Феррус Манус: Горгон Медузы - Гаймер Дэвид (книги без регистрации полные версии TXT) 📗
Магистр ордена молчал. Казалось, теперь он смотрит внутрь себя.
Феррус обхватил подлокотники трона, чтобы не рвануться с него, и сделал еще один глубокий вдох.
— Отреагировав на атаку гардинаальцев, ты повел в бой совместную группировку Ультрамаринов, Тысячи Сынов и полулегиона титанов Легио Атарус, чтобы оттеснить противника за стены.
Цицер по-прежнему безмолвствовал, но Манус уже не нуждался в репликах собеседника:
— В качестве контрмеры гардинаальцы провели ковровую бомбардировку атомным оружием, чего ты опять же не предвидел и не обнаружил.
Непоколебимость Улана рухнула под словесным обстрелом прнмарха. Воин несколько мгновений собирался с силами для ответа.
— Ядерные удары разрушили половину жилкомплексов на окраинах. — Фраза прозвучала настолько тихо, что даже Феррусу пришлось напрячь слух. — Смертельный уровень радиации в пригородах сохранится на протяжении десятилетий. Ответные действия такого масштаба невозможно было предугадать.
— «Невозможно»? — Манус наконец уступил желанию встать. Оттолкнувшись от трона, он поднялся, и тяжелые кольчужные завесы спали с его широких плеч. — Потеряна половина легиона богомашин, пятьсот тысяч солдат Армии мертвы и гниют. — Шагнув с возвышения, примарх сжал кулак под бренчание металлических колец. — Нужно ли мне говорить о потерях среди твоих братьев?
Судя по лицу Ультрамарина, тот не нуждался в напоминаниях, но Феррус знал, что деликатность — сестра нерадивости.
— Восемьсот пятьдесят шесть погибших или утративших способность к несению службы. В триста одном случае геносемя утрачено или заражено радиацией так, что его пересадка недопустима. Это катастрофа, магистр ордена, а ты смеешь стоять перед примархом и оскорблять мертвецов, оправдывая себя!
— Враги подняли бурю, — негромко произнес Дюкейн.
Личные покои Мануса, выстроенные из черного камня и стекла, были холодными, строгими и неуютными, но царящий здесь полумрак всегда успокаивал Ферруса. Лишь стеклянные шкафчики с оружием и боевыми трофеями испускали тусклое внутреннее сияние, будто колонны люминесцентных водорослей в затопленной пещере. По стенам из вырезанного вручную обсидиана тянулись полосы переливчатого минерального блеска.
Амадей стоял в одной из таких лужиц бледного света, как и Цицер, Амар, армейский командующий из Четыреста тринадцатой, и старшие офицеры кланов Авернии, Моррагул, Вургаан и Сорргол. Последние заслужили место в совете тем, что быстрее других отбыли с Весты. По всему залу прокатывалась дрожь, идущая от огромных кузниц звездолета. Она напоминала предупредительные толчки подземного вулкана, который старались удержать в дремлющем состоянии силы логики и технологии.
Прижав пальцы к вискам, пронзенным колющей болью, Манус заставил себя снова сесть на трон. Глаза примарха вспыхнули в темноте, как серебряные молнии.
Он — первый среди братьев.
Все поймут это.
— Они подняли бурю, — повторил Дюкейн. — Провели контратаку, чтобы выманить ваши основные силы, после чего истребили их.
Для наглядности лорд-командующий ударил кулаком по ладони.
Подобная решимость вызывает лишь восхищение, — сказал Феррус, не сводя глаз с Ультрамарина. — Полагаю, твои войска готовы к немедленному возвращению на Гардинаал.
— Господин?
— Магистр ордена, я предлагаю тебе и твоим воинам возможность искупить вину. Чтобы как можно скорее покинуть Весту, нам пришлось оставить там большинство моих легионеров и всех смертных ауксилариев. Десятый возглавит наступление, но одних наших сил недостаточно.
Моргнув, Цицер взглянул на трон Мануса, но как будто утратил дар речи. Вместо него заговорил Амар:
— Мой господин, вы поразительно быстро ответили на призыв, но в такой спешке нет нужды. Хотя мы потерпели неудачу на Гардинаале Прим, наши корабли по-прежнему господствуют в пустоте. Местные жители заперты на своих планетах. При необходимости мы вынудим их подчиниться, заморив голодом, но до этого не дойдет. Несмотря на непредсказуемость варпа, лорд Жиллиман и Двенадцатая экспедиция в полном составе прибудут сюда не позднее чем через две недели.
