Лучшая защита - Шалыгин Вячеслав Владимирович (читать книги полные .TXT) 📗
– В полный рост не встать, – смерив Фирсова взглядом, сказал Лемье, – но каких-то восемь километров можно и потерпеть.
– Восемь километров? – Майор удивленно покачал головой. – В три погибели, да еще в гору?
– Вы же на службе, не забыли?
– Я помню и не боюсь трудностей. Для того я и записывался в армию, чтобы переложить часть трудностей Земли на свои плечи.
– Очень патриотично, – скривился айринец.
– Не верите?
– Отчего же? Просто вы не похожи на фанатика, а говорите как заядлый пропагандист.
– Это часть моей работы. Кроме разведки, я должен уметь убедительно доказывать, что Объединенные Нации – единственная разумная и дееспособная власть в освоенных мирах. Что любой человек – прежде всего землянин, а уж после айринец, марсианин или приемный сын Медеи. И Земля, если потребуется, заставит об этом вспомнить.
– Земля превыше всего. – Лемье усмехнулся. – Не ваш лозунг?
– Нет. В оригинале звучало «Германия». Не надо прозрачных намеков. Слабые всегда винят сильных в злоупотреблении этой самой силой.
– Разве Гитлер не злоупотреблял ею на самом деле?
– Он – да. Но после него сила применялась чаще всего оправданно. Как раз для того, чтобы не появлялись новые фюреры. Нынешняя операция называется «Превентивная мера» как раз по этой причине.
– После Второй мировой были Корея, Вьетнам, Афганистан, Ирак, Югославия, снова Ирак и так далее… А в новейшей истории – жестокое подавление Марсианского восстания девяносто седьмого года и уничтожение тысяч голодных бунтовщиков на Гефесте в сто двадцатом, а также разгром отрядов Движения за Независимость на Медее. Разве это были оправданные акции?
– За то, что происходило в доколониальную эпоху, Нации не несут ответственности. Им в те времена и самим досталось почти до распада. А после падения Североамериканской Демократической Империи и провозглашения Объединенных Наций Земли военные кампании строго контролируются общественностью. Так что превыше всего она, общественность, народ…
– Хорошо, оставим эту тему. – По лицу Лемье было видно, что слова Фирсова он воспринимает как дополнительную маскировку. Бывалый разведчик в состоянии замаскировать не только тело, но и мысли. Причем не изображая молчаливого болвана, а поддерживая беседу, но ни намеком не выдавая своих истинных намерений и суждений. – Прошу…
Влад пригнулся и спрыгнул в траншею. По меркам коренных землян Фирсов был среднего роста – сто девяносто пять, но тоннель в буреломе прорубали айринцы и делали это для себя. Среди них люди выше ста восьмидесяти встречались редко. Влад слышал, что все высокие айринцы являются родственниками президента и с обычными гражданами планеты стараются кровь не смешивать. А сам Лефлер не просто высокий и крупный мужчина, но даже выше и плечистее большинства землян. Образ диктатора-полубога? Так или иначе, остальные аборигены ростом не вышли. А поскольку тоннель айринцы рубили для себя, Владу приходилось постоянно пригибаться и поднимать повыше фонарь – чтобы не наткнуться на очередной пропущенный лесорубами, а потому опасно торчащий вниз сучок.
Через два часа пути у майора начала отказывать спина. Ему мучительно хотелось разогнуться и помассировать ноющую поясницу. А еще гудели ноги, и сильно хотелось пить. Но Лемье не позволял останавливаться и поддерживал такой темп, словно опаздывал на званый вечер. Возможно, проводник боялся закрытых помещений. Или получил какие-то особые сведения от групп прикрытия. Ведь свою аппаратуру связи в металлическую коробку он не прятал.
Когда свод тоннеля начал наконец просвечивать, у Влада уже подкашивались ноги и вообще не осталось сил. Он даже не заметил, как ведущий выбрался из траншеи и начал разбрасывать ветки, сваленные у отвесной каменной стены. Засека кончилась у подножия высоченных скал.
Фирсов выбрался из траншеи и упал без сил ничком. Лемье сел рядом. Остальные отправились помогать ведущему.
– Выдохся, майор? – Проводник снисходительно усмехнулся. – А еще командир «зет-группы», элита…
– Это вам, горцам, восемь километров в гору за два часа – пустяк… – Влад перевернулся на спину. – Внутри скалы вход в шахту?
