Война за "Асгард" - Бенедиктов Кирилл Станиславович (книга бесплатный формат TXT) 📗
Дана хохотнула и потерлась носом о щеку мальчика.
— Я вам не верю, товарищ, вы всем девушкам такое говорите.
— Не всем. — Иван даже отстранился от возмущения. — Да у меня и нет никаких девушек. Ты первая. Ты — чудесная, волшебная, милая… Я тебя люблю…
— Скажи по-словацки, — потребовала Дана. — Иначе не поверю никогда.
— Милую те, — без запинки повторил Иван. — Милую те, Дана.
— Замечательно, — улыбнулась она. — Ты мне тоже очень нравишься, Ваня.
Они танцевали теперь, почти слившись в одну лениво изгибающуюся фигуру. Иван смотрел на Дану восторженно и влюбленно. Еще немного, и он наберется смелости меня поцеловать, подумала Янечкова.
— К сожалению, мне пора, — прошептала она. Иван уставился на нее встревоженно и удивленно. — Дела, Ванечка, дела, ты же помнишь, чьим референтом я работаю…
— Я могу тебя проводить? — спросил Кондратьев тусклым голосом. Дана кивнула.
— До лифта. На нашей палубе все равно стоят охранные системы, тебе не пройти без специального пропуска.
— Жаль, что мне не удастся попасть на “Асгард”, — сказал Иван. — Знаешь, я бы хотел быть с тобою везде, а не могу даже подняться на верхнюю палубу.
— Не переживай. — Дана взяла его за руку и, словно теленка на веревке, повела к лифту. — Ничего там интересного нет, скукотища одна.
— Там ты, — возразил Иван. — И господин Мондрагон тоже там.
Дана повернулась к нему и некоторое время молча вглядывалась в прозрачные серые глаза.
— Завтра, — сказала она негромко, — завтра я постараюсь кое-что придумать насчет “Асгарда”. Может быть, у нас что-нибудь и получится…
Дверь кабины отошла в сторону, открывая залитое ярким праздничным светом зеркальное пространство. Дана помахала ладошкой перед лицом Ивана.
— Пока, Ванечка. Увидимся завтра.
— Погоди. — Он решительно шагнул к ней, обнял за плечи и прижался губами к ее накрашенному мерцающей помадой ротику. Поцелуй получился долгим и запоминающимся; во всяком случае, Дану так не целовали уже давно. Когда Иван наконец оторвался от ее губ, Янечковой показалось, что последние годы жизни прошли зря.
— Ничего себе, — насмешливо протянула она, — и ты имел наглость говорить, что у тебя нет никаких девушек ?
— Теперь есть, — с очаровательной самоуверенностью улыбнулся Иван.
— Самая лучшая девушка в мире…
Дана шлепнула его ладошкой по губам и шагнула в лифт. Кондратьев смотрел на нее с тоской страдающего под балконом Ромео
— Увидимся завтра, — повторила она. — Не теряйся, пожалуйста, хорошо?
Серебристая дверь медленно закрылась, отрезав ее от Ивана, от медленной томной музыки, от насквозь пропахшей сенсими-льей пьяной и веселой нижней палубы. Подъем продолжался считаные секунды — Дана даже не успела посмотреться в зеркало, чтобы определить, растрепалась ли прическа. Кабина мягко качнулась на стабилизаторах, птичий голос под звон колокольцев вежливо сообщил:
— Первая палуба, закрытая зона, предъявите, пожалуйста, ваш допуск.
Дана прижала карточку со своим ай-ди номером к угольно-черной панельке, размещавшейся между зеркалами. Снова зазвенел колокольчик, дверь с мягким шипением отошла в сторону.
— Какая неожиданная встреча! Вот уж не ожидал вас здесь увидеть!
Боже, подумала Янечкова, только писателя мне не хватало… Сантьяго сидел в кресле, вытянув длинные худые ноги, и что-то писал в своем блокноте. Когда Дана вышла из лифта, он мгновенно захлопнул блокнот и спрятал его в кармашек расположенного впереди кресла.
— Не обращайте внимания, — отмахнулась она. — Работайте, работайте, я не стану вам мешать.
— Вы мне ничуть не мешаете! — пылко возразил Мондрагон. — Напротив, в последние дни вы все чаще играете роль моей музы.