Кивнув, Феррус пристально посмотрел на Амадея:
— Готовь легион.
Дюкейн и собравшиеся в зале железные владыки поклонились.
— Но, господин… — начал магистр ордена.
— Я уже здесь. Когда появится мой брат, он увидит покоренный мир.
Космодесантник опустил плечи:
— Так точно, господин.
— А что там с Армией?
Этот вопрос примарх задал смертному офицеру, стоявшему за спиной Цицера. Судя по неровно застегнутым пуговицам, одевался тот в спешке. Его коротко стриженные волосы цвета серого камня покрывала фуражка с серебряной кокардой полка. На подбитых плечах светло-коричневого парадного мундира были нашиты гербы 413-й экспедиции, Терры, юпитерианского спутника Ганимеда и Ультрамара, а также знаки различия подполковника Имперской Армии и красная спираль медслужбы. Разглядывая его, Манус нахмурился.
Смертный вроде бы стоял навытяжку, но при этом, накрыв одну ладонь другой, опирался ими об офицерскую трость с серебряным набалдашником. Он смотрел в пол, что Феррус ранее счел признаком благоговения перед присутствующими в зале.
Амадей отрывисто рассмеялся, и лишь тогда примарх заметил, что глаза подполковника закрыты, а губы вздрагивают от легкого храпа.
Под скрип кольчужных полотен Манус откинулся на спинку трона и ухмыльнулся:
— Смотрите, перед нами храбрейший воин Четыреста тринадцатой. Очевидно, мне не стоит бояться за решимость солдат Имперской Армии. — Феррус немного поразмыслил, быстро мрачнея. Так чернеет магма, соприкасаясь с ледяным воздухом. — Оставьте меня, все вы. Готовьтесь к наступлению.
Бойцы повиновались без промедления. Цицер осторожно разбудил подполковника, и тот, проявив потрясающее самообладание, отсалютовал примарху, после чего направился за легионерами.
— Разрешите говорить прямо, господин?
Акурдуана, придерживаясь роли ближайшего советника Ферруса, до сих пор хранил молчание. Он не говорил и не делал ничего, что противоречило бы воле Мануса, словно родился для должности заместителя. Размышляя, почему Фулгрим не даровал воину такой пост, примарх жестом разрешил ему продолжить.
— Господин, есть старинная терранская поговорка о том, как человек отрезает себе нос, чтобы досадить лицу…
Фыркнув, Манус невольно поднес ладонь к собственному лицу. Со стороны его пальцы выглядели жидкими, но на ощупь были совершенно твердыми и холодными, хотя в их могучей хватке растекался керамит и трескалась броня титанов. Казалось, некий нанометровый слой изолирующего стекла отделяет Ферруса от его же рук.
Вот только руки, разумеется, не принадлежали ему. Чужеродно гладкие, они во всем отличались от лица, на котором виднелись следы каждого удара, нанесенного Медузой богу-младенцу, что рухнул в ее ад на падающей звезде. Обветренная, выдубленная кожа. Рассеченная губа. Нос — кривой после нескольких переломов.
— А если лицу уже ничем не досадить?
— Эллины, жившие на Древней Терре, верили, что уродство тела указывает на бессмертие души. — Не успел Манус гневно насупить брови, как Акурдуана приложил к груди слегка окрашенную хной ладонь с перстнями на пальцах и добавил: — Господин, не считайте меня глупцом, решившим оскорбить Горгона в его покоях. Так нарек вас мой отец, и, смею думать, вы не отвергли прозвище потому, что оно нравится вам. Если позволите, я предположу, что Горгона нисколько не беспокоит мнение тех эллинов.
— А как же мой брат? — Феррус все же нахмурился. Он опустил руку на бедро. — Красавцы по природе своей видят в себе только самое лучшее.
Акурдуана покачал головой и улыбнулся, словно примарх сказал что-то смешное. Легионер обладал веселостью духа, которой Манус не понимал и не разделял.
— Фулгрим — более великое создание, чем Сократ или Ксенофонт, господин.
Гулко вздохнув, Феррус откинулся на спинку трона и посмотрел вверх, на темный, блекло переливающийся потолок.
