Игла - Клемент Хол (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
– Док в школе сказал, что мне лучше некоторое время побыть дома, – ответил он. – Он не объяснил, почему. Насколько я знаю, я в порядке. А Чарли получил работу?
Боб догадывался об ответе, но хотел сменить тему разговора.
– Как ни странно, он ее получит, хотя пока ему об этом говорить не нужно, – сказал моряк. – Он хороший матрос, и я подумал, что если он выкидывает такие трюки, то пусть уж будет под присмотром. Поэтому я попросил, чтобы его назначили ко мне. А теперь тебе лучше уйти!
Терол дружески подтолкнул мальчика к мостику, ведущему к тесному пассажирскому отсеку.
Боб пошел, на время забыв о своей главной проблеме. Его поглотили воспоминания о друзьях и размышления о том, чем они были заняты в его отсутствии; как обычно, он редко обменивался с ними письмами. Сам остров он считал своим «домом», хотя проводил там мало времени, и на какое-то время его мысли были типичны для соскучившегося по дому пятнадцатилетнего мальчика.
Вопрос Охотника, спроецированный на голубой фон гавани, когда Боб склонился над перилами кормы, не мог быть задан в лучшее время. Чужак напряженно рассуждал. Он понял, что ему понадобится гораздо больше информации, прежде чем он сумеет выследить врага. Его Хозяин, несомненно, мог дать часть этой информации.
– Боб, расскажи мне об острове, о его величине, форме, где живут люди. Я думаю, нам придется восстановить действия нашего друга, а не искать его непосредственно. Если я буду лучше знать сцену действия, мы сможем решить, где вероятнее всего отыщется его след.
– Конечно, Охотник, – согласился с готовностью Боб. – Я начерчу тебе это лучше слов. У меня где-то была бумага.
Он отошел от перил, впервые за многие поездки не обратив внимания на дрожь от заработавших двигателей. Его «каюта» была крошечной комнаткой в кормовой надстройке. В ней была лишь койка и багаж: корабль был явно не предназначен для пассажиров. Боб отыскал достаточно большой листок и, расстелив его на чемодане, начал чертить, сопровождая рисунок объяснениями.
Остров напоминал под карандашом мальчика перевернутую букву «Г», причем гавань находилась во внутреннем углу. Обращена она была на север. Остров окружал кольцевой риф, и образуемая им лагуна достигала наибольшей ширины с севера. В рифе было два прохода. Указывая на западный проход, Боб сказал, что его углубили при помощи взрывов, так чтобы мог пройти танкер.
– Все время приходится убирать с него кораллы. О другом проходе мы не заботимся. Через него может пройти небольшая лодка, но нужно быть осторожным. Лагуна мелкая, не глубже пятнадцати футов, и вода в ней всегда теплая, поэтому здесь и стоят резервуары.
Он указал на маленькие квадратики, нарисованные в лагуне. Охотник хотел спросить, что это за резервуары, но потом решил подождать, пока мальчик кончит.
Боб указал на сгиб.
– Здесь живет большинство населения. Это самая низкая часть острова, единственная часть, которая просматривается от берега до берега. Тут разбросано около тридцати домов, но не слишком близко друг к другу. Вокруг каждого дома большой сад. Не похоже на города, которые ты видел.
– Ты тоже здесь живешь?
– Нет.
Карандаш прочертил двойную линию вдоль всего острова ближе к лагуне.
– Это дорога, которая ведет от дома Норма Хэя у северо-западного конца к складам в середине второй части острова. Обе части покрыты невысокими холмами. Низкое место, где стоит большинство домов, нечто вроде седловины. Несколько семей живут на северном склоне, вот здесь. В самом конце дом Хэя, как я сказал. Дальше, приближаясь к середине, минуешь дом Хафа Колби, затем Малыша Мальмстрома, Кена Райса и, наконец, мой. Вообще эта часть острова мало используется, и поэтому заросла, за исключением участков вокруг наших домов. Здесь очень неровная местность, косить трудно, поэтому фураж для резервуаров выращивают в другой части, где немного ровнее. Мы живем практически в джунглях. От моего дома даже не видна дорога, а он самый близкий из пяти. Если твой друг решил не пользоваться людьми, а просто спрятался, не знаю, как мы его найдем.
