Правила игры - Аренев Владимир (читать лучшие читаемые книги .TXT) 📗
Заработался, поэтому ужинать спустился поздно и, ни с кем из гостей так и не повстречавшись, лег спать. К тому времени я, признаться, позабыл и обо всех странностях Данкэна, и о Мугиде, даже о Карне. Я думал о том, как бы выбраться отсюда невредимым и передать заказчику результаты своей работы. И еще я думал о том, на что потрачу деньги, 'когда получу их.
ДЕНЬ ТРЕТИЙ
Конечно же за завтраком мне пришлось вспомнить обо всем. Данкэн смотрел на меня глазами величиной с порядочное блюдце каждый и так выразительно подрагивал бровями, ч о и самый непроходимый тупица мог догадаться: журналисту не терпится закидать меня вопросами. Я, впрочем, посмотрел на него не менее выразительно и состроил при этом такую рожу, что Данкэн тут же прекратил все эти мимические упражнения и занялся едой Очень вовремя, потому что толстуха с крашеными волосами и чета Валхирров уже начали пялиться на нас
Когда все выходили из зала и спускались в комнатку для повествований, журналист, естественно, вцепился в меня и с тяжелым выдохом спросил:
– Ну что?
Со стороны послушать – всякие гадости в голову лезть начнут. Про сексуальных извращенцев.
– Что «что»?! – прошипел я. – Желаете слышать отчет о проделанной работе? Не будет вам отчета! Ничего я не узнал, понятно! А вы ожидали, что я стану бегать по «Башне» и приказывать всем немедленно встать на уши?
– Успокойтесь, – попросил Данкэн, и в голосе его прозвучала нотка усталости. – Не нервничайте так.
– Я – не нервничаю. И не понимаю, с чего бы вдруг нервничать вам. – Лицемерие, конечно, но пускай хоть немного успокоится. Еще свихнется, а мне потом всю жизнь мучиться и себя винить. – Ведь мы здесь не навечно. Пройдет несколько дней, закончатся повествования, и я с вами распрощаюсь, чтобы никогда больше не встретиться. Так что навсегда подпасть под мое дурное влияние вам не грозит. А уж здесь я постараюсь воздержаться от необдуманных высказываний. Довольны?
Он обреченно вздохнул:
– Нет.
Псих. По-моему, процесс уже пошел. Нужно будет справиться у слуг о медпункте. Клиент готов, так сказать.
– Почему же нет?
– Потому что это ведь не решает проблемы. – Данкэн словно объяснял прописную истину пятилетнему умственно отсталому мальчонке. Мне то есть.
– А вам нужно непременно посадить меня под стеклышко и исследовать, желательно – с детальным расчленением? – Я начал постепенно выходить из себя.
– Да нет же! Я…
Дальше договорить нам не дали. Мы оказались в повествовательной комнате, а здесь было слишком тесно для подобных разговоров. И так уже на нас стали поглядывать.
Ладно, договорим…
ПОВЕСТВОВАНИЕ ТРЕТЬЕ
– Ладно, поговорю с ним, когда вернусь. – Руалнир был недоволен, но старался этого не показывать. Да мало ли из-за чего принцу не удалось приехать в Гардгэн, чтобы попрощаться с отцом. Ничего страшного.
Армахог, верховный главнокомандующий армией Ашэдгуна (иными словами – старэгх), отрывисто кивнул, не отводя глаз от занавесей на окне. Армахогу было неловко. Он знал, что Руалнир расстроен поступком сына, но ничем помочь правителю не мог. Оба они чувствовали неловкость ситуации, но не говорили об этом. Настоящим мужчинам не нужны слова, которые суть форма. Женщины предпочитают играть формами, мужчины умеют молчать о содержании.
– Пора, – вздохнул Пресветлый.
Все было готово, и он отправился бы в Хуминдар часом раньше, но тянул время и надеялся: а вдруг сын просто опаздывает. Дальше ждать не имело смысла. И так понятно: Талигхилл не приедет. Жаль, конечно, но – ничего страшного.
– Съезди в усадьбу и передай ему письмо, – напомнил Руалнир.
Армахог заверил Пресветлого, что обязательно передаст. Сегодня же отправится. Правитель рассеянно кивнул – мысли его уже были далеко отсюда.
