Битва за смерть - Синицын Олег Геннадьевич (книги регистрация онлайн .txt) 📗
Глава 5
Серая колонна роты медленно приближалась к странному лесу. Гигантские стволы загородили небо исполинским забором и так опасно нависли над головами, что, казалось, вот-вот рухнут на крошечный отряд. Некоторые достигали в диаметре двух-трех метров. Изумлению солдат не было предела.
Около четырех часов вечера рота вошла в лес и сразу окунулась в полумрак, поскольку густые хвойные ветви слабо пропускали дневной свет. Калинин тут же осведомился, какие осветительные приборы имеются в роте. Оказалось, что несколько керосиновых ламп, для которых в повозке есть канистра керосина. Зайнулов заметил, что, пока светло, не стоит расходовать керосин. Политрук оказался прав. Постепенно глаза бойцов привыкли к полумраку.
Протоптанная чужими сапогами дорога шла по лесной просеке. Решили двигаться по ней, пока возможно. По обеим сторонам высились сугробы такой высоты, что запросто могли скрыть лошадь Дуняшу вместе с повозкой и седоками. Деревья за пределами просеки придвинулись друг к другу и не пропускали солнечный свет. Так что путь был один.
– Чой-то жутковато тут! – сказал Николай Приходько. – Ума не приложу, чего фрицам делать в этом лесу?
Командиров, особенно старшину, по-прежнему тревожил тот факт, что рота идет по следу немцев, которые значительно превосходят их числом. И вопрос Николая Приходько не был праздным. Зачем немец забрел в этот странный лес? Куда немец движется? Где сейчас линия фронта и далеко ли высота Черноскальная? Поэтому разведчиков, которые соединились с ротой у опушки леса, старшина вновь отправил вперед.
Тяжелыми шагами давя рыхлый снег, Иван Ермолаев всё время оглядывался. Действительно, странный лес. Ветви у деревьев высокие. Между стволами земля укрыта сугробами, но не видно ни кустарника, ни подлеска. Последнее совсем загадочно. Судя по высоте, лес очень древний. Обычно сосне с обхватом ствола полтора метра лет пятьсот. Здешние стволы гораздо толще, а значит, и старше. С ветвей на землю обычно падают семена, которые, прорастая, образуют молодняк. За пятьсот лет их должно было столько нападать, что молодая поросль заполонила бы всё свободное пространство. Если только за лесом не следить и не вырубать побеги. Но лес не походил на чащу и состоял только из огромных, уходящих ввысь стволов.
– Если только за лесом не ухаживали, – вслух повторил Ермолаев.
– Что говоришь? – спросил старшина.
– Чистый какой-то лес, – сказал Ермолаев. – Ни зарослей, ни упавших стволов, ни молодняка.
– Ну и что, – произнес старшина. – Всё под снегом небось.
– Не дикий это лес. Мы словно в заповеднике.
– Слушай, Вань, тут на много километров вокруг одни луга. Ну кто будет ухаживать за лесом? Старухи из Потерянной? Им бы со своим хозяйством управиться.
Ермолаев промолчал в ответ. Не может быть настоящим такой лес еще по одной причине. Нормальная высота деревьев от двадцати до тридцати метров. Максимальная высота сосны – пятьдесят при диаметре ствола в один метр. Выше – не выдерживает корневая система, да и соки от почвы к вершине не доходят. Ну, не может быть лес таким огромным!
После получаса ходьбы сержант заметил еще одну странность, которая вначале не бросилась в глаза. На снегу он не обнаружил ни одного птичьего или звериного следа.
«Так не бывает!» – подумал Ермолаев.
Уныние. Полумрак. Глупый поход, из-за которого рота оказалась в странном лесу. Рыхлый снег под ногами. Вирский поправил винтовку на плече. Он чувствовал себя одиноким и брошенным, несмотря на то что его окружали солдаты. Так было с момента контузии, когда рядом в окопе разорвался немецкий снаряд. Немного кружилась голова, но он не стал обращаться в медсанчасть. Чем ему помогут? Накормят пилюлями? Ему это не нужно.
Вирский надеялся, что рота останется на своих позициях и будет воевать дальше, а вместо этого они бредут по какому-то странному лесу. Ему хотелось убивать немцев, давить их, а не месить ногами осточертелый снег.
