Очень Дикий Запад (СИ) - Г. Бар Ульрих (е книги .TXT) 📗
— Чуда жду…
И чудо произошло. Зомби, так прытко начавший преследование, вдруг отстал, а после и вовсе остановился. Тут либо божье проведение, либо зомби бракованный. Скорее всего, тут замешен Бог. Обогнув здание, Люк вернулся на то место, где так неожиданно повстречал мертвяка, и, не останавливаясь, направился к церкви. Благо на его пути больше никто не попадался. Сил на второй рывок не было, а подымать шум стрельбой не хотелось.
Четыре бетонные ступени,и вот уже перед глазами красивая резная дверь. Закрыто? Конечно, нет. Кто закрывает ту дверь, что должна быть всегда открытой и не знать замка? Отец Антоний даже ночью не закрывал церковь, и люди поговаривали, что не один раз лично видели, как священник принимал каких-то людей и вел с ними душеспасительные беседы. Внутри прохлада и запах воска. Будь у Люка нос как у ретривера, то он непременно учуял бы и другие запахи. Но Люк не пес, а человек, или то, что осталось от человека. Ведь он укушен, и черт его знает, когда состоится превращение. Даст Бог — и не состоится вовсе.
Ровные ряды скамеек выстроились от входа вглубь церкви, до самого алтаря. Вот и все, ничего лишнего. Только алтарь, барьер, отделяющий главную святыню храма от нефа, и сам неф со скамьями для прихожан. Что еще надо тому, кто пришел говорить с творцом?
Если на улице только занимались сумерки, то в церкви, отгороженной от естественного света цветными витражами, было довольно темно. Осмотревшись и не обнаружив ничего подозрительного, Люк наконец-таки вздохнул с облегчением. Он никак не мог заставить себя привыкнуть к тому, что в этом новом мире абсолютного спокойствия быть не может, за что чуть не поплатился. Не пройдя и половины пути, отделяющего его от алтаря, он с тревожным чувством на сердце остановился, заметив неподвижно лежащего у барьера человека.
— Отец Антоний?
Да, это был священник, облаченный в привычное одеяние, подобающее его сану. Отец Антоний не подавал признаков жизни.
— Что же это такое твориться? — прошептал Люк, с укором посмотрев на большое распятье. — Как ты это допустил, Господи?
Собрав все силы в кулак, он поспешил к лежащему. Подошел и опустился на колени, склоняясь над телом. Ухватил за плечо, перевернул и с ужасом отпрянул назад. Отец Антоний не умер. Не совсем умер. Священник обратился в монстра, такого же, как и все те, что уже встречались Люку. Лицо проповедника изменилось не так заметно, как у других, но назвать его нормальным или привычно-обыденным никак нельзя.
— Святой отец, и Вы?
В голосе Люка было столько же тоски, сколько в слабом, едва слышном рыке отца Антония — желания утолить ненасытный голод. Священник-зомби, оскалившись как бешеный пес, вцепился зубами в ладонь Люка. Хрустнула кость. Сил для того, чтобы двигаться, у святого отца не было, а вот хватка стала поистине бульдожья.
— Что за …?! — крикнул Люк и попытался выдернуть из пасти свою руку.
Священник, не желая отпускать свою жертву, прихватил запястье Люка своей рукой, пытаясь удержать и подтянуть к себе. Люк не стал дожидаться того, чем закончится эта попытка. Выхватив револьвер, он выстрелил несколько раз в голову священника, не особо заботясь о том, что его могут услышать. Было все равно, все надоело, и хотелось решить ту задачу, что стояла перед ним сейчас, а о последующих за этим решением возможных проблемах думать не стоит. Будут — решим, как и эту.
Рука отца Антония ослабла, челюсть разжалась, отпуская поврежденную, сломанную кисть Люка. Болело так, словно собака цапнула. Очень больно. Пятясь вглубь церкви, Люк не заметил опрокинутой скамьи, запнулся и упал. Пока падал, сподобился развернуться и со всего маху врезался грудью в сиденье. Хрустнуло еще раз. Придя в себя, приподнявшись с пола и кое-как усевшись, Люк обнаружил, что левая рука его не слушается. Ощупывая конечность от кисти и подымаясь все выше и выше, он обнаружил источник непослушания — сломана ключица. В Божьем храме, о скамью, сидя на которой, не один и не два человека возносили свои молитвы к Господу.