– Как велик остров? На твоей карте нет масштаба.
– Северо-западная часть примерно в три с половиной мили длиной, а другая – в две мили. Эта дорога, ведущая к гавани, около полумили. Вторая мощеная дорога доходит до деревни. Это в полутора милях от моего дома, отсюда примерно столько же до дома Норма.
Боб сопровождал свои слова движением карандаша по бумаге.
Охотник с интересом следил за кончиком карандаша, решив, что настало время поинтересоваться, что это за резервуары, которые много раз упоминал мальчик. Он задал вопрос.
– Их называют резервуарами с культурами. Там микробы, бактерии. Они поедают почти все и в качестве отходов производят нефть. В этом цель всего дела. Мы погружаем все, что можно в резервуары, выкачиваем сверху нефть, а со дна время от времени вычищаем отстой. Поверь мне, это грязная работа. Много лет говорили об опасности истощения месторождений нефти. В то же время в любой энциклопедии можно было прочесть о болотных огнях. Кое-кому, наконец, пришло в голову связать эти факты, и биологи вывели бактерии, которые производят не болотный газ, а нефть. Отходов жителей острова недостаточно для пяти больших резервуаров, поэтому северо-восточный конец острова постоянно засаживается на корм, а отстой вносят в почву. Это хорошее удобрение. Вот еще одна причина, кроме ровной местности, почему живут только в центре. Ветер дует отсюда к концу острова, а отстой ужасно пахнет, когда свежий. Трубопроводы соединяют резервуары с грузовой гаванью, поэтому нефть не везут через остров, а отстой вывозят на специальной барже.
– Значит, на южном склоне холмов никто не живет?
– Нет. Наша сторона ветреная. Может, тебе удастся увидеть настоящий ураган. А другая часть часто удобряется и там никто не хочет жить.
Охотник ничего на это не сказал, и рассказ продолжался. Охотник лучше, чем Боб, благодаря своему знанию биологии, мог представить себе основную промышленность острова. Из дальнейшего рассказа Боба он получил хорошее представление об окружавшем остров рифе. Короче говоря, он узнал все об этом куске камня, почвы и коралла, который был домом Боба, все, что можно узнать, не побывав на нем самому.
Когда они снова вышли на палубу, на горизонте виднелся лишь центральный пик Таити. Боб не тратил времени, чтобы смотреть на него. Он направился к ближайшему люку и спустился в машинное отделение. Здесь дежурил только один человек.
Он потянулся к телефону, увидев мальчика, но потом рассмеялся.
– Ты снова тут? Держись подальше в своих башмаках от этих плит. Я не хочу сворачивать тебя с вала. Разве ты не видел еще двигатели?
– Нет.
Боб повиновался приказу, но взгляд его не отрывался от шкал перед механиком. Некоторые показания приборов он понимал, другие механик ему объяснил.
Вскоре они перестали интересовать мальчика. Появился другой член экипажа и занялся обычным осмотром машин. Он смотрел, не подтекает ли горючее, нет ли испорченных подшипников, вообще искал любой из тех сюрпризов, которые неожиданно может преподнести работающий двигатель.
Боб ходил за ним, внимательно присматриваясь. Он знал достаточно, чтобы быть полезным, и чтобы его не считали помехой. На протяжении пути он выполнил несколько мелких поручений, и вот он оказался беспрепятственно над валом, а механик в этом время занялся подшипником.
Не самое безопасное соседство.
Странно, но Охотник не сразу понял опасность. Он привык к более надежным машинам, где движущиеся части, если они существовали, были хорошо укрыты. Он видел ничем не огражденный вращавшийся вал и другие части, но не думал, что они могут быть опасны, пока не услышал взрыв ругани. В то же мгновение Боб резко отдернул руку, и Охотник, как и мальчик, ощутил резкую боль от комка горячего масла, упавшего на кожу Боба. Механик в полутьме слишком далеко протянул руку, и масленка коснулась вала. Неожиданный рывок заставил его нажать на масленку, и смазка обильно полилась в подшипник, который он осматривал. Подшипник перегрелся, он нуждался в смазке, но излишняя смазка полетела во все стороны.