“Еще не протрезвел, — подумала Дана. — Интересно, а ему вообще-то случается быть не слишком пьяным? ”
— Я польщена, — сказала она Мондрагону. — Но кроме того, что я играю роль вашей музы, я, увы, вынуждена играть роль секретаря вашего друга Роберта. И за эту роль, извините, мне платят.
Сантьяго с сомнением посмотрел на нее.
— Неужели все дело только в деньгах? — с пьяной серьезностью спросил он. — Если да, то это не проблема. Денег у меня довольно много, я думаю, даже больше, чем может мне понадобиться. Готов поделиться. Послушайте, но это же пошло — работать из-за каких-то денег!
— Вы, наверное, работаете исключительно ради славы, — предположила Дана. — Что ж, я восхищаюсь вашей самоотверженностью. А теперь прошу меня извинить, у меня есть спешные дела. Да, совсем забыла — Иван передает вам большой привет. С ним все в порядке, он пытается учить ребят из команды Гарднера, как обращаться со съемочными компьютерами.
Мондрагон довольно улыбнулся.
— Да, в компьютерах он разбирается как настоящий профессионал. Даже странно, что в России губят таких талантливых ребят. Значит, с ним все в порядке? Это радует. Если увидите его снова, передайте, пожалуйста, что его приемный отец, к сожалению, не может похвастаться тем же самым.
— А что с вами такое? — подозрительно осведомилась Дана.
— Сердце, — сказал Сантьяго. — Сердце мое разбито… — Он поднялся с кресла и, пошатываясь, подошел к Янечковой. — Знаете что, Дана? А давайте я ради вас умру? Тогда вы сразу поймете, насколько серьезны мои чувства.
— Нет уж, — решительно покачала головой Дана. — Вы можете доказать это и более гуманным способом.
Мондрагон мгновенно повеселел.
— Каким же, прелестнейшая? Одно ваше слово — и я сделаю все, что вы захотите…
Дана скептически усмехнулась.
— Для начала сядьте обратно в кресло. А то я все время боюсь, что вы упадете. А теперь сосредоточьтесь и слушайте меня внимательно…
8. ИДЗУМИ ТАНАКА,
ЭКСПЕРТ СЛУЖБЫ ГЕНЕТИЧЕСКОГО КОНТРОЛЯ
База “Асгард”,
зона Внутреннего периметра объекта “Толлан”,
29 октября 2053 г.
В половине шестого утра доктор Идзуми Танака спустился к подножию пятисотметровой башни Иггдрасиль, на вершине которой переливалась разноцветными огнями огромная сфера “Асгарда”.
Осенью в этих краях светало поздно. Холод, терзавший негостеприимные степные земли долгими безлунными ночами, покусывал обнаженное тело доктора Танаки, когда тот медитировал на застеленной футонами площадке посреди своего небольшого сада камней.
Полчаса такой медитации убили бы любого, кто осмелился последовать за доктором и раздеться догола на пронизывающем ветру, остро заточенном о ледяные вершины Тянь-Шаня. В лучшем случае стоили бы безумцу воспаления легких. Идзуми Танака медитировал в своем саду каждое утро — и летом, и зимой, — ни разу не подхватив даже насморка.
Холод — такая же иллюзия, как и все остальное в этом мире страданий. Смешно страшиться иллюзии. Смешно и глупо страшиться вообще чего бы то ни было. Единственное, что заслуживает некоторого внимания в иллюзорной вселенной, — красота и гармония. Этим утром Танака узрел красоту и почувствовал гармонию с окружающим миром. Грядет нечто великое, подумал он.
Он любовался садом, который создал своими руками из осколков горной породы, привезенных из ущелья реки Халк, — невзрачных булыжников, найденных в окрестностях базы, и даже обломков строительного материала Стены. По отдельности эти камни могли казаться уродливыми, бесформенными, абсолютно бессмысленными. Собранные вместе, расположенные в строгом соответствии с древнеяпонским каноном, они волшебным образом превращались в Сад, обретали коллективную душу, создавали непостижимую архитектурную конструкцию, лишенную формы, сотканную из пустоты. Взгляд, пойманный в ловушку Сада, обретал божественную ясность и проникал за узорчатую вуаль иллюзии.
Сегодня большой день, сказал себе Танака. Небо кажется темным, но за далекими горными кручами уже поднялось солнце. Я не вижу его, но оно тем не менее существует и проливает свои лучи на острова моей родины. Так и Событие — все ожидают его, но на самом деле оно уже давным-давно изменило лицо мира.
