед, иначе мы не явимся к месту в назначенное время. На вот, лопай, глотай, поможет. – Командир грубо засунул тому в рот желатиновую капсулу.

Мешков, все еще сбивчиво дыша, заглотил пилюлю-анаболик и виновато сморщился.

– Простите! Я… Я не хотел, я не буду отягощать группу.

– Все, вперед, – бросил Рогожин, дожидаясь, когда ученый взвалит за спину груз.

То ли слова полковника об угрозе срыва сроков операции помогли, то ли сильнодействующий эффект капсулы, но ученый, крякнув под тяжестью груза, ускоренным шагом двинул дальше, по склону ручья. Рогожин утер пот с лица, прищуренным взглядом окинул местность и зашагал вслед Мешкову.

– Двинули. Можно, – шепнул он в усик наушников, перекладывая на левое предплечье автомат с подствольником.

– Есть, пошел, – отозвался эфир со стороны Истребителя.

Около часа цепь двигалась вдоль русла ручья, по кромке бурлящего на порогах потока и полосы разнотравья и кустов ольхи. Пользуясь случаем утолить жажду и охладиться ледяной водой, бойцы периодически прихлебывали из ручья и брызгали себе на лица и шеи.

Полсуток миновало без казусов и ЧП. Группа пока не встретила на пути ни препятствий, ни засад, ни форс-мажорных обстоятельств. Рогожин постоянно щурился, недолюбливая солнцезащитные очки даже на гражданке, в отпусках и увольнительных. Тонкие морщины разрезали смуглое лицо от глаз к вискам, старя его лет на десять. Отдавая редкие команды и проверяя живучесть снайперов, командир умело вел группу среди, казалось бы, нехоженых дебрей, но неизвестным маршрутом, это точно.

С учетом предстоящего вечернего привала, учета времени на форс-мажор и соблюдения темпа движения ГОНа форы натикало часа на три. Дай-то Бог!

Идиллию похода первым нарушил Холод.

– Прием. Холод на связи, – шикнули наушники всех бойцов, – машинам стоп. У меня тепло.

– Сели все, – скомандовал Рогожин и присел сам, снимая автомат с предохранителя, – смотрим в оба. Держим сектора.

Ден не торопился. Он медленно водил стволом СВД по сторонам, изучая окрестность в прицел. Медленно, плавно. Останавливаясь на подозрительных местах – кустах, валунах, затемнениях леса. Только потом, убедившись в безопасности сектора, искоса оглядывая местность, поднял из ручья бумажку и пересел за валун.