Война за "Асгард" - Бенедиктов Кирилл Станиславович (книга бесплатный формат TXT) 📗
Йеменец молча ждал дальнейших инструкций. Не сказать ли ему о том, что опасность может угрожать всей делегации? Нет, пожалуй, не стоит — в конце концов, в распоряжении бен Тей-мура не взвод королевской гвардии, а только два офицера охраны.
— Это все, — сказал ас-Сабах — Можешь идти. Да, вот еще что… всем надеть парадную форму. Похоже, нас ждет торжественный прием…
Он не ошибся — встреча была организована по высшему разряду.
Первые несколько часов на авиабазе “Бакырлы” запомнились ас-Сабаху разноцветным, суетливым и очень шумным людским водоворотом, из которого время от времени выныривали знакомые лица — выныривали, чтобы тут же вновь раствориться в зеленовато-серой от преобладающего числа военных мундиров толпе. Он никак не ожидал увидеть в этом забытом Аллахом уголке такую толпу — пусть даже половина ее прилетела на “Громе Господнем” вместе с ним. “Поразительно, — думал ас-Сабах, скользя взглядом по деловитым, как муравьи, репортерам, суетливым, постоянно перемещающим свою технику с места на место сетевым операторам, важным и преисполненным чувства собственной значимости пиарменам и прочим сотрудникам СМИ, имя которым было, по-видимому, легион. Поразительно, вся эта орава сопровождала меня в полете, пила, развлекалась, почти наверняка шумела, как стадо спасающихся от пожара слонов, а я даже не подозревал об их существовании. Но ведь если копнуть поглубже, то в нескольких километрах отсюда, за Стеной, начинается мир, населенный — или перенаселенный — сотнями миллионов, а то и миллиардами отверженных. Не удивительно ли, что мы почти ничего не знаем об этом мире, хотя вот уже двадцать лет он растет и развивается согласно каким-то своим законам у нас под боком? Сосуществуя в пространстве, мы словно находимся на разных его уровнях — на разных палубах нашего воздушного лайнера…”
Ас-Сабах прикусил губу. Посетившие его мысли принадлежали не ему — точнее, не его персонажу. Хасан ибн-Сауд не мог размышлять подобным образом хотя бы потому', что за сорок пять лет своей жизни сроднился с комфортным ощущением пассажира VIP-палубы и попросту не обращал внимания на обитателей нижестоящих кругов иерархии. Его собственная личность, личность имперсонатора, вновь проступала из-под маски. Роль ускользала. Ощущение, знакомое каждому имперсонатору: рано или поздно наступает момент, когда ты больше не в состоянии поддерживать синхронизацию, и тысячи тонких нитей, связывающих тебя с твоим персонажем, начинают рваться — одна за другой, одна за другой. Это, разумеется, не катастрофа, ведь имперсонатор не на сцене играет и свидетелями его позора становятся только неодушевленные, хотя и очень умные рекордеры фата-морганы. С ас-Сабахом такое тоже случалось; тогда он отключал аппаратуру, запирал студию и день-два отдыхал от своего капризного, словно избалованный ребенок, ремесла. Если сроки контракта не слишком жесткие, нет ничего проще: заказчика не интересует, что испытывал имперсонатор, выполняя свою работу. А покупатели, погружаясь в мир мастерски оживленной фата-морганы, вообще не задумываются о том, кто вложил страсть и душу в бесплотных обитателей виртуальной вселенной и были ли у этого неизвестного демиурга творческие кризисы и перерывы между третьим и четвертым днем творения.
Сейчас все было по-другому. Ас-Сабах играл свою роль под прицелом внимательных глаз живых и реальных зрителей и не имел права ни на усталость, ни на небрежность. Он не мог выйти из игры до назначенного режиссером финала — а до финала оставалось еще почти двадцать часов…
Тамим улыбался, произносил какие-то дежурные фразы, жал чьи-то руки и никак не мог избавиться от ощущения, что некто невидимый наблюдает за ним, ожидая, когда же он наконец ошибется. Мост ас-Сират толщиной в остро заточенное лезвие дамасской сабли, который он постоянно чувствовал у себя под ногами, раскачивался в гулкой пустоте над ледяной бездной.