– Он самый, – согласился Лемье. – Готовьтесь к моменту истины, майор.
– Всегда готов. – Фирсов закрыл глаза. – Буди, если что…
– Я бы не советовал…
Лемье не закончил. Звякнув о скалу, в небо с воем ушел рикошет…
Влад резко сел. Пулями могли стрелять только местные. В результате военной блокады армия Лефлера была вынуждена снять с консервации все виды вооружений, в том числе и пороховое, времен первых колонистов, прилетевших на Айрин еще на денежки Империи. Значит, Лемье и вправду опасался мести сопланетников за предательство. Фирсов обернулся. Агенты заработали с удвоенным рвением. Теперь ветки летели во все стороны с громким демаскирующим хрустом.
О скалы звякнуло еще несколько пуль. Влад попытался определить траекторию, но ничего не вышло. Казалось, они летят из нескольких противоположных точек. Фирсов окинул взглядом одеревеневшее море – сверху это выглядело не как стена, а действительно как море бурелома. Где прячутся «вольные стрелки», понять было невозможно. Слишком жуткое нагромождение дров простиралось во все стороны.
Фирсов спрятался за толстым бревном и взглянул на Лемье. Айринец был встревожен, но не более того. Видимо, он знал, чего на самом деле стоят постреливающие «ниоткуда» снайперы.
– В общем-то, не удивительно, – бросил Влад.
– Вы о чем? – Лемье коротко взглянул на землянина.
– Об исчезнувшей армии Айрин. Против нас внизу, на равнине, воюет не больше дивизии гвардейцев и несколько тысяч ополченцев. Остальные будто растворились. Уж не в здешних ли чащах-пущах?
– Возможно. – Айринец приложил к глазам бинокль и сделал вид, что занят поиском стрелков.
Пули снова щелкнули по скале, но значительно выше человеческого роста. Снайперы были действительно аховые. Или они не имели задачи кого-то подстрелить. Этот вариант Фирсов тоже допускал. Он укладывался в рамки одного глубоко запрятанного и пока бездоказательного подозрения. Влад почти уже был уверен, что вся легенда Лемье – ложь. От первого до последнего слова. Что ему вовсе не нужны контракты с оккупационными властями. Проводник играл в какую-то другую игру. Пока непонятную, но другую.
Подозрение бродило в мыслях Влада с самого начала, и все происшествия он старался рассматривать еще и с этой позиции – как инсценировку, придуманную Лемье, дабы придать легенде лишний вес.
Фирсов стряхнул с короткого ежика волос выбитую пулями каменную крошку и вновь обернулся к работающим агентам. Они на обстрел вообще не реагировали. Знали, что это не опасно, или имели стальные нервы? Майор хмыкнул. Все может быть. В свое время полковник Штейнберг учил своих подчиненных, что недооценивать противника означает рано или поздно ему проиграть, и, возможно, главную битву. Этих айринцев сутки назад Фирсов как раз недооценил и теперь невольно «наверстывал упущенное». При ближайшем рассмотрении они оказались очень даже грозными противниками. Главный и убийственный пример – они сумели бесшумно взять всю спецгруппу. И это при условии, что земляне были в десять раз лучше экипированы и работали при мощнейшей технической поддержке с воздуха и с орбиты.
Агенты смели последние ветви и начали вынимать из скалы крупные куски. Камни вываливались без особого сопротивления, и вскоре открылся достаточно широкий и высокий проход. Ведущий группы что-то буркнул, и Лемье, пригибаясь, отошел к пещере.
– Майор!
Влад не заставил себя упрашивать. Так и не высмотрев ни одного снайпера, он покинул свой наблюдательный пункт и нырнул в темный провал.
Конвой снова построился в колонну и двинулся в глубь пещеры.
Идти пришлось долго, но под ногами упорно хрустели камни и мелкая скальная крошка. Ровная поверхность никак не начиналась. Фирсов попытался ощупать стены, но до них было слишком далеко. Запахи – в основном сырого камня и застарелой плесени – тоже ни о чем не говорили. Вернее, они говорили о многом, но не оправдывали надежд майора. Он-то все ждал, когда начнется зона рукотворных чудес: скудные автолюминесцентные лампы, работающие без питания до трех десятков лет, отесанные стены и гладкий пол – по-военному окрашенные в защитный цвет, какие-нибудь трафаретные надписи и люки боковых проходов. Но вокруг было темно и сыро, а пол был весь в выбоинах и завален камнями.
