Джон Френч - Ариман: Неизмененный (Ариман) - Френч Джон (бесплатные версии книг TXT) 📗
Игнис моргнул. Другие когда-то говорили нечто схожее. Тогда он их не понимал. Не понимал и теперь.
+Я совершил ошибку в концентрации и суждении. Этого больше не повторится+.
Гаумата фыркнул, облокотился на поручень платформы и бросил взгляд на необъятную пещеру под ними. Это была крупнейшая палуба сборов на корабле, и хотя Игнис мог разглядеть ее дальние стены, обычный человек увидел бы только размытое пятно.
Под платформой стояли ряды неподвижных фигур, каждая из них — статуя из сапфиров и золота, каждая крепко прижимала болтер к груди, каждая смотрела в пространство холодными светящимися глазами. Никогда прежде он не видел их так много в одном месте. Это был… «легион» — не совсем верное слово. «Легион» когда-то означало нечто другое, нечто, теперь разбитое и окрашенное кровью. Игнис кивнул себе: не совсем то слово, но оно подойдет.
Гаумата сверкающими глазами разглядывал палубу. Он снова покачал головой, прикусил губу и скривил рот, словно прорычав что-то кому-то в ответ. Игнис ждал. Он не пытался понять эмоций пироманта. Они, как всегда, казались чрезмерно человеческими — это доставляло дискомфорт. Игнис позволил тишине углубиться.
Наконец Гаумата выпрямился.
+Не теряй концентрацию, когда имеешь дело с рубрикантами. Это тебе не просто процесс. — Гаумата снова покачал головой, и пальцы на его правой руке сжались, когда по ним прокатилось красное пламя. — Рубриканты отвечают не потому, что ты зовешь их. Понимаешь? Они отвечают потому, что их имя — это нить, притягивающая то, что от них осталось, чуточку ближе к свету. Натяни слишком сильно, и они подойдут слишком близко. Они вспоминают слишком многое и…+
+Становятся злыми+.
+Становятся опасными. Потенциально+.
+Ты веришь в это? Что внутри доспехов осталось что-то, способное помнить, что-то, способное чувствовать?+
+А ты разве нет?+
Игнис посмотрел на неподвижные ряды воинов Рубрики. Он сформулировал имя воина, которого не видел почти тысячу лет. Один из гребенчатых шлемов дернулся вверх и из-за кристаллических глазных линз на него уставились две бледные пылинки света.
Колдун посмотрел в ответ.
«Пустые оболочки доспехов, движимые колдовством, — подумал Игнис. — Не более того. — Он чуть изменил форму своей воли. Воин Рубрики, смотревший на него, склонил голову набок. — Ты зовешь их по именам, и они отвечают, ходят, сражаются и смотрят, но можно ли утверждать, что движущее ими сейчас имеет нечто общее с тем, кем они были при жизни? Когда-то мы верили, что на наших плечах сидят ангелы, а они оказались демонами. Насколько проще поверить в ту же ложь, чем в правду?»
Игнис пожал плечами, позволив мыслям погрузиться в уютную спираль чисел, пропорций и символической геометрии всего сущего.
+Нет, — послал он. — Я не считаю их большим, нежели они кажутся+.
+И кто же они?+
+Мертвецы+.
+Тогда почему ты с нами, Игнис?+
+Всегда один и тот же вопрос, — ответил он бесцветным, лишенным эмоций посланием. — И, я так полагаю, вполне обоснованный+.
Гаумата ждал, пока Игнис безмолвствовал, глядя на рубрикантов. В сознании вновь закружилась формула, создавая новые углы.
Долгую минуту спустя Гаумата покачал головой, и из его разума импульсом выплеснулось ментальное пожатие плечами.
+Нужно закончить. Рубриканты должны быть готовы. Мы должны быть готовы. Мы поднимемся снова и начнем ритуал сковывания с начала+.
Игнис кивнул и выпрямился. Одинокий воин Рубрики, смотревший вверх, опустил взгляд и опять стал еще одной статуей среди тысяч других.
+Я запомню твой совет+.
Гаумата пожал плечами:
+Как хочешь. Если повторишь ошибку, возможно, я не смогу спасти тебя. Возможно, я не захочу спасать тебя+.
+И снова ты — сама рациональность+.
Жертвенник издал всплеск машинного кода. Игнис встретил красный взгляд Гауматы с лицом и разумом, лишенными каких-либо эмоций.
