Чистильщик. Выстрел из прошлого - Щепетнов Евгений (книги полные версии бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Сказано – сделано. Выписаться из гостиницы было делом минуты, особенно когда я припугнул дежурного администратора: сказал – подам на нее в суд за то, что дала запасной ключ от номера неизвестным людям. Пусть даже они и предъявили ей некое красное удостоверение. (Силен еще страх людей перед властью! Пока – силен…)
Выписавшись, не теряя времени, прыгнул в машину, забросив сумку на заднее сиденье, и покатил прочь из города. Но только не туда, где меня могли бы ожидать заслоны преследователей, а в противоположном направлении – в сторону того городишка, с которого я начал мой анабасис. Зачем? А затем, что мне никак не давала покоя фраза старого мента, сказавшего мне, что фельдшерица что-то скрывает. И я чуял – это «что-то» настолько важно, что за мной пустили целую свору опытных и бессовестных волкодавов.
Снова ночная езда, снова встречные фары, прохладный воздух из приоткрытого окна, шорох шин и музыка из магнитолы. Слушаю я обычно разные сборники, частенько еще советские песни. Или иностранщину вроде «Битлз» и иже с ним. Не люблю современную, этих всех «америкэнбоев» и «ласковый вой». Даже не так – не просто не люблю, я их ненавижу! Полнейшее оглупление масс. Мерзость.
Ехал быстро, практически на пределе возможностей. Не своих – машины. Движок 1500 кубиков выдавал максимум 150 километров в час – это если по прямой. Мешают только особо упертые фуры, которые тащатся в ночи со скоростью пешехода, даже если подъем совсем небольшой. Эти «чемоданы», как их называют, перегружены сверх меры. Большинство из них с дагестанскими номерами. Я давно уже слышал, что дагестанцы держат львиную долю грузовых перевозок по России, теперь вот убедился воочию.
Впрочем, обгонять их сейчас не составляло труда – дорога пустая, а сплошная разметка мне сейчас по фигу. Кто увидит? Гаишникам тоже спать надо – план сделали, пора и на боковую. Кроме тех гаишников, что на стационарных постах, конечно.
На посту при въезде в город меня остановили. Вяло проверили документы, вписали в книжку-«гроссбух», так же вяло поинтересовавшись о цели посещения города. Я сказал что-то о том, что еду в гости, назвал фамилию старого гаишника, у которого был сутки с лишним назад, и больше вопросов не было. Кроме одного – как он там, дядя Ахмед? Как здоровье? И попросили передать ему привет от Максуда и Ибрагима. На том все и закончилось.
Знакомая гостиница в предутренние часы. Еще темно, окна в номерах не светятся. Горит только лампочка на рецепшене. Стучу, появляется дежурный администратор – другая, не та, что была в прошлый раз. Пускает меня внутрь, и я снова заполняю анкету. Рассказывать о том, что я выписался отсюда сутки назад, ни к чему – зачем ей лишняя информация? «От многия знания – многия скорби», как сказано в Екклезиасте. А по-нашему: «Меньше знаешь – крепче спишь».
Спать мне не хотелось, но после душа, смывшего дорожную пыль, я заставил себя лечь в кровать и погрузиться в тревожный сон. Энергию нужно было беречь.
Проснулся я в семь часов утра, мгновенно натянул на себя штаны, рубаху, надел ботинки и, заперев номер, отправился в знакомое кафе запасаться энергией. Энергетические сгустки в виде пельменей «курзе» мне не достались – увы, кафе было закрыто. По глупости я забыл, что время раннее, а кафе открывается только в десять утра. Пришлось отправиться в ближайший магазин и купить себе всяческой невкусной, но вполне питательной дребедени. Плюс бутылку минералки, способной помочь растворить всю эту гадость.
Усевшись в машину, затолкал в себя часть продуктов, справедливо полагая, что ехать по делам (и, похоже, опасным делам!) голодным – дурость и даже идиотизм. Если меня повяжут (а шанс на то был), то время до следующего приема пищи может растянуться на сутки, а то и больше. А мой растущий организм этого очень не любит. И протестует всяческими очень неприятными симптомами, имеющими целью обратить внимание глупого хозяина на проблемы своего голодного тела. Бурчание в животе, тянущее чувство – почти боль, плохое настроение и немотивированная агрессия – вот минимальный перечень симптомов, присущих голодному мужчине. А если это помножить еще и на три! То это точно буду я.
