Низший - 4 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
— Проходите, гости дорогие! — к нам подскочил настолько знакомый по неприметной внешности и повадкам парнишка, что я невольно вздрогнул.
Показалось, что сюда явился на подработку вышколенный служащий из борделя Копула — услужливый парнишка, что с равной учтивостью покажет дорогу к завтраку и предложит пакетик с наркотой.
— Столик уже накрыт — продолжал тараторить паренек — Вещи и оружие можете оставить здесь на любом из крюков. Присмотрят. У нас в Скайбубс ничего не пропадет, уверяю вас. Но если не желаете — прошу пройти так. Вас велено не заставлять.
— Почему же? — улыбнулся я — Оставим. Дедушки приглядят. Душ принять где можно?
— Вот тут — неприметный парнишка указал на еще более неприметные три узкие двери в паучьей «гардеробной».
— Ближайший торгмат далеко? — поинтересовалась Йорка.
— На лифте — пара минут вверх — ответил служащий, благоразумно не ставший уточнять чего именно желает прикупить грязная и потная девушка, запятнанная зеленой и красной кровью — Однако я могу пригласить кое-кого. Славную паучиху торгующую разным. Цены приемлемы — наценка не выше десяти процентов.
— Зови — решила Йорка и уселась на скамью, явно решив отложив принятие душа.
А мы откладывать не стали. Не то чтобы я прямо чесался от грязи — мною двигало любопытство. Гардеробная — самодельная. Видно, что ее сваривали по частям из различных по форме и размеру стальных листов, труб и арматуры. Сделано качественно. Но это самострой. А душевые?
Скинув снаряжение и одежду, развешав все на двух крюках, остался в трусах и подошел к двери. И стало ясно — душевые тоже самодельные. Дверь не открылась сама и на ней красовалась небольшая ручка.
— Лови! — старый паук махнул клешней, и я едва успел поднять метко пущенный кубик.
Принюхался. Мыло. Едва заметный цветочный запах. Старый паук ощерил редкие желтые клыки:
— Из гоблинских сучьих жирных жоп сварено.
— Прямо мое любимое — растроганно улыбнулся я и дернул дверь.
Достаточно просторная кабина. Сталь вокруг. Под ногами решетка — и я вот вообще не удивился, увидев под ногами крыши Дренажтауна. У дальней от двери стены самодельный стальной унитаз. Над головой раструб душа, свисает тросик с гайкой на конце. Дернул… и мне на голову обрушился щедрый поток теплой воды. Ясно…
Что ясно?
Что пауки не только ссут на темя городских жителей. Они еще и моются прямо над ними.
И что делать? Проявить моральные принципы? А то я как раз ощутил позывы организма требующего срочно освободить место в кишечнике, раз уж намечается сытная и вкусная жрачка.
Отключив душ, я почесал мокрый затылок, поглядел под ноги и, пожав плечами, уселся на мокрую сталь унитаза. Что решат мои жалкие отходы против тонн вечного дерьмопада, что обрушивается на Дренажтаун?
Вот я и приобщился к обществу тех, кто срет и ссыт на головы нижних слоев социума. И что? Меня уже можно приобщать к элите общества?
И что же это за бред такой? Чей это шизофренический бред такой?
Грязный гоблин ссыт на небесах и смывает с хари зеленую кровь. Все это льется на зонтик изящно ступающей в высоких гэта красивой гейши спешащей по мрачным улицам Дренажтауна; проходит сквозь пальцы цедящих вонючую жижу хтоников выискивающих почву для могил кладбища Шартрез; оседает взвесью на линзах защитных очков усталой сукки вышедшей из Гнойки в надежде соблазнить видом увядшей голой красоты в прозрачном дождевике какого-нибудь работяг; падает на голую спину пытающего ползти плачущего червя, что сегодня лишился последней конечности…
Что не так с этим гребанным миром?
Или все так? Может это со мной что-то не так раз я считаю это неправильным, тогда как остальные просто живут и принимают это как должное?
Может мне стоить прекратить думать о судьбе мира пока сижу на мокром стальном унитазе, подпирая подбородок окровавленным кулаком, глядя свысока на город под ногами?
Отмоюсь лучше хорошенько и погляжу чем героев Клоаки и Зловонки собрались потчевать пауки за ужином…
Глава четвертая
— Здесь супер! Супер! — обжигаясь, шипя через слово, обливаясь зеленой слюной, заявила мне Йорка, заодно оросив щеку сидящего рядом Баском сложной смесью из съеденного ей только что основного блюда и многочисленнейших закусок.
За спиной неугомонной напарницы громоздилась целая куча непонятных свертков и сверточков, упакованных так бережно, что не угадать содержимое.
— Жить надо здесь! — припечатала Йорка, с огромным трудом проглотив содержимое набитого рта. На секунду мне показалось, что я буквально вижу прокатывающийся по ее мокрому от испарины раздувшемуся горлу комок — Лопнуть и сдохнуть! Они живут как трахнутые короли! Они тут жируют! Жируют! Вот она жизнь!
Неспеша прожевав, я хмыкнул и нацепил на вилку крохотный кусочек особо привлекшего меня угощения — доедал пятую солидную порцию и собирался попросить еще. По лицу обильно стекал пот, нос терзали ароматы, горло горело от невероятно острой еды, глаза жгло, а в ушах что-то потрескивало. Как сейчас себя чувствовал желудок я не знал — его завалило едой, и он обреченно затих как раздавленный, медленно истекая желудочным соком. Несварения я не боялся. Я гоблин. Переварю.
— Я восхищаюсь этими многолапыми суками! — не могла уняться Йорка, подвигая к себе огромное блюдо, но смотря при этом через плечо — проверяя, не сперли ли накупленное. Разумное наследство Окраины…
В столовой помимо нас насыщалось не меньше пятнадцати пауков. Усталые, вернее измотанные, а еще вернее — истраханные непосильной работой — они, уперев локти в столы, неспешно, но жадно жрали, а их мрачные лица говорили о многом. И в том числе о главном — не давайте повод. Ведь мы настолько задолбались, что дай малейший повод — и огребете по полной.
Поэтому я ничуть не удивился, когда из-за ближайшего столика поднялось два дюжих и временно неполнолапых паука, которые, грозно разведя руки и будто специально косолапя, шагнули к нам, нацелившись на Йорку — пославшую в пространство восхищенное «суки многолапые». От стены отлип худощавый и неприметный парнишка, местный служитель, успевший организовать для нас немалое. Но он не успел подскочить к решившим разобраться паукам — Рэк приподнял от стола оскаленную и перепачканную зеленым харю, смерил шагающих презрительным взглядом и злобно захрипел:
— Что такое, сучки? Обидели слова нашей подружки, и вы решили устроить тут бабью потасовку? А свой сучий маникюр подровнять не забыли, дешевки? — в лапе орка опасно сверкнуло лезвие ножа — один из наших страшно выглядящих свиноколов — Губки подмазали? Ну, суки обидчивые?! Че замерли? Шагай сюда, хрень небесная! Кишки выпущу, с-сук-ки!
Пауки явно были не прочь смахнуться на кулаках. Можно и коленом по зубам. И головой о полированный метал столешницы. Были готовы и предложить такое и получить в ответ. Но только-только поевшим пузом на острую сталь…
— Нож убери — предложил паук постарше.
— Нахрен свалите и не мешайте гостье восхищаться — столь же спокойно предложил я и легко выдержал оценивающий взгляд.
— А если я тебе предложу ответить за слова своей сучки? Один на один? — голос явно не привыкшего сдавать назад паука зазвенел металлом. Жиденько так. Будто струя мочи звенит по тонкому листу жести.
— А если я предложу тебе прямо сейчас отрезать себе язык, засунуть его себе в задницу и, ритмично дергая жирной жопой, уйти танцующей походкой в небо, пообещав, что не стану догонять и ломать тебе долбаный хребет? Разве не щедро с моей стороны?
— Ты кто млять такой? Я Фрез Варщик! Паук!
— Обычный гоблин — лениво ответил я, опуская глаза к остывающей еде — Свали, упырок. Ты ведь вроде в паре мест даже похож на мужика. Если не станешь цепляться к бабьим словам — станешь похож еще сильнее. Подумай.
— Сейчас я схожу за лапами — усмехнулся паук — Оденусь, застегну все карабины и липучки. Прихвачу свой любимый и отменно наточенный трахальщик гоблинов и вернусь. Ты подожди, гоблин насрать мне как там твое сраное имя.
