Столкновение - Сапегин Александр Павлович (читать полную версию книги txt) 📗
— Сергей Александрович, — премьер обратился к финансисту, — надеюсь, что с вашей стороны не будет проволочек с финансированием строительства порталов в крупнейших городах и выделением средств на нужды центра. Александр Владимирович, что хотите делайте, узлом завяжите ученых, ужом вывернитесь, но через шесть месяцев у нас должна быть отработанная технология постановки защитных экранов и закрытия порталов. Вам, господа, — министр обороны и директор ФСБ подтянулись, — необходимо в трехсуточный срок разработать программу действий силовых органов. Ваши специалисты предлагают сформировать бригады быстрого реагирования. Пусть они обкатают этот вопрос со всех сторон: численность, вооружение, оснащение. Не мне вас учить. Особые бригады должны быть сформированы не позднее чем через пять месяцев, чтобы успеть взять на вооружение портальные технологии. И, — премьер с отвращением отодвинул от себя чашку с остывшим кофе, кивнув на нее Санину. — Александр Владимирович, распорядитесь, пожалуйста…
Россия. Таежный
Вадим
Вадим с силой захлопнул ноутбук — подарок деда на окончание одиннадцатого класса и успешно сданный ЕГЭ. Встал из-за стола, раздраженно пнув ни в чем не повинное офисное кресло. Скрипнув сочленениями, обиженное несправедливым обращением кресло кувыркнулось на бок, ударилось об диван и согнало с подушки полосатого кота, навернув того спинкой по голове. Васька, послеобеденный сон которого был прерван таким варварским способом, подскочил на месте и с перепугу свалился на пол, как всегда приземлившись на все четыре лапы. После чего громко мявкнул, решив искать покой и справедливость на улице, правда, немного оригинальным способом. Лорд Подполья и Гроза Мышей остервенело заработал конечностями, с пробуксовкой сорвавшись с места, в два прыжка взлетел на окно, сиганул в форточку и… повторно полетел на пол. Хвостатый дератизатор не учел противомоскитной сетки, которая закрывала проход к вожделенной свободе и покою. Чего уж там показалось или привиделось коту — неизвестно, но Василий заорал благим матом, выгнулся дугой и повторил попытку штурма окна, забыв о более привычном и надежном ходе через подпол и отдушину. В этот раз животина вышла победителем в столкновении с хлипкой преградой, которую хозяин то ли от лени, то ли по забывчивости не снял на зиму — кот просто-напросто сорвал ее с креплений, заодно сбросив с подоконника пару горшков с фиалками. Продолжая на весь двор сыпать кошачьим матом и жаловаться на судьбу-кручинушку, он скрылся за курятником, перепугав по дороге кур, выбравшихся поклевать камешки на оттаявшей от снега завалинке.
— Васька! Паршивец, — беззлобно выругался Вадим, подняв перевернутое кресло и с тоской глядя на разбитые цветочные горшки. — Пусть так… все равно пересаживать надо.
Фиалками увлекалась баба Поля, она была настоящей фанаткой неприхотливых растений. В доме все подоконники были уставлены глиняными горшочками всяческих форм и размеров, вместо крышек у которых были пышные шапки цветущих растений различных окрасок. После смерти бабушки эстафету флориста принял на себя Вадим. У парня, как говорят в народе, была легкая рука, хоть он и не любил фиалки, но в память о бабушке не дал цветастому великолепию зачахнуть. Зеленые жители горшков с благодарностью приняли заботу осиротевшего хозяина, став еще пышней и ярче.
