Цель обманывает средства - Дакар Даниэль (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
Так что допросы были, пожалуй, даже кстати: необходимость контролировать себя и быть предельно внимательной отвлекала от бытовых неудобств. А насквозь фальшивое участие, с которым каждый из часто меняющихся дознавателей интересовался, нет ли у нее каких-либо жалоб или просьб, Агату даже забавляло. За кого они ее принимают?
«Никогда ни о чем не проси и ни на что не жалуйся, если не собираешься в той или иной форме сотрудничать. Делай что угодно: зеркаль допрашивающего, молчи, строй из себя дурочку или оскорбленную невинность. Хамят — хами в ответ, если это представляется достаточно безопасным. Если не представляется, твое оружие — холодная вежливость. Но никогда, ни при каких обстоятельствах ни на что не жалуйся и ни о чем не проси. Любая просьба или жалоба — и ты на крючке, как только началась торговля — ты пропала».
Им что, не читали таких лекций? Да быть того не может!
Агата ничего не имела против сотрудничества, но довольно быстро поняла, что под таковым здесь понимают вербовку. И не просто вербовку: судя по задаваемым ей вопросам, произошедшее на Волге допрашивающих ее людей интересовало не слишком. Да и что она могла им рассказать? Как врачевала Диму? Как без зазрения совести грабила склады принадлежащего вице-президенту Волги комбината? Как забирали из Аверьяновки уцелевших закатцев?
Все вертелось вокруг майора Десницы, и в этой круговерти любое доброе слово о нем было, похоже, без надобности. Каждый разговор неизбежно сворачивал на него — очень хитро сворачивал, как, видимо, полагали дознаватели. Она бы посмеялась над этими хитростями, если бы не утомление, ломота в суставах и временами накатывающая слабость. Иногда кружилась голова. Однажды она сорвалась и почти накричала на следователя. Еще немного… но ее остановило промелькнувшее в его глазах торжество. Нет уж. Обойдешься, сукин сын, ты пока не победил… и все опять пошло по кругу.
Не раз ей хотелось плюнуть на все и прийти к соглашению со своими инквизиторами, но что-то ее останавливало. Может быть, ощущение, что если она согласится, даже просто сделает вид, то станет шлюхой не по профессии, а по сути. Увязнет коготок. А кроме того, Агата всякий раз напоминала себе, что Десница не бросил ее там, на Волге. Мог, запросто, что ему какая-то проститутка? Но не бросил. И еще всплывало в памяти рублено-уважительное: «Мой суперкарго. Хоть сейчас в охотники». Охотника из нее не получилось, получилась дичь. Но эту дичь еще не до конца загнали. Во всяком случае Агата в это верила. Жаль только, что с каждым проведенным здесь часом вера становилась все слабее, истончалась, как полоска берега, когда корабль идет в открытое море.
Генерал Горин был не в духе. Правда, заметить это мог только человек, хорошо знающий Геннадия Владимировича, а таковых было не слишком много. Но от себя-то собственное настроение не скроешь…
Его превосходительство не без оснований считал себя мужиком выдержанным, как ему и полагалось по должности, а потому злиться, пусть даже и в глубине души, не любил. Но иногда обстоятельства складывались таким образом, что сохранить хотя бы нейтральное состояние духа не удавалось, хоть ты тресни.
С одной стороны, тезис о существенной разнице между предположением человека и Господним расположением в очередной раз блестяще подтвердился. С другой же, богатейший материал для статистики Гориным был набран давно, и лишнее доказательство являлось действительно лишним и никакого удовольствия генералу не доставляло.
Казалось бы — чего проще: есть работа. Есть человек, подходящий для этой работы. Есть веские основания полагать, что от работы он не откажется, уж больно по-глупому распорядилось им самим и доставленными им сведениями родное ведомство. Тот факт, что подобное поведение этого самого ведомства в значительной степени срежиссировал сам генерал Горин, можно скромно опустить. Разведка, судари мои, в аплодисментах не нуждается.
И вот — извольте: упомянутый уже человек является на назначенную ему встречу взвинченным и успевшим назюзюкаться; то, что ему говорят, слушает вполуха, явно думая о своем; а на середине фразы вдруг отмахивается от собеседника (и какого собеседника!), чтобы ответить на вызов.
