Права мутанта (СИ) - Кузнецов Бронислав (лучшие бесплатные книги .txt) 📗
И у Багрова - сходное впечатление, что едут они даже слишком быстро, но приближаются к цели медленными черепашьими шажками.
7. Веселин Панайотов, этнограф
О поставках Нефёдовым оружия бойцам из Заслона (никаким не "мьютхантерам", Милорадович прав!) Веселин твёрдо решил особенно не распространяться. Уж нам-то, болгарам, влезать в эти дрязги между Россией и антирусскими силами в Европе - как минимум неразумно. Лучше хранить нейтралитет. "Нам, болгарам, всё равно!".
Разумеется, если профессор Щепаньски, либо кто-то из его ближних сподвижников задаст прямой вопрос - тут уж этнограф Панайотов сообразит по обстановке. Но набиваться на такой вопрос не станет. Пусть сами спросить догадаются, если так уж охота знать.
Нынче с утра и до полудня снова всей экспедицией - с минуты на минуту - ждали приезда запаздывающего БТРа. Надо же: опять не приехал.
Солдаты от нечего делать слонялись по лагерю, травили свои милитаристские байки, беззлобно подначивали друг друга.
- А скажи, Рабинович... - завёл Егоров, подмигивая товарищам через голову собеседника.
- Я не Рабинович, я Рябинович! - взвился тот. Обе версии - с учётом говора и дикции - звучали приблизительно одинаково.
- Как-как?
- Рябинович! Это белорусская фамилия - от слова "рябина".
- Э... "рабина"?
- Рябина - это у нас растёт такое дерево, а не то, что ты подумал.
- А что я подумал?
- Не знаю, что ты подумал, но "Рябинович" говорится через "я".
- Но, по-моему, звука "я" в этой фамилии нет...
- Да ты уши прочисть! Как это нет?
- Ну послушай: "Ра-би-но-вич": где же тут "я"?
- Я не Рабинович, я Рябинович!.. - и так далее по кругу.
В солдатских сообществах, как уже приходилось наблюдать иным наблюдательным культурологам, часто закрепляются такие способы шутливого времяпрепровождения, которые никогда не наскучивают игрокам, воспроизводятся без устали при всяком удобном случае.
Тот же диалог с Рябиновичем - но только в исполнении Мамедова из третьей машины - Веселин Панайотов слышал ещё во дворе замка Брянск, перед погрузкой экспедиции в БТРы. Оттуда ему и запомнилась фамилия "Рябинович" с подробностями её белорусского произношения.
Впрочем, глядя на внешний облик Рябиновича - чернявого парня с характерным еврейским носом - всякую Белоруссию в один момент забываешь. Кажется, что это он сам, упорствуя в сомнительной версии широко известной фамилии, провоцирует Мамедова, Егорова и кто там ещё готов за компанию посмеяться.
От зрелища солдатского дуракаваляния Панайотову без перехода пришлось обратиться к картине самого злобного сарказма - на уровне высшего здешнего начальства.
Задержавшись у кучки рядовых, что подтрунивали над Рябиновичем, Веселин даже не заметил, как мимо него прошагал полковник, а вот попавшегося навстречу польского профессора проигнорировать не смог.
- Добрый день, - неловко поздоровался он, чуть не вжимаясь в берёзовый ствол. Пан только лишь взглядом показал, что его заметил. И взглядом - не очень-то милостивым.
Кшиштоф Щепаньски, как видно было по лицу, всё придерживал, берёг убийственные доводы к возвращению третьего БТРа, но наступил полдень следующего дня, а ожидание становилось всё более унизительным. Видано ли: начальника экспедиции и в грош не ставят, когда захотят, тогда и приедут...Уж кто-кто, а пан Щепаньски такого отношения ни от кого не терпел. И впредь учиться терпению явно не намерен - таков уж его тип решения вопросов.
Русский полковник чуть отстранённо прогуливался по периметру лагеря, когда непримиримый пан решительно заступил его путь.
- А скажите-ка мне, милейший, куда девались двое из моих людей, вверенные вашим заботам? - профессор с ходу форсировал голос и презрительно выпятил нижнюю губу.