Вадим аккуратно смел веником рассыпавшуюся землю, собрал осколки и занялся пересадкой пострадавших цветов. Для этого дела он еще в феврале купил в сельмаге несколько новых горшков и заказал иркутянам, ездившим в город, прикупить в магазине специальной землицы, которую он перемешал с огородным черноземом. Ведро с получившейся смесью хранилось в подполе, постоянно пополняясь заваркой из использованных чайных пакетиков и чайными листьями, кои шли на подкормку дождевых червей, обитавших в том же ведре. Последние на таком вроде бы неприхотливом корме плодились и размножались, отдавая частичную дань своими соплеменниками, шедшими на заклание и погибавшими на рыболовном крючке. Хозяин и кормилец порой хаживал на рыбалку, благо своенравная речка Дикая, вбиравшая в свое искристое тело ручей, пересекавший огородные участки Беловых и внучки почившей знахарки, протекала в трехстах метрах, если считать от порога дома. Спрятавшись под ледяным панцирем, Дикая хранила глубокие ямы с плескавшимися в них ленками и таймешатами; надо только знать, где эти ямки…
Вадим пересадил цветы, вымыл руки, протер пол и надолго застыл у окна с цветочным горшком в руках, бездумно, пустым взглядом глядя на двор и думая о том, что мечтам стать дипломированным специалистом не суждено сбыться. Все впустую, все эти занятия, репетитор, химия, биология, анатомия, английский — все это сизифов труд, камень, которой он никогда не закатит на вершину. Раскатал губу… закатай обратно и пристегни пуговичкой. На него иногда накатывали приступы черной меланхолии, захлестывающие с головой и вышибающие почву из-под ног. В такие моменты Вадим сам себе казался невольным отшельником, брошенным на маленьком острове, со всех сторон окруженном бескрайним океаном. Что бы ты ни делал, какие бы плоты ни сколачивал в попытках выбраться с осточертевшего клочка суши — коварные океанские течения возвращали плоты обратно и разбивали их об острые рифы жизни. Сейчас был один из именно таких моментов…
Парень не хотел, но сам не заметил, как стараниями односельчан постепенно превратился в нелюдимого отшельника. Люди злы. Зло зачастую кроется не в людской природе, а в человеческом отношении к непонятным явлениям, к тому, что нельзя понять разумом простого обывателя. В таких случаях они отгораживаются, строят стены, предпочитая не видеть, не трогать и не замечать… К тому, что в поселке появился знахарь-колдун, сельчане привыкли быстро, языкастые кумушки быстро наградили молодого парня кучей неснимаемых ярлыков, запустив по поселку несколько сплетен, где он чуть ли не младенцев в котлах варит. Сначала он смеялся над нелепицами, потом заметил, что люди чураются и побаиваются его. Да-да, Белов никому зла не делал и не делает, но кто знает, на что он способен? Такого задирать будет себе дороже, еще наградит чем-нибудь. Вона вылечил одного эпилептика, приступов у того за два с половиной месяца ни одного не было, но мозги у бедолаги точно набок повернулись — пить-курить бросил, от запаха водки его тошнит, дома усидеть не смог, подался в город — на заработки и… пропал, ни писем, ни звонков — ничего. Постепенно из страха выросла невидимая стена отчуждения, которую старались не пересекать лишний раз. Совсем как с бабкой Ширшихой, к которой ходили, когда болячка припекала так, хоть на стену вешайся. Так и с Вадимом. К нему приходили сами, приводили детей, благодарили, но он видел настороженность, мелькавшую в глубине глаз посетителей. Лишь пара соседей, да бригада иркутян не замечали невидимой преграды, относясь к нему как раньше, видя в нем молодого парня, взвалившего на свои плечи дом и хозяйство, и не давая ему окончательно стать изгоем.
Вадим с радостью плюнул бы на все и уехал. Деньги он заработает, но как быть с домом? Корову с телком и пчел он продаст тому же деду Бондарю или тетке Ларисе, кур или продаст или забьет. Но как быть с домом? Как быть с могилами деда и бабушки? Дом он продать не сможет, нет в поселке покупателей, а просто так бросить родной угол, Снежка, Ваську… Он думал, что не будет ничего делать, но, наоборот, прирос хозяйством. Иркутяне построили у ручья беседку в восточном стиле, совсем как у Кузьмича из «Особенностей национальной охоты». Будущий молодожен — Степан, вырезал новые наличники на окна и красивого конька на крышу. За зиму и половину марта двор и тропа в баню обзавелись новым навесом из металлочерепицы, рядом с беседкой ждала своего часа куча мелкого белого отсева, чтобы стать красивой дорожкой, как растает снег. Дом. Как оставить его, бросить, когда он сам прирастает с каждым днем? Дилемма… а может, бросить… Если бы люди знали, как он устал от одиночества! Целыми днями один. Так и свихнуться недолго…