— За что?! — кричал Люк в пустом храме, уставившись в потолок. — За что мне все это?
Никто ему не ответил. Бог его не слышал, а мертвый священник больше не утешит никого и никогда.
— Я так не хочу. Я устал, все!
Люк встал и направился за барьер, мимо мертвого священника, к алтарю. Обогнув святыню, зашел в личные покои отца Антония, оттуда имелся выход на задний двор, где стоял дом, в котором он и проживал. Люк намеревался посетить этот дом и, если ему повезет, то раздобыть в нем воду и пищу. А затем лечь и уснуть. И лучше ему не просыпаться. Глаза и разум отказывались смотреть на этот странный и страшный мир, где человеку приходится убивать священника, а семнадцатилетнему юноше — стрелять в головы своих родителей. Хватит!
*****
Выглянув во двор и убедившись (хотя глазам своим он больше не доверял), Люк, пригнувшись, словно вор, и держа наготове револьвер, направился к скромному двухэтажному дому отца Антония. Несмотря на этажность, дом был небольшим, и будь священник человеком обычным, не имеющим сана, с женой и детьми, то пришлось бы такой семье туго. У Эда дом был попросторнее, хоть и имел всего один этаж, и то полуподвальный. Правда, потолки у него высоковаты. А это? Архитектор, перу которого принадлежал проект здания, был аскетом. Иначе размеры такого дома ничем иным не объяснить. В длину домик был метров шести-шести с половиной, впрочем, как и в ширину. Второй этаж с ломаной крышей был превращен в мансарду, где в полный рост особо не погуляешь, упрешься в скат. Одному, может быть, и сносно жить в таких условиях, Люк спорить не хотел. Да и не с кем спорить.
Подойдя к низкому крыльцу, он перепроверил, сколько патронов в кольте, и, убедившись, что там их четыре, не стал дополнять. Взведя курок, переложил питон в левую руку и скривился от резкой боли. Привет от отца Антония! Да еще и ключица сломана. Интересно, осталось ли хоть что-нибудь не поврежденным в его организме? Перетерпев боль, он все же сделал то, для чего и была задумана эта манипуляция — отер о влажные джинсы еще более влажную руку. Вернув кольт в привычную правую ладонь, тут же прихватил указательным пальцем скобу. Теперь он готов.
Отворив незапертую дверь, Люк шагнул в темноту.
Тишина. Пахнет пропавшей едой — значит, поесть в этом доме у него не получится. Что ж, ничего страшного. Вода не портится, и необходимо в первую очередь подумать о ней. Благо дом небольшой и не разбит на множество комнат. Одна внизу, вторая наверху. Прямо напротив входа расположилась винтовая лестница, ведущая в единственную спальню в мансарде. Взяв немного левее, Люк направился в ту сторону, где по его расчетам находилось подобие кухни. Как он догадался? Все просто. Во мраке дома он рассмотрел силуэт стола и нескольких стульев. Там, где стол — там и кухня, здраво рассудил он. А там, где кухня — там и вода. Ее он и ищет.
Стараясь не задеть мебель, он обошел стол и уперся в столешницу кухни, вмонтированную прямо в стену. Над столешницей расположились пара кухонных ящиков. Распахнув дверцу одного из них Люк выругался — внутри ровными рядами были расставлены банки с крупами, солью, сахаром и еще черт знает с чем. Потянулся к соседнему и, раскрыв, снова чертыхнулся. Та же картина. Повернув вентиль крана, убедился в том, что воды в водопроводе нет. Холодильника нет.
Обойдя весь первый этаж, убедился в отсутствии каких-либо дверей, ведущих в возможное подсобное помещение. Оставался только второй этаж, но подниматься не хотелось. Опустившись на пол, Люк совсем загрустил. Все плохо, хуже просто некуда. Болит каждая клеточка тела, пить хочется ужасно. Его трясет, мутит. Состояние такое, что впору позавидовать умирающему. Люк был близок к сдаче. Хотелось пустить себе пулю в лоб. Вот немного отдохнет, и уж тогда…
Послышался какой-стук. Показалось, или наверху что-то уронили? Превозмогая дурное самочувствие, Люк поднялся и направился к лестнице. Надо проверить. Что он теряет? Если там очередное чудовище, то он его просто пристрелит. И постарается истратить на это дело как можно меньше патронов.
