Прародитель Магии Том 4 (СИ) - "Swfan" (книги без регистрации полные версии .txt) 📗
А крови было много, она разливалась фонтанами. Свежие человеческие внутренности лежали на подносах: лежали глаза, уши; лежали трахеи, набитые нежным розовым мясом; лежала кровавая запеканка, ещё сохранившая очертания человеческой ноги; лежали рваные губы, раздробленные в кровавый паштет… Лежали даже зубы с красными корешками. Сулейман взял один такой зубчик и высосал из него корешок, после чего положил белый зубок назад, на маленькую тарелочку для закусок.
Перед Артуром тоже было блюдце: с него на мужчину смотрела целая отрубленная голова. Артур посмотрел сперва в её пустые глазницы, а потом на размякшего в светлой улыбке старичка, и слегка наклонил голову:
— Это провокация? — спросил мужчина.
Белая рука у него на плече промолчала.
Вдруг старичок приподнялся и похлопал в ладоши:
— Главное блюдо, пожалуйста! Спасибо, — сказал он и плюхнулся назад, весело, как ребёнок, ударяя ножками в пол. Пришли ещё слуги в чёрных мантиях и принесли поднос, огромный, как целый гроб. Его поставили на столик сбивая все остальные блюда и сняли с него крышку. Зазвучало шипение.
На подносе лежала совершенно голая девушка примерно шестнадцати лет. Её руки и ноги были сломаны и скручены, и едва-едва заметно дрожали. В трахею девушки было вставлено несколько спиц, — чтобы она не могла кричать, догадался Артур благодаря своим знаниям анатомии, — живот девушки, от горла и до паха, был вспорот и разведён деревянными лопатками. Внутри неё в красной густоте дрожало маленькое сердце. Старичок глубоко вдохнул аромат внутренностей девушки — её глаза были закрыты, но веки подрагивали, разливая быстрые потоки слёз, — и достал железную трубочку. Старичок вонзил её прямо в сердце девушки, но очень осторожно, и приставил к ней свои белые, толстые губы. Прошло несколько секунд. Старичок отвёл губы от трубочки и белым платочком вытер с них кровинку:
— Простите, Императрица. Мой старый грех, души не чаю в живом сердце. А когда оно само, биением своей жизни изливается в твоё горло… О, прекраснейшее из мирских благ.
— Су…лейман… — проговорила рука и печально опустила пальцы.
— Что такое, Императрица? — спросил старичок, широко открывая свои алые глаза, словно невинный ребёнок.
Артур повернулся к руке и спросил сухим голосом:
— Это провокация?
Рука помолчала. Ответила:
— Да…
Секунду спустя мелькнула молния и мягкая рука старика вдавила Артура в колонну и пронзила его грудь…
184. 1/6
184. 1/6
Мягкая рука старичка пригвоздила Артура к мраморной колонне. Острые когти вонзились в живот мага, разрывая его желудок. На губы мужчины выступила кровь.
Он немного согнулся, не сводя при этом глаз со старичка: в собственных алых зрачках вампира сверкал хищный, презрительный и голодный азарт.
Вокруг разразилась страшная какофония писка, — слуги в чёрных мантия разом перевоплотились в вихрь летучих мышей. Они заблестели своими белыми зубками и набросились на мужчину, пожирая его кожу, сдирая мясо с его белого черепа… Артур вытянул сжатую руку. Мыши набросились на неё и стали раздирать его пальцы, откусывая от них кусочки мяса, — чёрные, мохнатые мордашки обливались кровью, — кулак Артура раскрылся, и выпали закрытые серебристые часики.
Они стукнулись о залитый кровью мрамор, звякнули, подпрыгнули и открылись.
Артур открыл глаза.
Несколько чёрных слуг внесли огромный, точно гроб, поднос. Они водрузили его на стол, сбивая все прочие кушанья — кровавые ошмётки летели на землю. Сулейман поднялся, и мгновение спустя дёрнулся и нахмурился — его собеседника, человека, больше не было. На его месте зияла странная трещинка посреди воздуха. Сулейман нахмурился и не обращая внимания на сухое шипение связанной и вспоротой девушки, — главного блюда, — прошёлся резким шагом вокруг стола и заглянул в трещинку. В ней он разглядел мужчину, висящего у подножия чёрных облаков. Это был тот самый человек. Он вытянул руку и щёлкнул пальцами.
