Молох (СИ) - Витязев Евгений Александрович (книги без регистрации полные версии .TXT) 📗
После того, как боец обнаружил нас, всё происходило по нотам. Расправившись с «исходом», диггер взял меня на руки и, перейдя на бег, двинулся к Выборгской. Оттуда, обмолвившись парой слов, тоннелем до Площади Ленина, где, будучи на станции, меня как следует заштамповали. Приходится диву давать, как я не истёк кровью. По словам Глыбы, до медиков мы добрались в считанные минуты, что сыграло немалую роль. К счастью, переход между Выборгской и Ленина не больше километра.
— Я твой должник — для пущей уверенности пожал я руку Глыбе. — Кстати, ты разрешил загадку Луначарского?
Солдат продолжил рассказ, подытожив его сегодняшней встречей с Кузнецом. Кто бы мог подумать, что Луначарский окажется предателем? Вот подземный Бог его и покарал. Бог метрополитена. То было из старой как мир истории, будто где-то здесь живёт человек, управляющий всеми делами подземки; вершащий судьбы людей и веганцев. Конечно, Божок — очередной миф, созданный для того, чтобы люди верили и окончательно не сошли с ума. Религия — не опиум для народа, а его пласибо. Но до чего может довести крайняя вера, я испытал на своей шкуре. В подтверждении моих мыслей печень легонько кольнуло.
— Ты то сам что думаешь по поводу Карпова? Следовать его заданию? — дослушав монолог, я облокотился о кушетку. Пора было строить план действий.
— Молох, веришь, нет, в душе не е…у. Одно наверняка знать можно: приморские — порядочные люди. Помни, ты три дня пролежал в коме (от последнего слова меня обдало холодом). Все думали, что ты помер. Никому нельзя доверять. До прихода в лазарет я сделал звонок Карпову: он нам дал ещё день, чтобы ты оклемался. Но миссия должна продолжиться. Послезавтра на рассвете действуй согласно плану, а именно — добраться до Волковской целым и невредимым. Не знаю, что опаснее будет: пройти москалей или бесплодные земли.
— Какие земли?
— Не самый удачный эпитет. Я имею в виду два узла — через Владимирскую и Пушкинскую. Территории плохо исследованы. Но и план слегка поменялся. Постышев с Васьки то, как я понял, тоже никому не доверяет, и вместе с Кензо решил отправить ещё двоих бойцов на встречу. Двое пойдут с Адмиралтейской: Кензо и Белый Чулок.
— Странное…
— Она родом с Крестовского — схватив мысль налету, не дал договорить Глыба. — Интересная особа. Сань, ты знаешь, кого раньше именовали Белыми Чулками?
Я отрицательно мотнул головой.
— Женщин-снайперов прибалтийского происхождения. Воевали в девяностых против России. Нет, Чулок промеж глаз нам стрелять не станет. Диггерша просто родом из Литвы, оттого прозвище такое дали.
— Будем иметь в виду. Так… с Крестовского острова, говоришь? Мне же докладывали, что на севере Пятой ветки проживают одни бандюганы.
— Кто тебе такое поведал?
— Вышинский.
— Я аж хотел наехать — Глыба достал из-за пазухи горбуху хлеба, предложил мне. Мы малёхо подкрепились, после чего солдат продолжил; не дело говорить на пустой бунтующий желудок. — Мишка хороший парень, мог бы стать первоклассным диггером. Я с ним начинал свои вылазки. Пойми, у нас в питерском метро всё постоянно меняется, не успеваешь рта разинуть. Вон, вчера слышал, что каннибалы с Просвета ни с того ни с сего поставили ультиматум бордюрщикам. Они их выгоняют со своей территории. До конца недели должны отодвинуть границы за Чёрную речку. Иначе начнётся резня. Отключат генераторы, вырубят нахер свет. Они и без него то видят дай Боже. Что касается Фиолетовой ветки: Отчуждённые — да, живут, но они исправились что ль. Там нет власти, правит анархия, но анархия умно ведётся. Не как кировцы проклятые! Дай власть рабочему классу и пошла-поехала гражданская война. Там же никто ни на что не претендует, не берёт лишнего, паханы не буруют. Молодцы одним словом. Но и чужаков особо не радуют приёмом. Вдруг гегемонию кто попытается восстановить, м?
— Сколько у нас всего в подземке, мать честна́я — не нашёлся я с подобающим ответом.
— Тоже скажешь мне. Да до х…я и больше! Что-то мы с тобой от темы отклонились. Короче, Склифосовский, третьего диггера зовут Владлен Степанович. Не смейся, он коммунист, поэтому так официально.