Подъехал к дому бывшей фельдшерицы около восьми утра, примерно без четверти восемь. Пес за забором встретил меня грозным громовым лаем, заслышав звук работающего двигателя чужой машины (машину хозяина собаки узнают мгновенно), но когда я подал голос, пес сразу стих и тихонько завизжал, искренне радуясь приходу своего Хозяина. Своего Вожака.
Я позвонил. Снова ожидание. Открыли. Теперь вышла сама хозяйка, уставившаяся на меня так, будто я был ходячей чумой, а не человеком. Открыла рот, чтобы сказать что-то неприятное, злое, но я молча шагнул вперед, двигаясь как заправский бульдозер, и буквально вдавил фельдшерицу во двор, захлопнув за собой стальную калитку.
Женщина вдруг раскрыла рот и закричала – громко, протяжно, на незнакомом мне языке. Видимо, звала кого-то на помощь. И я скоро убедился – точно, звала. Когда я, таща фельдшерицу за собой… вернее, толкая ее перед собой, прошел мимо собаки и уже почти подошел к крыльцу дома, из его дверей появились двое мужчин. Один был возрастом примерно за пятьдесят, с круглым, нажитым возрастом брюшком, но еще крепкий, сильный, с могучими плечами. Другой – точная его копия, среднего роста, квадратный и сильный – в милицейских брюках и форменной рубашке с короткими рукавами, на плечах которой топорщились капитанские погоны.
Женщина что-то им крикнула, показала на меня, и мужчины без разговоров бросились вперед, явно для того, чтобы разорвать меня на тысячу маленьких медвежат – этого некогда опасался медведь Балу, а теперь и мне пришлось остерегаться того же.
Молодой, более скоростной, успел первым… чтобы нарваться на хлесткий удар в челюсть, тут же отправивший его в нокаут.
Папаша запоздал на секунду – чтобы повторить судьбу сына.
Как кегли попадали на дорожку – любо-дорого посмотреть! Тынц-тынц! И готово!
М-да. Если что и умею делать, так это бить людей. Хорошо это или плохо – не мне судить. Просто констатирую факт.
Женщина раскрыла рот, собралась бежать, но я шагнул к ней, схватил за горло, пережав дыхалку, и тихо, ровным голосом сказал:
– Я еще немного сожму пальцы, и у тебя сломается шея. А потом я убью твоего мужа и твоего сына. И кто там еще есть? Дочка? И ее! Потому заткнись и шагай в дом – тихо, без резких движений. И если ты закричишь – ляжешь так же, как и они. Уяснила? Все поняла? Если поняла – мотни головой.
Мотнула, вытаращив глаза то ли от страха, то ли от недостатка воздуха. И тогда я потихоньку отпустил горло, контролируя все движения «пациентки». Я не могу рисковать. Если она завопит – поднимется вся улица! И что мне тогда, начинать небольшой геноцид?
– Только не убегай далеко. И не запирайся в доме. Иначе сверну бошки твоим близким. А я этого не хочу.
Женщина сразу замедлила шаг, я уцепил бесчувственные тела за руки и поволок за собой. Крыльцо было низким, но все равно перетаскивать было неудобно. Со старшего по дороге почти съехали штаны, обнажив бледный, заросший черными волосами крестец и часть толстого зада. Неприятное зрелище!
Тащить по полу в доме было уже гораздо легче – паркетный пол, зачем-то покрытый половиками, по нему туши противников (каждая минимум сто килограммов, а то и сто двадцать!) скользили легко и приятно. Остановился в гостиной, она же столовая, бросив тела посреди комнаты. Еще десять минут ушло на связывание рук и ног и на затыкание ртов – очнутся, будут вопить, как потерпевшие, коими, по большому счету, они и являются. Закончив и осмотрев дело своих рук (хорошо ли упаковал?), я перевел взгляд на сидевшую на стуле хозяйку дома, бледную, с застывшим омертвелым взглядом, и спокойно, как можно более дружелюбно предложил:
– Поговорим?
Женщина молчала и только судорожно тискала в руках застиранное полотенце. Вид ее был таким, что мне вдруг на секунду показалось, что она спятила и добиться от нее ответа я так и не смогу. Но тут же я отбросил эту мысль – вряд ли фельдшерица, работавшая в бригаде «Скорой помощи», видавшая виды, выезжавшая на страшные ДТП, наподобие того, на котором обнаружили меня, мелкого, настолько слабонервна. Видимо, просто притворяется сумасшедшей. Эдакая защита вроде мимикрии.