Яркий свет охватил старика.
Светом вспыхнул весь храм. Свет казался таким ярким, что будто бы просвечивал мраморные колонны насквозь. Свет пронзил заросли уродливых трав, — они извивались в темноте, и вдруг все застыли на свету. Травы медленно, медленно вытянулись… И посыпались в прах. Ветра света завывали по земле. Внутри света разгоралось пламя. Вдруг вспыхнул яркий взрыв, и всё в радиусе целого километра поглотила разом набухшая пламенная волна.
Артур наблюдал за нею стоя в небесах. Мужчина был спокоен и внимателен. Он подорвал больше трёх сотен самоцветов, — великая мощь, — и всё же понимал, что этого было далеко не достаточно, чтобы убить его противника.
И действительно, спустя менее секунды из пламенной бездны стали вырываться огромные, мохнатые чёрные крылья. Из пламени вытянулась яростно ревущая пасть. Огромная летучая мышь, с размахом крыльев в сотни метров, сбрасывала с себя опалённую кожу и с рёвом возвышалась к облакам. Каждым взмахом своих титанических крыльев она разметала пламя, и вскоре снова различимой стала земля.
От храма ничего не осталось. Многие белые косточки лежали в его руинах — косточки летучих мышей. Но самая громадная из них стремительно покрывалась новой кожей взамен опалённой. Она приближалась к Артуру, и красной бездной зияла её огромная пасть.
Мужчина просто наблюдал за монстром. Но вдруг Артур махнул рукой, и перед крохотным на фоне гигантского создания магом рассыпались тысячи маленьких звёздочек. Они парили и сверкали, как пылинки в луче утреннего солнца.
Титаническая летучая мышь, Сулейман, заметила звёздочки, — но пытаться обогнуть их даже не пыталась. Монстр поймал их все до единой своей громадной тушей, чтобы быстрее прорваться к человеку. Сулеймана ничуть не пугал его звёздный заслон. Неизвестный человек, — и человек ли? — был силён, однако сам Сулейман среди всех прочих владык Мертвейшего Гексагона отличался наибольшей живучестью. У него не было изощрённых трюков, которыми они владели, но лишь нерушимое тело — и это было более чем достаточно. Он мог восстановить себя из единственной капельки крови. Никакие удары были ему не страшны. К тому же звёздочки эти были маленькие и жалкие, словно пылинки.
Между Артуром и монстром оставалось всего несколько метров. Летучая мышь ещё шире раскрыла свою громадную пасть.
И поперхнулось.
Сухое облако пыли вырвалось у неё из глотки. Крылья её задрожали и стали стремительно иссыхать. Её блестящие зубы пожелтели, затем почернели. Глаза монстра скукожились, а его густая, чёрная шесть сделалась серой и облезлой — монстр словно постарел на тысячу лет.
Проникнув в громадную тушу Сулеймана, каждая звёздочка вспыхнула маленькой искоркой, — тысячи таких искр подпалили жизненные силы вампира. Пепел, прах собственных внутренностей с кашлем вырывался у него из горла. Тяжелые кости потянули его исхудавшую, кожаную тушу на землю…
Порождения смерти были удивительными созданиями в том смысле, что они не были в полной мере живыми. Но и мёртвыми они быть не могли, ведь они ходили, говорили, некоторые из них могли даже чувствовать… Парадокс возникал оттого, что Порождения смерти в своём первозданном виде действительно были антиподом жизни, — внутри каждого из них была маленькая бездна, которая стремительно сжирала жизненную энергию. Она была источником неутолимого голода.
Своих жизненных сил у нежити не было.
Но были «краденые».
Чужие.
Когда тело Сулеймана уже почти иссохло и сморщенным кожаным чучелом пикировало на землю, он вдруг широко открыл свои алые глаза. Они чутка побледнели, словно в них капнули молоком. Белая плёнка заволокла красный лоск, но полностью его не утопила.
Вдруг летучая мышь снова расправила свои крылья. Её плоть разом наросла громадными мышцами. Блестящая, чёрная шерсть выступила по всему её телу, и создание одним махом снова взмыло до небес. Оно зависло даже выше, чем раньше, и открыло перед Артуром свои зубастую пасть, — мужчина в свою очередь зажал стрелку часиков и махнул рукой.