Не успел я оформить очередной вопрос, как передо мной замаячила вода.
— Вот, попей. На чём я остановился? Ага, Владлен. Наверное, тебе Вышинский говорил что-нибудь о Звёздной, о том, что станция закрытая, никто не входит, не выходит. Как Советский Союз при Иоське и Кукурузнике. На самом деле не совсем… Звёздных также достала власть Вегана и москвичей, поэтому они решили помочь нам. Не больше, не меньше.
— Я вот что обмозговал — на этот раз смог я присесть. — Зачем мне вообще нужна эта помощь? Я и так со временем начинаю всё вспоминать. Правда, последнее такое воспоминание закончилось смертью.
— Да ты счастливчик! Дважды умер и до сих пор жив! Могу сказать по сему поводу лишь одно. Память, наши воспоминания — довольно странная штука, не находишь? Порой, пытаешься что-то вспомнить, а никак, и тут бам! На ровном месте пошли слёзы и сопли. Это, конечно, когда всякая херь лезет в голову. Подумай, Молох, где вариант, что ты всё вспомнишь? Некоторые воспоминания специально могут быть блокированы мозгом. К примеру, ты вспомнишь начало, конец, а что в середине — хоть убей. Мозг как бы защищает сам себя от ненужных воспоминаний. Не от тех, после которых сходил к другу, напился и забылся, а те, которые смогут иметь фатальные последствия для себя самого.
— Например?
Диггер жестами показал петлю вокруг шеи и высунул язык. «Ну и зрелище», — скажу я вам. Такой язык можно спокойно закинуть за спину. Я принялся ржать. Глыба сделал тупое лицо, затем сам загоготал так, что в лазарете показалась голова медсестры, на лице которой запечатлелись все человеческие страхи. Девушка закрыла дверь и мы ещё пуще рассмеялись. Палата № 6: «Мама, мы все тяжело больны».
— Смех смехом, а теперь ближе к делу — Глыба принялся вытирать слёзки. — Ремингтон у тебя пропал. Сожалею. Но он тебе не понадобится, когда ты вступишь на порог Чернышевской. Тем паче.
— У меня и патронов не оставалось. Но всё равно жаль — я выдержал театральную паузу. — Малышку.
— Поведаю секрет. У меня раньше была лёгонькая винтовка, я ей дал имя Женя. Так мою сестру звали. Родители ушли рано из жизни, я их и не помню, поэтому мы вдвоём остались сами себе на попечение. Мы находились на Гражданском, когда сирена оповестила о приближении ракет. Тогда ещё совсем детьми были. Я успел скрыться в метро, в той чудовищной давке, в которой по раскалённому асфальту людей живьём размазывали, словно червей каких-нибудь, а Женя. Она…
— Мне жаль… Поделился бы своим злоключением, но я — выводок метро.
— Да. Уф, от темы снова ушли. Короче, нож у тебя тоже забрали, по-видимому, потерял. Фанатик то расово-верный оказался — по карманам лазить не стал. Фонарик и сомовская граната на месте. Граната тебе не понадобится, обменяешь её у медиков на продовольствие. Недельку точно будешь не нуждаться в еде. С питьём труднее, сам знаешь. Отлежишься день в лазарете и в путь.
— А как ты, Глыба?
— Считай, что я себе тоже день отдыха взял. Вернусь на Лесную. Нажраться хочется, не представляешь. Таких людей потеряли. Горец. Град. Град мне как родным братом был. Ах да, и это — задницу твою больше прикрывать не смогу, так что будь начеку.
— Спасибо тебе ещё раз, друг.
— Да пошёл ты — Глыба сделал непревзойдённую улыбку и таки обнял меня.
— Слушай, а почему ты сказал Кузнецу, что я умер?
— Опасный тип — почесал репу диггер. — Не стоит допустить того, чтоб посторонние люди знали о том, что ты живой. Есть в тебе какая-та тайна, Молох. Тайна…
Последнее слово ещё долго крутилось у меня в голове. Отскакивало от стен и возвращалось обратно в уши, несмотря на то, что Глыбы уже давно не было. Я понятия не имел, сколько сейчас времени, но решил вздремнуть. Внутренние часы подсказывали, что вечерело. И вообще, утро вечером мудренее. Вот Дьявол, а умные были эти давние! Это у нас в метро 99 процентов необразованных, хотя на многих станциях присутствуют школы, обучают беспризорников. Но это уже не то. Образовательная система полетела в тёмную пучину, как и всё наше светлое будущее. «В тартарары», — вспомнил я умное словечко. Так, рассуждая о насущном, я не заметил, как угодил в объятия Морфея.