— Что?! Как это — не числится?.. А где она числится?.. Ах, в полицию… Платина, побудь на связи. Ваше превосходительство…
— Я вас слушаю, майор.
— Можете считать, что получили своего мальчика на побегушках, — Дима вдруг ухмыльнулся, и Горин подумал, что интерпретировать эту ухмылку не может. Да, пожалуй, и не хочет. — Не беспокойтесь, я слышал и понял все, что вы мне говорили. Но есть одна загвоздка. Я терпеть не могу ходить в должниках, а человек, которому я должен довольно много…
— …сгинул в недрах СБ, — понимающе кивнул генерал. — Точнее, сгинула. Я в курсе. Ну, этот вопрос мы решим. Если договоримся, конечно.
— Уже договорились. Ваше превосходительство, время…
— Время, Дмитрий, принадлежит нам. Но вызволением госпожи Филатовой мы, разумеется, займемся прямо сейчас. Кого, кстати, эти деятели послали в… эээ… полицию?
— Вице-консула посольства Заката.
— Тааааак, — тихо, очень тихо протянул Горин, и Десница мигом протрезвел. — Тааааак!
В челнок помимо собственно Горина и Григория Ставрина загрузились два врача — одного привел генерал, второго вице-консул. Сидел там и Варфоломей — скромно, на самом заднем ряду сидений. Дима остался на Земле: Горин самым категорическим образом заявил ему, что в данной ситуации выдержке майора Десницы не доверяет. Не волнуйтесь, Дмитрий, все будет хорошо, а если уж совсем невмоготу — вон пусть господин Кондовый с нами полетит. Он госпоже Филатовой тоже не чужой, а заодно обеспечит вас новостями, по мере поступления и в полном объеме.
Горин лукавил: из челнока они со Ставриным вышли вдвоем, оставив врачей и Платину на борту. Генералу сейчас требовалась мобильность, а еще со времен кадетского корпуса он помнил, что скорость подразделения равна скорости самого медлительного, так что почтенные медики отпадали. Что же касается Варфоломея… Не то чтобы Горин сомневался в способности закатского пилота передвигаться с любой потребной быстротой. Но невозмутимостью пожилого дипломата Ставрина нынешний владелец лестианского корабля совершенно точно не обладал, а стало быть, пусть лучше в челноке посидит.
Повод похвалить себя за предусмотрительность появился у генерала немедленно по прохождении шлюза. В небольшом помещении стоял мужчина где-то между сорока и пятьюдесятью, идентифицированный Гориным как полковник Дергачев. Раньше они не встречались, но Кондовому полковник представился, с Десницей просто был знаком довольно коротко, а проглядеть по дороге файл было делом техники.
Хорошо, что полковник один, без подчиненных. Полная потеря лица, предстоящая Дергачеву в ближайшее время, скверно отражается на профессиональных качествах. Работник-то он неплохой, только склонен увлекаться, как почти все безопасники. Нерационально окончательно уничтожать… впрочем, в случае надобности Горин был готов пойти и на это.
Выражение лица Дергачева заставляло предположить, что сегодня на данной конкретной станции в обеденное меню входят щавелевые щи. Причем собственно щавель для приготовления оных на всю ораву Сергей Михайлович перемолол зубами лично. Представился, впрочем, он вполне вежливо, и сразу же перешел к делу, что Горина более чем устраивало.
— Чему мы обязаны вашим визитом, господин генерал?
— Я сопровождаю господина Ставрина, вице-консула посольства Заката в Империи, — самым официальным тоном лязгнул Горин.
Ставрин коротко поклонился и сделал шаг вперед. Гладкий, холеный, похожий на сытого — если бы не настороженный взгляд — кота полковник ему не понравился. Еще меньше закатскому охотнику пришелся по душе глумливый тон следующего вопроса:
— Господин Ставрин прибыл к нам с туристической целью или же его интересуют скромные будни службы безопасности?
— Отнюдь, полковник, — откликнулся закатец с интонацией, добиться которой удалось только путем многочасовых тренировок, но результат того стоил: в голосе дипломата звучала снисходительная скука с легким оттенком презрения. — Посольству Заката стало известно, что на этой станции, вопреки всем договоренностям между нашими государствами, удерживается гражданка Заката. Я прилетел, чтобы забрать ее отсюда.