Он пытался говорить о своей нелегкой судьбе с однополчанами, но его никто не слушал. Глупые. Каждый может оказаться в таком положении. В штате роты состоял фельдшер, но Вирский сомневался, что он способен помочь. Болезнь Сергея была намного серьезнее, чем простая контузия.
Калинин шел рядом с Зайнуловым – пожалуй, единственным человеком в роте, с кем Алексей мог общаться без стеснения, кто выслушивал его и давал советы. Калинину нравился пожилой политрук. Ему нравились его разговоры с солдатами – убедительные, разумные, терпеливые, без лишних лозунгов. Кроме этого, Зайнулов великолепно разбирался в военных вопросах, бегло читал карту, знал оружие и, судя по отдельным высказываниям, был хорошо подготовлен тактически. Алексей внимательно смотрел на политрука и впитывал каждое слово, каждый жест. Учился, как вести себя, что говорить и когда следует промолчать. Как найти подход к солдатской душе…
Правда, Зайнулову было много лет, и пеший переход по заснеженной дороге давался ему непросто. Он то тяжело дышал, когда они долго шли без остановок, то вдруг начинал прихрамывать. Зайнулов пытался не показывать вида, что выдохся. Но пару раз Калинин обратил внимание на то, что старшина назначал пятиминутный привал, взглянув именно на политрука.
– Странный лес, – произнес Зайнулов. – В нем нет никаких звуков. Только скрип сапог по снегу и лязг нашего оружия.
– А какие должны быть звуки в лесу?
– Зимой их не так много, как летом, но они есть. Деревья скрипят, шумят ветви, дятел стучит по стволу, выковыривая затаившихся жуков. Эти звуки разносятся на километры… Уф-ф, – политрук судорожно вздохнул. Алексей подумал, что пора остановиться снова.
– Михаил Ахметович, можно спросить?
– Умный человек всегда задает вопросы. И только дураку всё известно.
«Да, это верно!» – усмехнувшись, подумал Алексей и вновь обратил внимание на шрам уголком над бровью политрука.
– Я служу не так давно, – начал он. – Но за время службы мне удалось пообщаться с несколькими политруками. Мне кажется, что их методы воспитательной работы серьезно отличаются от ваших.
Зайнулов искоса посмотрел на Алексея:
– Чем это, интересно?
– Нет, – стал оправдываться Калинин, – я не хочу сказать, что вы преуменьшаете значение роли партии и товарища Сталина в борьбе против фашистских захватчиков. Но вы… Я видел нескольких политруков, они держатся на расстоянии от солдат, говорят заученными фразами. Мои наставники на лейтенантских курсах учили, что это хорошие политработники. Но вы… Вы рядом с солдатами, говорите просто и совершенно о другом. И в то же время очень убедительно.
– Так это плохо или хорошо? – спросил Зайнулов, и Калинину показалось, что политрук не знает ответа. «Он сам хочет понять характер своего общения с солдатом», – подумал Алексей.
– Не знаю… – растерялся молодой лейтенант. – Просто… Я боюсь, что, если вы не будете говорить о роли партии, вас могут… Вы уже не будете политруком.
– Я особенно и не стремлюсь им остаться, – ответил Зайнулов просто.
– Но вы очень нужны солдатам! – Алексей сделал паузу. – И мне тоже. Вы обладаете огромным опытом, у вас отличная подготовка.
– Если бы у меня была отличная подготовка, старшине не пришлось бы останавливать роту каждые полчаса. Дыхания уже никакого… Гм… Но ты знаешь, Алексей, я действительно военный. Еще пять месяцев назад я командовал полком.
Алексей был изумлен до глубины души.
– Да, это так, – кивнул политрук.
Он посмотрел на густые кроны, перекрывающие небо.
– Скоро в лесу станет совсем темно.
Алексей некоторое время не решался задать следующий вопрос, но он вырвался сам собой:
– Почему вас сняли с должности командира полка?
– Я оставил полк.
– Зачем?
– Зачем? – переспросил политрук. – Я тоже себя об этом спрашиваю. Я не хотел, но так получилось.
– Они мне каждую ночь снятся, – рассказывал солдат из Пскова, мечтательно глядя перед собой. – Жена и девочки мои. Маша и Люба. Пишут, что живы, что всё хорошо у них, а меня всё равно тревога не покидает…