Несколько раз он видел в отдалении Дану, не отходившую от Фробифишера. Седовласый представитель Совета Наций двигался медленно и с достоинством; худенькая Дана рядом с ним казалась совсем юной, почти ребенком. Лицо ее было непроницаемо — застывшая алебастровая маска. Тамим заметил, что она избегает смотреть в его сторону.
Подойти бы к ней, попробовать объясниться… Они ведь, в сущности, очень похожи — два маленьких человека, ставшие заложниками чьей-то большой и опасной игры. Но это, конечно же, невозможно — Дана не поймет его и не поверит его истории, а ас-Сабах наконец совершит ту самую ошибку, в ожидании которой следит за ним невидимый наблюдатель.
Ас-Сабах больше не собирался допускать ошибок.
Ему пришлось сказать речь — после невыносимо официального выступления командора Макги и невероятно длинного ответного спича Роберта Фробифишера, когда половина гостей (в основном журналисты) уже откровенно страдала от невозможности в полную силу налечь на деликатесы и коктейли, а вторая половина (в основном военные) мужественно ждала команды вышестоящего начальства. Предупредительный адъютант командора с погонами майора настойчиво пытался всунуть ему в руку бокал с шампанским, так как, по замыслу организаторов банкета, речь короля Аравийского должна была маскироваться под тост. Бен Теймур отнял у майора бокал и вежливо объяснил, что месяц поста Рамадан еще не закончился. Тоста, таким образом, не получилось, да и вообще ас-Сабах произнес не слишком воодушевленную речь. Он сдержанно поблагодарил Фробифишера и Совет Наций за приглашение на церемонию Большого Хэллоуина и выразил уверенность в том, что личный состав базы “Бакырлы” испытывает большое облегчение в связи с окончанием своей многолетней вахты. Аплодисменты, раздавшиеся после того, как он замолчал, можно было смело назвать бурными, но ас-Сабах знал, что симпатии аудитории завоеваны в основном краткостью его выступления.
— Жуткая скука — все эти приемы, — услышал он за спиной чей-то знакомый голос. Тамим обернулся. Сантьяго Монд-рагон стоял в пяти шагах от него в компании симпатичной блондинки с фигурой фотомодели и одетого в штатское высокого бледного мужчины с гладко выбритым черепом. — Армейские приемы — в особенности. Впрочем, чего можно ожидать от военных, которые даже не могут снабдить гостей нормальными бэджами.
Говоря это, Сантьяго отчаянно пытался соединить захват бэджа с отворотом роскошного сиреневого пиджака. Судя по донельзя измятому отвороту, битва между писателем и бэджем продолжалась уже не первую минуту.
— Вы уверены, что значок цепляется именно так? — серьезно спросил его бритый. Он отобрал у Сантьяго значок и, перевернув, мгновенно прикрепил к пиджаку.
Мондрагон склонил голову и задумчиво поглядел себе на грудь.
— Да, — неуверенным голосом проговорил он, — да, похоже, в данном случае я ошибался. И все равно, армейские приемы — жуткая скукотища…
— Очевидно, вечеринки богемы проходят в несколько ином стиле, — вежливо предположил бритый. — Наркотики, нетрадиционные виды секса, соревнования по кулачному бою… Заранее прошу меня извинить, если это не так — я ведь не литератор, а как раз военный. Полковник Понтекорво к вашим услугам.
Мондрагон помрачнел.
— Приношу вам свои извинения, полковник, меня ввел в заблуждение ваш цивильный вид. Надеюсь, я не слишком вас оскорбил?
— Оставьте, господин литератор, — усмехнулся Понтекорво. — Если бы вы меня оскорбили, я бы уже вызвал вас на дуэль. У нас тут очень популярны дуэли — в степи множество грызунов, с трупами обычно не возникает никаких проблем. Нет-нет, не волнуйтесь, я не обижен. Напротив, я очень повеселился. Кстати, я слышал, вы пишете книгу о Большом Хэллоуине, это правда?
— Правда? — тут же замурлыкала блондинка. — О, как это интересно! И вы будете описывать в ней все ваши впечатления, все ваши встречи? Это так волнует! Я бы хотела, чтобы вы написали обо мне — хотя бы пару строчек…
Тамим так и не узнал, пообещал ли писатель увековечить блондинку в своей книге. Ахмед бен Теймур предупреждающе кашлянул — к ним приближался Роберт Фробифишер. Один. Референт Высокого представителя Совета Наций Дана Янечко-ва затерялась где-то посреди шумной толпы.