Пан Кшиштоф - из тех начальников, которые признают за собой неотъемлемое право на взрыв. Зато и полколвник Снегов - из тех людей, от которых взрывная волна отскакивает рикошетом. Задумчивый полковничий взгляд безмятежно бродил по частоколу берёзовых стволов - и далеко не сразу отыскал на их фоне фигуру разъярённого профессора.
- Двое? И что за двое? - снизошёл Снегов до профессорских тревог.
- Те, которые ехали в пропавшем броневике! - процедил пан.
- Я догадался. Ваши двое - Зоран и Горан Бегичи, не так ли?
- Поразительная проницательность! - злобно похвалил Щепаньски.
- Но в упомянутом бронетранспортёре находится трое ваших людей. Судьба Горислава Чечича вас больше не волнует, я правильно понял? - и, не дожидаясь ответа пана Кшиштофа, полковник развернулся для прогулки в обратную сторону.
Столкнувшись с таким пренебрежением (а чего он ждал в ответ на свой оскорбительный тон?) профессор свирепо зыркнул по сторонам, и Веселину пришлось притвориться, что его внимание по-прежнему поглощено перипетиями с белорусской фамилией солдата. Не ахти как убедительно, зато вежливо. Аристократу Щепаньски стоило бы оценить.
Снегов удалялся, но пан Кшиштоф не дал ему так просто уйти. Постоял в оторопи с десяток секунд, потом нагнал (Панайотову показалось: сейчас как ударит!) и выкрикнул обвинение:
- Ваши действия преступны!
- Какие именно? - недоумённо обернулся Снегов.
- Вы самовольно изменили порядок движения машин!
- Да, я это сделал. И?
- Зачем вы это сделали? - Щепаньски даже зарычал.
- Из соображений боевой целесообразности, - невозмутимо молвил Снегов, - не иначе. Какому БТРу вперёд ехать, нам, военным, виднее.
А ведь чистую правду сказал, мысленно улыбнулся Панайотов.
- Пусть так... - профессор перевёл дыхание, его голос зазвучал веско. - Но вы подвергли опасности жизни участников экспедиции! Вы - не выполнили гарантий! Вместо безопасного движения колонной отдельные БТРы выполняли какие-то собственные задачи!
- Что вам знать о безопасном движении колонной?
- То, что расстояние между машинами должно быть меньше, чем сутки пути!!! - вот и пан Кшиштоф заговорил остроумно.
- В колонне? Пожалуй, - как ни в чём не бывало подтвердил Снегов.
Профессор Щепаньски заговорил о том, что за гарантию безопасности щедро заплачено, а безопасности так и нет. И преступным "мьюьтхантерам" ничего бы не стоило подорвать БТРы по одиночке, и той свинье, что напала, не составило труда тяжело ранить крупного словенского учёного.
О ранах у одного из словенцев Веселин Панайотов ничего не знал. Вероятно, и Снегов знал не больше, но скрыл удивление, пока Щепаньский повествовал о распоротом животе. Поляк завершил свою речь обещанием нажаловаться генералу Пиотровскому. Уж тот озаботится прекратить карьеру нерадивого брянского вояки, ведь раненый европеец чуть не погиб...
И тогда полковник спросил вкрадчиво:
- Откуда у вас эти сведения?
8. Леонид Андреевич Погодин, башенный стрелок БТРа
Хорошая машина этот БТР. По всякому бездорожью проедет. Однако, раненым далеко не позавидуешь, когда хорошая машина берёт препятствия. Тем более - тяжело раненым в живот. И тут Зорану Бегичу даже повезло: потерял сознание - и наркоза не надо. А капитану Багрову - тому повезло меньше: прочувствовал мужик каждую кочку. И геля заживляющего на капитанскую ногу не хватило, рана понемногу кровит через повязку. Вы уж извиняйте, мой капитан, опять гадская Европа устроилась лучше!
...Тю, что за трамплин среди дороги?
- Эй, Калинин! Не кирпичи везёшь!
Молчит. Не услышал.
Ну вот, опять сильно тряхнуло. Раненый капитан скрежетнул зубами, а иностранный учёный тихо застонал и чуть не скатился с сидения, к которому был неплотно прибинтован. Рана его всколыхнулась, но гель да бинты не пропустили внутренних органов наружу. Близнец Горан с Хрусталёвым вдвоём на силу удержали тяжёлое податливое тело. Погодин помог его плотнее закрепить. Всё, что в наших силах. Дальше - сами.