Пресветлый и старэгх вышли из комнаты и спустились по широким ступенькам во двор, где недовольно взмахивали хвостами заждавшиеся кони и отирали пот люди. Руалниру подвели жеребца, Пресветлый вскочил в седло и оглядел процессию.
– В путь! – скомандовал он зычным голосом.
Процессия зашевелилась, постепенно выползла из дворцового дворика и устремилась к парадным воротам. Те с легким, еле слышным скрипом распахнулись, и делегация Ашэдгуна выехала на улицы столицы.
Этого Армахог уже не видел. Он велел конюху седлать жеребца и отошел в сторонку, чтобы не стоять на пути у снующих туда-сюда слуг. Этот пожилой вояка с длинными обвислыми усами и копной рыжих, как грива матерого льва, волос когда-то начинал службу в войске простым пехотинцем и помнил, что жизнь простолюдина достаточно тяжела. Он достиг своего нынешнего положения в государстве собственными силами и поэтому знал цену куску хлеба и мягкой постели, знал даже в большей степени, чем некоторые из придворных финансистов.
А еще Армахог знал, что на душе у него сейчас неспокойно. Ему не нравилось то, что Руалнир должен ехать к новому правителю Хуминдара, о котором, к удивлению, ничего толком не известно. Все ашэдгунские осведомители как-то в одночасье заболели или пропали, а официальных данных было слишком мало. Слишком мало!
Армахог неодобрительно покачал головой, вспоминая о поступке наследного принца. Старэгх не сомневался: неотложных дел у Талигхилла на сегодня не было. В чем же тогда причина его отсутствия?
Конюх подвел взнузданного и оседланного жеребца, Армахог кивком поблагодарил и вставил ногу в стремя.
/смещение во времени и в пространстве, оно бьет по глазам и выжигает на сетчатке прямые параллельные линии – рисунок фантастического пера/
После завтрака Талигхилл снова сел играть. Раф-аль-Мон сегодня выглядел воодушевленным, он несколько раз взмахивал руками и увлеченно принимался что-то объяснять, но потом ловил удивленный взгляд принца и останавливался. Пресветлый, наоборот, – чувствовал себя мерзко, но не понимал, что же стало причиной подобного настроения.
Они закончили партию, и Талигхилл, разумеется, проиграл. Глупо было ожидать чего-либо другого, ведь так?
Старик задумчиво пожевал губами, повертел в руках фигурку латника с воздетым кверху мечом и спросил:
– Знаете, господин, в чем ваша ошибка?
– Нет, – покачал головой Талигхилл. – Но буду весьма признателен, если ты объяснишь мне.
– Вне всякого сомнения, – пробормотал торговец, – вне всякого сомнения.
Потом он вздрогнул, словно вспомнил, где находится и с кем разговаривает.
– Вы, господин, – пояснил старик, – дорожите каждым своим воином, печетесь о части, а в результате теряете целое. – И Раф-аль-Мон схематически показал, как шел бой и в какие моменты принц поступил так, как поступать не следовало.
– Теперь понимаете?
Талигхилл кивнул, хотя совсем не был в этом уверен. Махтас оказался более сложной игрой, чем представлялось на первый взгляд, но и более интересной.
– Еще партию?
– Как будет угодно Пресветлому, – поклонился старик. Вторую схватку Талигхилл проиграл значительно быстрее и с меньшими потерями со стороны противника.
– Еще?
Раф-аль-Мон сокрушенно прицокнул языком:
– Я очень сожалею, но неотложные дела вынуждают меня отказаться. Если будет угодно Пресветлому, я вернусь несколько дней спустя, дабы продолжить обучение, но сегодня обстоятельства заставляют меня покинуть вас.
Раздраженным взмахом руки принц отпустил торговца. Потом, когда тот был уже у самой двери, неожиданная мысль пришла в голову Талигхиллу.
– Скажи, а откуда у тебя эта игра?
– Мне очень жаль, мой принц, но я не имею права говорить об этом, – дрогнувшим голосом сказал торговец. – Позвольте мне не отвечать вам.
– Ступай.
Все равно ведь не ответил бы. В лучшем случае солгал бы.
Талигхилл отхлебнул из стакана и принялся расставлять на игровом поле фигурки, чтобы начать новую партию – с самим собой. В это время рядом возник Домаб. Он неодобрительно покосился в сторону махтаса и подчеркнуто холодным тоном сообщил:
