Кошак (СИ) - Кузнецов Павел Андреевич (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
Облегчение, какое я испытал, когда Вик сильно сжала плечо, не поддаётся описанию. Жест наставницы означал завершение этого кошмара. Всё, хватит, отмучился. Мы оба с метиллией отмучились. Или не только мы? Через какие танталовы муки прошла стая, наблюдая через стекло мучения сестры?.. Мисель, больше не разрываемая возбуждением, растеклась на столе аморфной массой. Жуткий вид. Если и я после пытки смотрелся хоть сколько-нибудь похоже, не удивительна заполошная реакция Сай. Воспоминание о Сайне пролилось холодной водой на воспалённое сознание, и тут же меня словно током ударило — вот он, момент истины! Подчиняясь какому-то наитию, я запустил систему голоса. В этом режиме происходило какое-то хитрое преображение голосовых импульсов в полевое воздействие. Это давало эффект, только если объект до того порядком вымотался, и сейчас пребывает в шоке от контраста между пыткой и её отсутствием.
— Миса, ты меня слышишь? А, милая?
— Да… Кошак… Я… Твой голос…
— Знаю. Скажи кошка, ты готова отдать жизнь, прикрывая меня в бою?
— Да. Я готова… отдать всю себя… прикрывая тебя… брат.
— Стала бы ты ломать меня, своего брата, ради прихоти сестёр?
— Нет. Это исключено… только если… для Экспансии…
— Что для тебя важней: брал или сестра, стая, Республика, Экспансия? Построй систему по важности.
— Я… не знаю!.. Это всё… вещи одного… порядка… Экспансия… превыше всего…
— А если встанет выбор? И придётся выбирать?
— Я… доверюсь Старшей… или Высшей… которую… уважаю…
Бинго! Вот она, республиканская система ценностей, собранная буквально в нескольких фразах. Однако мои странные импульсивные изыскания показались до жути неуместными. Там, на страшном пыточном агрегате, дожидается моя кошка! А я здесь, дурью маюсь… Подхватившись из кресла, я стрелой выметнулся из помещения. Сзади раздалась пара фырков — но не обидных, и даже не насмешливых, а скорей одобрительных.
Естественно, я не стал повторять приём Милены и взваливать Мису на плечо. Вместо этого бережно приподнял девочку на руках и прижал к сердцу. Она вся дрожала. До душа нёс её, стараясь согреть своими объятьями, своим дыханием, своими поцелуями. Пролившиеся с потолка струи горячей воды помогли мне в этом нелёгком деле. Однако дрожь из тела валькирии и не думала исчезать — даже острые согревающие струи не справлялись. Зато после купания, когда мы уже шли по коридору, девочка подтянулась на руках, обнимающих мою шею, и в самое ушко, точно мучимый жаждой путник, прошептала жалобно: «Войди в меня, котик!» Меня эта просьба, признаться, повергла в ступор. Она же только с пыточного стола — и туда же! После такого неудивительно, что даже последние чаяния настоящей республиканки — там, на солнечной станции — посвящены мальчику.
Пришлось внять странной просьбе и расположить девочку так, чтобы ей было удобно наслаждаться процессом. Дрожь сразу как рукой сняло, метиллия издала прочувственный стон, упала ко мне на плечо и принялась довольно порыкивать. Боюсь даже предположить, какую гамму эмоций она сейчас испытывала. Чувствительность сразу после «процедуры» должна быть запредельной…
В комнате нас уже ждали. Настойчивые руки сестёр усадили на знакомую уже циновку. Сзади порывисто прижалась Сайна. Мисель завозилась на мне, амплитуда её движений возросла: кошка явно шла на поправку! В какой-то момент нежность к этой пепельноволосой бестии стала запредельной, я что есть силы притиснул её к себе и, не удержавшись от рвущегося наружу умиления, выдал:
— Ах ты моя лисичка! Писец ты мой!
— Кто-кто? Это что за зверь такой? — тут же насторожилась гонщица, демонстрируя завидную ясность мышления.
— Ну, такой милый чёрно-серебристый зверёк… его на моей планете ещё на мех разводят…
— Да иди ты!
— Ладно, кошка, пошутили и хватит. Скажи лучше, как мы теперь дальше жить будем?
— Хорошо будем. Душа в душу. Я тебе доверилась, и ты не подвёл моих ожиданий. Ты доверился Сайне и Викере, и они всё сделали чётко. Думаешь, я на тебя зло затаила? Нет. Теперь всё будет иначе. А как пройдёшь обкатку на своей первой операции — так и вообще идиллия установится.