Гаумата выдохнул и отвернулся, едва заметно покачав головой. Игнису показалось, что он унюхал запах гари, а сквозь разум прокатился жар пламени. Секунду спустя их не стало, и он ощутил, как сознание Гауматы начало изменять мысли, когда его воля разветвилась и принялась втягивать в себя варп. Тихое бормотание имен возобновилось.
Игнис в последний раз посмотрел вниз, и на мгновение его пробрал озноб.
Все воины Рубрики глядели прямо на них.
Магистр Разрухи отвел взгляд и протолкнул разум наружу. Он и Гаумата полетели к ждущим аурам присутствия рубрикантов.
+Если ты веришь, что внутри них что-то живо, брат, то не спрашивал ли ты себя, желают ли они нам успеха? — спросил Игнис, и иссохшая аура присутствия мертвецов коснулась его разума. — Спрашивал ли ты себя, хотят ли они вернуться?+
Гаумата не ответил, и мгновение спустя оба колдуна снова начали произносить имена, и тьму озарила паутина холодного огня.
«…их’хал’хрек», — мысленно напел Ктесий. Рот наполнился желчью и вкусом испорченного мяса, и камень трона холодом коснулся его кожи. Он закашлялся, и ему пришлось постараться, чтобы не утереть губы. Пальцы непроизвольно дернулись. Рука начала двигаться сама по себе, она ползла по груди к его лицу, словно паук.
Резким усилием воли он остановил ее.
Он удерживали мысли в неподвижности три секунды. Следовало быть осторожным. Движущаяся рука могла показаться сущим пустяком, но он прожил девять веков лишь благодаря тому, что знал — небольшие ошибки были семенами погибели.
Если бы он сейчас утер рот, то мог бы сделать это в следующий раз, когда у него возникло бы схожее ощущение. Затем это могло войти в привычку. Каждый раз, когда он думал бы о поедании мяса, то вытирал бы губы. Спустя некоторое время привычка могла измениться, могла превратиться в необходимость заменить запах благовонием. Потребность перебивать смрад гниения сладковатым дымом стала бы навязчивым желанием, а затем одержимостью настолько сильной и настолько глубоко засевшей в подсознании, что определенный запах и привкус могли заставить его сжигать все, к чему он бы ни притронулся.
Такова сила варпа. Неважно, сколь незначительна связь или насколько крошечно начало, — демон был способен использовать твой собственный разум, чтобы уничтожить тебя. Для этого могло потребоваться тысячелетие, но легионы варпа обладали терпением вечности.
Ктесий почувствовал, как его тело успокоилось, сердца забились медленнее, а привкус с языка исчез. Очень осторожно он сместил концентрацию на другой участок разума и коснулся хранящегося внутри воспоминания.
«…вел’рек’хул’скб’тх’рх…»
Его сознание заполнил образ головы с потрескавшейся кожей, сквозь которую сочился жир. Ктесий увидел сломанные рога, наполненные гноем и кровью глаза и рот, широко разверзшийся над блестящим горловым мешком. Он избавился от видения и унял ползущие по спине мурашки.
Колдун снова выдохнул и открыл глаза. Серебряные знаки, выложенные на полу вокруг кресла, до сих пор мерцали зелено-синим призрачным светом. Свечи, которые он расположил на каждой из ключевых точек узора, растопились до последних дюймов сала.
Он стал ждать, когда снова сможет двигаться. После подобной практики ему неизменно приходилось платить ожиданием. Нежелательные ошибки или воздействие на физический мир могли проявиться не сразу. Терпение в этом, как и во всем прочем, вознаграждалось тем, что ты продолжал жить.
Ктесий смотрел, как пламя слизывает расплавленный воск. Субстанция каждой из них была плотью мертвых трэллов. Люди-псайкеры служили после смерти так же, как и при жизни — в качестве топлива, хотя и совсем другого рода.
— Довольно, — выдохнул он, и почувствовал, как в груди завибрировал воздух. — Довольно… пока.
Девять часов. Он просидел в каменном кресле внутри кругов из свечей девять часов. Ктесий не сомневался, что Игнис выразил бы свое неудовольствие тем фактом, что он не сумел предсказать продолжительность медитации с точностью до секунды.
Это была скорее медитация, нежели ритуал, ибо его целью было не призывать кого-то в бытие или создать в варпе некий эффект. Цель была совершенно противоположной. В течение девяти часов Ктесий шерстил воспоминания, касаясь и проверяя каждый изолированный отсек своего разума. Каждая ячейка содержала фрагмент слова или, в некоторых случаях, единственный звук либо только его составляющие. Каждый фрагмент отделяли стены ментальной силы. Сплетенные вместе, звуки создадут имя: истинное имя демона.
