Убить Первого. Том 3 (СИ) - Фаатович Иван "Wisenheim" (электронные книги бесплатно .TXT) 📗
— Уважаемый заместитель, я жду ответа, — сурово проговорил глава города, повернувшись к старику, который отвернулся от него и сейчас молча смотрел куда-то в пустоту, не реагируя на слова мужчины.
— Агар? — обеспокоенно позвал глава клана Морето. Взгляды всех присутствующих сосредоточились на старике, который, казалось, попросту их не замечал. Патриарх был похож на призрака, настолько побледнело его лицо.
— Айо… Ганн… — дрожащим голосом произнёс он в образовавшейся тишине, — как… как вы могли… — закончил он уже шёпотом, сползая по спинке стула вниз.
— Агар! — крикнул его сосед, поддерживая внезапно ослабшего старика, — не стойте столбом, идиоты! — заорал мужчина на охранников, — живо доставьте его к лекарю!
Носилки с главой семьи Линн провожали взглядами в тягостном молчании. Большинство патриархов сочувствовали старику, зная его отношение к черни, и никто из них не хотел бы пережить подобный удар в спину от собственной семьи. Сомнений в правдивости обвинений не было ни у кого, и только Ли Джоу провожал главу клана основателя, с трудом сдерживая торжествующую улыбку. Сегодняшнее утро подарило ему прекрасную возможность ускорить исполнение планов. Ему даже не пришлось ничего делать — изгнанник собственными силами вырыл яму не только глупой черни, но и всему клану Линн заодно.
Этот полный торжества взгляд, который лишь на мгновение проступил у патриарха Джоу прежде, чем тот снова вернул своему лицу невозмутимое выражение, не укрылся от внимания мастера Ганна. Мужчина глубоко вздохнул и, по привычке гордо приподняв подбородок, холодно посмотрел на стол, за которым восседали члены городского совета. Воздух рядом с ним ощутимо потяжелел, главный хранитель знаний поёжился.
— Умерьте свой нрав, Ганн, — чуть скривившись, бросил глава города, — у вас ещё будет возможность ответить перед Советом и объяснить своё предательство. Теперь нам всем стало ясно, почему же ты так защищал изгнанника от бойцов Когтя, которые старались раскрыть ваш мерзкий заговор…
Слушая, как соловьём разливается толстяк Ли, разыгрывая перед патриархами настоящее представление, Ганн переглянулся с мрачным, как тучи снаружи, Гораном Морето, и усмехнулся. Дилемма, над которой он так долго размышлял вчера вечером, сегодня решилась сама собой. Ли Джоу отчаянно желал стать единоличным правителем Города. Что ж… теперь, когда его клан записали в предатели… кто он такой, чтобы драться с обезьяной за место на горящем дереве? Не желая больше слушать речи толстяка, мужчина поднялся с места и, невозмутимо обратился к Айо.
— Пойдём, Айо, — спокойно и нарочно громко произнёс он, перебив главу города.
— Ганн! Да как ты посмел перебить уважаемого патриарха Джоу?! После твоего предательства…
— Я не желаю тратить время на этот фарс, — перебил возмущенного старика мастер, холодно смерив взглядом совет.
— Ты, кажется, забыл своё место, Ганн, — проговорил Ли Джоу, — ты всего лишь слуга клана Линн. Как смеешь ты со своим положением вести себя так нагло перед городским Советом…
— Я не собираюсь играть в твои игры, толстяк Ли, — холодно бросил Ганн, вынудив главу города, а заодно и всех собравшихся, поперхнуться от возмущения. Ещё никто не осмеливался называть его вслух этим прозвищем, — твои намерения подчинить город семье Джоу и поглотить прочие кланы не смог бы понять только полный идиот и слепец. Я покривлю душой, если скажу, что план был ужасен, но кое-в-чём ты действительно просчитался, — произнёс мастер и позволил себе снисходительно усмехнуться, отчего у патриарха Джоу задёргался глаз. Однако, возразить тот не посмел, попав под ледяной взгляд мастера Озера, — истину, которую я пытаюсь донести до многих вот уже долгие годы, и которую никто из вас так и не понял. Отчаянно цепляясь за смертный мир, за его пустые богатства, положение, ресурсы, вы не в силах осознать, что в мире одарённых важна лишь сила. Без неё у тебя нет власти. И никогда не будет, — сказал мужчина и, взмахнув полами чёрного халата, спокойным шагом направился в сторону выхода.
— Ганн! — рявкнул Ли Джоу и, увидев, что тот его попросту игнорирует, с надеждой взглянул на Горана Морето, но тот старательно сделал вид, что ничего не заметил. Зарычав от злости, толстяк резко поднялся с места и отдал приказ Когтю, — схватить его!