— Миса права, кот, — подтвердила сзади Сай. — Мы прочувствовали твоё доверие. Ты прочувствовал наше… Это мне нужно было на стол ложиться! Но эта, хвостатая, опередила… Как ты её назвал? Писец?
В этот момент дверная мембрана протаяла и в комнату заглянула рыжая девчонка — совсем ещё юная, но уже во флиппере и с клинком за спиной. Мечница. Видимо, одна из тех, что держали мою пелену… В душе начала нарождаться ярость, но я волевым усилием задавил её. Всё в прошлом. Нечего ворошить. Их попросили — они сделали. Без всякой задней мысли. И пусть что-то внутри меня восставало против такого вопиющего ограничения полей — казавшегося куда как серьёзней любого другого варианта ограничения личной свободы, — разум не дал чувствам одержать верх. Благо, у мечниц хватило здравомыслия объявиться лишь сейчас, когда всё уже позади…
— Сёстры! Брат! — начала рыжая, с неприкрытым любопытством поглядывая на нашу композицию в центре зала. — Мы сначала хотели предложить вам спарринг… но быстро отказались от этой идеи. Вы через многое прошли сегодня, и вам наверняка нужно побыть вместе, не разрываться. Поэтому приглашаем вас на ужин. В честь Меча Республики и его стаи.
И ни слова о самом испытании! А ведь девочке не откажешь в такте и чутье на неприятности… Что ж, мечницы заслужили свою толику счастья. Пусть хоть неуёмное любопытство утолят…
Сноски:
(4) Я долго думал, стоит или нет, и всё же решил разъяснить читателю поведение Леона в этом пункте. Среди военных встречается такое поверье, что орден как бы смотрит за своим обладателем и окружающими его людьми. В любом случае, память о причинах и обстоятельствах его получения остаётся с такими людьми навсегда. Поэтому иногда орденоносец вполне может прикрыть орден ладонью, чтобы не пачкать обидой его, и саму память о прошлых событиях. Есть очень сильная песня про Афганскую войну, называется «Орден» или «Ордена не продаются», там этот момент передан очень тонко. Импульсивный жест Леона — можно сказать интуитивное ощущение неправильности, нежелание пачкать тяжёлую награду мелкой недоговорённостью и обидой. Ведь подозрение Илины тенью ложится именно на его чистый, без задней мысли, подвиг Литанских и Земных событий.
Глава 15. Есть контакт
На базу мы летели в тишине, но это уже не была та прилипчивая, настороженная тишина нехорошего предчувствия. Всё уже произошло, поэтому каждый переваривал сейчас своё отношение к случившемуся. Вспоминал собственную молодость, собственный приход в валькирии и свои первые противоречивые впечатления боевого слаживания; первые операции и первых боевых подруг. Особенно богатую историю воспоминаний имели старшие из сестёр. Они-то точно прошли не одну стаю. Но в целом атмосфера на катере не дышала надрывом — обычное рядовое возвращение домой после тяжёлой работы.
Но, как оказалось, события были ещё далеки от завершения. Катер мягко опустился на поляну перед знакомым зданием. Мы гурьбой высыпали из его недр и тут же окунулись в мягкий вечерний свет разлитой в воздухе подсветки. Тут и там вокруг республиканского анклава распускались бутоны голографических проекций, призванные не просвещать — но освещать. Формы этих экзотичных светильников могли произвольно меняться, и конкретно сейчас нас встречала россыпь ярчайших звёзд, яркостью затмевающих своих естественных товарок в темнеющем небе.
На поляне, невдалеке от катера, застыла одинокая фигурка. Чёрная форма Экспансии несколько скрадывала очертания, но серебро отличительных знаков в свете искусственных звёзд, напротив, выделяло поджидающую нас кошку из окружающей тьмы. Женщина сделала шаг навстречу. Я запоздало осознал, что стою на своём месте в боевом построении — беспорядок «высадки» оказался всего лишь видимостью.
— Сёстры, брат! — заговорила Илина Ю`Гринд, Высшая валькирия и Координатор Службы Контроля Сектора, и её голос зазвенел торжественностью. — От имени Республики НОЧ спешу поздравить вас с завершением боевого слаживания! Подобно тому, как в муках рождается настоящая семья — ибо разрешение от беременности всегда мучительно — только в муках возможно рождение настоящей стаи.