Шестеро воинов окружили мастера аккурат у выхода из зала. Лицо мужчины замерло, словно ледяная маска. Он даже не выслушал сбивчивые уговоры бойцов вернуться назад, просто отпустил контроль над своей силой и смерил тяжелым взглядом воинов, что осмелились встать на его пути.
— С дороги, — произнёс он и, потянув за собой Айо, спокойно покинул зал. Никто не осмелился ему помешать.
— Горан! Почему ты не остановил его?! По закону…
— Не тебе мне говорить о законах, глава, — проговорил мужчина. Его слова звучали в зале подобно ударам тяжелого молота, каждый из собравшихся ощущал силу сидящего здесь человека, — я не воин Когтя и не охранник, чтобы исполнять твои прихоти и ловить кого-то. Как ты вообще смеешь говорить о нарушении законов, после того, как похитил дочь моего клана?
После этих слов воздух за столом ощутимо потяжелел. Ли Джоу хотел было возразить, но наткнувшись на жуткий взгляд своего предшественника, передумал. План, который, казалось, был безупречен, дал осечку и правильный до мозга костей глава клана Морето уже не был связан законами.
— От меня тебе правду не спрятать, — тихо, так, чтобы слышал только Ли, проговорил Горан и, поднявшись со своего места, в гробовом молчании покинул зал. Остановить второго мастера Озера тоже никто не осмелился.
После столь демонстративного и громкого ухода двух самых могущественных бойцов в Городе, репутация Ли Джоу была немного испорчена. К тому же, сказанная вскользь мастером Ганном фраза про единоличную власть сильно насторожила некоторых и главе города потребовалось всё его красноречие, чтобы убедить их в том, что это лишь голословные обвинения предателей, которые боятся карающей руки правосудия. Суды над пойманными простолюдинами прошли довольно быстро. Будучи не в настроении, Ли всех приговорил к смерти и лишь генералу гарнизона удалось уговорить его отложить эту казнь до нападения тварей. После небольшого обсуждения патриарх Джоу прислушался к этим словам и решением совета отложил на месяц исполнение всех смертных приговоров, направив каждого пойманного на самые опасные участки городской стены, нести службу. Разумеется, под присмотром Когтя и слуг благородных семейств.
А пока городской совет решал судьбы попавшихся солдат и командиров из гарнизона, город лихорадило. Впервые за долгое время на его улицах начались боевые столкновения. Лан Шу и его соратники осмелились, наконец, дать отпор солдатам Когтя, стянув на себя едва ли не половину бойцов элитного отряда, что находились сейчас во внутреннем городе. Солдатам удалось хорошо потрепать благородных, несмотря на то, что они, в конце концов, были повержены и жестоко избиты. Несколько простолюдинов не пережили этого столкновения. Впрочем, никто из них не жалел о случившемся, и пока Коготь вылавливал по всему городу тех, кто ещё получил контракт, оставшиеся единомышленники Лана Шу в точности исполнили просьбу Лаута, распустив слухи о надвигающейся опасности в виде Хозяина лесов. К вечеру эти слухи разлетелись по всему городу, сея страх в сердцах его жителей. Надежда на великие семьи таяла с каждым мгновением. И ни воины из гарнизона, ни солдаты Когтя не могли остановить эти слухи, главным образом потому, что элитному отряду было не до прячущихся не пойми где простолюдинов. Новость об обвинении в измене всего клана Линн больше всех потрясла бойцов этого самого клана. Большинство из них, не став терпеть такие оскорбительные сомнения в их лояльности Городу, покинули Коготь и вернулись в семью, прекратив исполнять свои обязанности. Все, кроме тех, кто сейчас находился у внешней стены. Им просто не позволили уйти, вынудив остаться. Силы на границе нельзя было ослаблять, особенно в такое время.
На город опускалась ночь. Горан Морето, покачиваясь в глубоком кресле сидел у окна, наблюдая за пляской пламени свечи на столе. Он сидел неподвижно вот уже несколько часов, так и не притронувшись к полной кружке крепкой яблочной настойки, которую держал в руках всё это время. В голове мужчины всё ещё звучали возмутительные речи главы города, нацеленные на репутацию его семьи. Репутацию, которую он строил почти всю свою жизнь и которая оказалась разрушена так быстро. Сначала сын… теперь Джина… кроме этих было ещё много мелких, незначительных событий, каждое из которых выставляло его семью в негативном свете, но именно эти два он считал самым большим своим провалом. Порыв ветра задул свечу и мужчина, тяжело вздохнув, перевёл взгляд на мрачное чёрное небо за окном и лёгким усилием воли вновь зажёг пламя. Внезапно, тишину кабинета нарушил стук в дверь — громкий, уверенный. Горан не стал отвечать, зная, кто за дверью, а гость, не спрашивая разрешения, спокойно вошёл внутрь.
